Мертвая яхта

Как мне удастся скрыть это? Ведь Кристиансен знает, что он был здесь. Все мое тело покрыто ссадинами и синяками, и только слепой может их не заметить. Через несколько дней в этой теплой воде труп всплывет с размозженным затылком и со следами побоев. У меня нет никаких шансов. Он явился сюда, чтобы повидаться со мной, и не вернулся. Полицейские не такие уж дураки и смогут сложить два и два.

Надо же было, чтобы все случилось на пирсе, с которого есть единственный выход, так что каждый входящий и выходящий проверяется вахтерами. Хотя погодите! Вовсе не проверяется. Сторож просто спрашивает, кто к кому идет. Никаких документов, никаких пропусков, никакой регистрации. И сторож только машет им вслед рукой, когда они уходят.

Нет, это ничего не даст. Ничего, потому что с пирса ведь никто не уходил. Кристиансену не составит труда вспомнить это, когда его начнет допрашивать полиция.

Но ведь должен же быть какой-нибудь выход из этого положения! Я осмотрелся по сторонам. Ничего, кроме темной воды, заколоченных складов и пустующего дома.

Все спокойно. Никто ничего не видел. Беркли, вероятно, даже не знает, что его подручный коротышка отправился сводить со мной счеты. Он, скорее всего, сделал это по собственной инициативе, потому что не мог успокоиться, не отомстив человеку, сбившему его с ног. Ничего не связывало меня с ним, кроме того, что он приехал сюда и его больше никто не видел.

Приехал? Нет. Я не заметил никакой машины. Но откуда я мог знать, что она находится где-то здесь.

Под навесом царил сплошной мрак. Я достал фонарь и направил луч света под навес. Вот она, притулилась в углу. Все, что мне нужно было сделать, так это выехать на ней мимо вахтера, и он будет убежден, что мой посетитель убрался отсюда цел и невредим. Ничего не могло быть проще!

Фонарь над воротами висит высоко, и внутренность машины останется в тени. Будка сторожа расположена справа. Я могу сползти вниз на сиденье так, что будет казаться, что за рулем сидит коротышка. Вахтер обычно лишь выглядывает в окошко своей будки и машет вслед рукой. Он не увидит моего лица и даже не вспомнит потом, что он не разглядел как следует человека, сидящего в машине. Ведь это та же машина, верно? Человек приехал сюда на ней и через некоторое время уехал.

Стоп! Мне же придется вернуться обратно так, чтобы Кристиансен этого не заметил. Но это было уже совсем просто. Сейчас около одиннадцати. Кристиансен заканчивает дежурство в полночь. Мне придется только подождать до полуночи и вернуться обратно, когда к дежурству приступит другой вахтер. Он не будет знать, где я должен находиться, и не обратит на меня внимания.

Я поднялся на пирс и подошел к машине коротышки, зажег фонарь, заглянул в кабину и тут обнаружил, что в машине нет ключей. Я догадывался, где они могут быть… Это займет всего несколько минут… Меня всего заколотило от нервной дрожи, но я знал, что за меня никто этого не сделает.

Я вновь нырнул под причал, опустошил его карманы и выплыл на поверхность.

В этот раз я не смотрел на его лицо.

Несколько минут ушло на то, чтобы привести в порядок инвентарь, которым я пользовался. Затем я вытер кровь на палубе и попытался скрыть следы драки на моем лице, насколько это было в моих силах.

После этого я переоделся в сухой костюм, сходный по цвету с костюмом этого ублюдка. Я вытер насухо его ключи и завел мотор его машины.

Я опустился на сиденье как можно ниже и медленно подъехал к воротам.

Кристиансен находился в будке. Он наливал себе в это время кофе из термоса. Старик мельком взглянул на машину, помахал рукой и снова возвратился к своему кофе.

Я проехал через весь город и оставил машину на пустынной улице, подальше от пристани. Теперь я был свободен от него. От этого бедного, маленького коротышки, который вообразил себя чемпионом мира по боксу. И почему только он не захотел оставить меня в покое?

ГЛАВА 9

В половине первого ночи я зашел в аптеку и вызвал такси. Я надеялся, что и водитель не станет приглядываться к моему лицу.

Мы подъехали к воротам причала. Шофер остановил машину у самой будки вахтера. Новый вахтер выглянул из окна.

— Маннинг, — коротко бросил я, стараясь не высовываться из машины.

— О'кей, мистер Маннинг! — вахтер отсалютовал мне поднятой рукой.

Такси двинулось вперед, затем снова остановилось. Кто-то окликнул меня из будки вахтера.

— Мистер Маннинг! Одну минутку…

Я обернулся. Вахтер вышел из будки и подошел к такси.

— Я чуть было не забыл сообщить вам. Минут десять тому назад вам звонила какая-то женщина…

Я не слушал его, а в ужасе уставился на окно сторожки. В нем торчала удивленная физиономия старого Кристиансена.

Новый вахтер между тем продолжал говорить:

— Кристиансен уже совсем было направился к вам, чтобы сообщить это… Он сказал, что вы на барже.

Я не мог ни двинуться, ни заговорить. Кристиансен тут же оказался рядом с машиной, заглянув внутрь, он с интересом рассматривал меня.

— Подавиться мне акулой, мистер Маннинг! Я не видел, чтобы вы уходили с причала.

Я сделал титаническое усилие, чтобы пошевелить одеревеневшим языком.

— Я… — думать было некогда. — Разве ты не помнишь? Я выехал на машине вместе с приятелем минут сорок назад. Мы поехали опрокинуть по стаканчику виски.

— Вы были в той машине? — спросил он, с сомнением глядя на меня. — Я видел, как она выезжала, но вас в ней не заметил. Похоже, я становлюсь слишком рассеянным. Я собирался уже было идти к вам на баржу и сообщить, что звонила женщина.

Неожиданно он умолк и озабоченно уставился на меня.

— Эй, мистер Маннинг? Что это случилось с вашим лицом?

Я изо всех сил старался сохранить остатки самообладания перед этими двумя стариками, сейчас они были преисполнены самыми наилучшими намерениями по отношению ко мне, но они не преминут вспомнить потом любую мелочь.

— О, — пробормотал я с таким выражением, словно сам был удивлен фактом, что у меня вообще имеется лицо. — Я… я споткнулся, когда выходил из бара и упал.

— Какая неприятность, — сочувственно произнес он. — Вам надо немедленно что-нибудь приложить к ссадинам. Может получиться заражение. Никогда не знаешь, что все это принесет и чем кончится в здешнем климате, в этой проклятой духоте, которая…

— Да, — прервал я его. — Да, спасибо.

Я дал знак шоферу — третьему свидетелю, который будет отвечать на все вопросы полиции или, что более вероятно, на все вопросы членов банды Беркли, — двигаться дальше.

Я попытался обдумать положение. Сколько шансов у меня теперь?

Через несколько дней труп неизбежно всплывет где-нибудь посреди фарватера, и полиция начнет расследование. Вахтеров допросят в первую очередь.

Всплывет!!! Вот оно! Я не могу позволить ему всплыть! Я обязан воспрепятствовать этому!

Я снова взглянул на черную воду под пирсом и вздрогнул. Смогу ли я спуститься туда еще раз? Еще раз? По меньшей мере полдюжины раз мне пришлось бы нырять, прежде чем я плотно привязал бы его к одной из свай. У меня просто не хватит ни времени, ни дыхания…

Тут было еще одно обстоятельство, которого нельзя было не учитывать. Завтра, вернее уже сегодня, должен вернуться Картер из Нью-Йорка. Он явится на баржу, и тогда я уже не смогу даже заглянуть под причал.

Я изо всех сил старался не поддаваться панике. У меня все же есть шансы, убеждал я себя. Возможно, полицейские просто не найдут ничего, что бы связывало меня с коротышкой. К тому же никто не сможет установить его личность. Теперь, после того как я зарыл его бумажник в донный ил. У них даже не будет его фотографии, и, когда он всплывет на поверхность Кристиансен наверняка его не опознает. Он видел его лишь один раз, да и то мельком, из окошка сторожки, когда тот проезжал мимо ворот пристани.

Но у меня не было никакой уверенности, что все произойдет именно так. Это было ужаснее всего. Я не буду даже знать, как вести себя, когда они явятся за мной.