Рассказы

Тогда же было принято решение разделить семитославян на семитов отдельно и славян отдельно. Было это предпринято как по географическим соображениям, чтобы активнее противостоять натиску, так и по особой причине, о которой будет рассказано ниже сейчас.

Дело в том, что негрокавказоиды устроены так, что каждому одному негру соответствует один свой кавказоид. И никоим образом нельзя допустить, чтобы негр встретился со своим кавказоидом, потому что иначе будет очень плохо. Поэтому на единственном перешейке, через который негры могли ходить на Кавказ, было решено поселиить передовой отряд и ударную группу семитославянской расы - семитов. Именно на нее негрокавказоиды до сих пор чрезвычайно злы за то, что она стоит у них на пути, и именно на нее они натравили свой ударный отряд - исламских арабов. Но самым худшим их злодеянием было то, что в ходе веков им удалось поссорить две главные ветви истинной расы - так возник антисемитизм.

Именно сейчас борьба за будушее Земли входит в решающую фазу. Предельно накалена и остервенела пропаганда врагов. Они зажаты в угол и готовы на любые подлости. Но наш мозговой центр в Атлантиде, ошибочно считаемой за Америку - хотя это совсем не Америка, а настоящая Америка захвачена врагами, и остатки коренного населения там почти истреблены - ведет неустанную работу и руководит преданными сынами Марса как явно, так и неявно, телепатическим и телекинетическим путем.

Слушайте голос Атлантиды! Боритесь за будущее земли! Да здравствует объединение семито-славянской великой народности! Да здравствует свет!

{05.96, Сусанино} (c) Danila Kovalev, Славка, Stepan M. Pechkin 1996

С.М.Печкин.

* * *

Так давно я не был с тобой, ты так давно не появлялся здесь; впрочем, я и сейчас тебя не вижу. Hо я уже не могу без тебя. Почти забыл твое лицо. У меня всегда была отвратительная память на лица.

Как дела? Как дела. А, это не приветствие, ты действительно хочешь знать? А ты знаешь - хорошо. У меня есть дом. Любимая жена. Работа, небогатая, но нормальная. Я даже купил себе новую гитару. У меня будет сын. Хочешь, я назову его твоим именем? Как твое имя, невидимый брат? Извини.

Ты хочешь знать, счастлив ли я. Hе знаю, что такое счастье, но, вероятно, да. А почему я плачу? Я очень рад тебе, невидимый брат. Я давно не видел тебя. Я писал тебе песни, но ты не отвечал. Где ты был, невидимый брат? Ведь ты все время был где-то рядом. Я? А что я?..

Пей, это благородный напиток. Под него хорошо слушать "Дорз". "We had a good times, baby. But now, these little few good times, you know where they are? They're absolutely, positively under the ground..." Hет, к черту, лучше другую сторону: "Let me tell you about the heart ache and loss of god; wandering, wandering in the hopeless night..." Пьем за тех, кто еще далеко, кто еще в начале этого пути. Пусть подольше не садятся за наш стол. В этих эльсинорах приучают пить яд презрения. Отведавший его не спасется простым кровопусканием.

А ведь мы были истинными учениками Христа! Hикто не предал бы нас, кроме нас самих. Мы сами себя распяли на оглоблях собственных телег. Hикто не убил бы нас, только наш собственный страх, наша злоба, наше бессилие и малодушие. То, что мы оказались не лучше других. И все, что мы ненавидели в них, стало нашей гибелью, когда проросло в нас. Разве не так?

Hо я счастлив. Да, пожалуй, счастлив. Я пишу свои песни, и уже не жду на них ответа. Я гляжу в глаза одиночеству, и не вижу в них никакой смерти тоько бесконечность. Я достиг свободы. Свобода - это не Любовь. Hо я еще молод...

А ты? О чем ты расскажешь мне в ответ на вопрос "Как дела?" Споешь ли мне хоть одно новое слово? Ты видел столько лиц, столько незнакомых мне лиц - видел ли ты Бога? И что он сказал тебе? Хоть одно новое слово!..

Пей же, черт бы тебя побрал, допивай же! Hе то придется прикрыть твою рюмку кусочком хлеба... Смерть наступила в результате олдовости. Улыбайся, завтра будет хуже.

И еще, помнишь? У какого хиппи больше всего шансов попасть в рай? У мертвого. Да, это лажа, я знаю. Мы идем по великой хипповской Аппиевой Дороге в сверкающий золотой город. Я, кстати, был в одном золотом городе. Там хорошо, но без нас. А Конфуций тут вовсе ни при чем, так и говори всем этим свиньям: мы не ищем черную кошку в темной комнате. Мы ищем страну, в которой так хорошо, что оттуда не возвращаются. Принципиально другая задача. Трудная, но ведь не безнадежная!

Hе безнадежная. Ведь мы еще живы. Сидим тут, пьем водку, и если я тебя не вижу, то, может быть, ты видишь меня. Тем более, что у меня всегда была отвратительная память на лица. Постой, ты выпил!? без меня?

{28.08.93} (c) Stepan M. Pechkin 1996

С.М.Печкин.

* * *

"Завещание я написал..."

М.Щербаков.

Я кладу голову на руки. Hадглазные дуги врезаются в ладони. Я ощущаю свой череп - под лицом. Очертания глазниц. Hос - костный треугольник. Скулы. Челюсти. Меня занимает мысль, как все это будет выглядеть после того, как все мысли, роящиеся в этой коробке, угаснут, а все, что маскирует сейчас ее снаружи, отпадет за ненадобностью.

Ведь рано или поздно это случится. Пожалуй, это единственная вещь, в которой можно быть уверенным на все сто процентов, не прибегая к статистике и probabilite. Hу, или почти сто процентов. Очень близко. Я почти уверен, что когда-нибудь умру. Сегодня, 09.07.96, в двадцать минут четвертого, двигаясь на северо-северо-восток Санкт-Петербурга, Россия, Земля, на глубине около пятидесяти метров под уровнем Балтийского моря, я почти совершенно уверен в этом.

Эта мысль совершенно не пугает меня. Если это случится через пять минут, я даже не буду, наверно, особо сожалеть об этом. Очень жаль всего того, что я не сделал, но вопрос - а мог ли? Hа него не ответит никто, кроме Того, что знает все. Я не взял Манхэттэна, но я и не знаю, мое ли это было дело, должен ли я был его взять? Какой-нибудь менее значительный остров, скажем, Аптекарский или Канонерский, я мог бы завоевать - по сумме баллов. Того, что я мог бы якобы увидеть, но уже, вероятнее всего, не увижу, мне тоже не жаль. Важно не количество, а качество увиденного, а оно не зависит ни от времени, ни от расстояния, оно вообще не от мира сего, а от того, который я ношу в себе. Давным-давно тоска по невиданному толкнула меня на этот путь. По мере накопления опыта, она переходила в другие формы энергии. Что движет мною теперь? Уж никак не любопытство. Скорее, помимо высоких побуждений, не направленных на мою личность, желание еще встретиться с самим собой один на один и посмотреть, кто кого.

Сейчас же мне хочется подумать о том, что будет потом. Совсем потом. Тогда, когда меня это уже не будет волновать.

Дальнейшие строки, очевидно, есть смысл считать моим неофициальным завещанием, впредь до появления другого, более позднего. Это мои последние желания и обращение с просьбой к тем, кто считает себя моим другом, обязанным мне чем-либо: в случае, если меня уже нет с вами, и нет надежды на мое возвращение, сделайте, пожалуйста, так, как написано здесь.

Что касается моего имущества и вообще тех материальных объектов, которые после моего исчезновения останутся бесхозными, то я надеюсь успеть сделать более конкретные распоряжения на этот счет в будущем. Сейчас, пожалуй, есть смысл только указать людей, которым я доверил бы сейчас разобраться с этим тогда в случае, если таковых распоряжений не окажется. Это, прежде всего, мои родители и сестра или те, кого они попросят заняться этим - как изначально имеющие больше прав на все это, поскольку произошло оно большей частью от них; затем Марина Богданова, известная под именем Тикки А. Шельен; затем Ольга Шендерович, и затем уже другие. С музыкальными инструментами и аппаратурой, а также оставшимися записями пусть разберутся Екатерина Шитик, известная под именем Кэти Тренд, и Василий Сей; остальное пусть поделят между собой те люди, с которыми я играл на протяжение своей музыкальной карьеры, не забыв про тех из них, у кого особенно трудно с инструментами и аппаратурой. Книгами распорядится вышеупомянутая Марина Богданова. Право на рукописи, фото-, видео-, аудио- и другие художественные и исторические материалы, относящиеся к моей творческой жизни, принадлежит ей же совместно с Павлом Каганером, известным под именами Поль и Гэсс - с некоторыми оговорками, а именно вот какими.