Страница 22 из 23
несколько смягчали положение дел в "семье". Наверняка, доставка
"автомобильчика" через границу не обошлась без помощи задушевного друга
Лили Яни Агранова.
Автомобильная история имела продолжение - Лиля сбила маленькую девочку,
дело обошлось без судебных последствий (здесь вспомним про Агранова),
после чего Лиля ездила с шофером.
По возвращении Маяковского из Парижа состоялось его объяснение с Лилей,
которая в это время имела очередной роман с киргизом Юсупом Абдрахмановым,
но была ужасно обеспокоена желанием Маяковского жениться на Татьяне и
привезти ее в Москву, о чем, естественно, был извещен и Яня Агранов.
"Сколь бы ни была обаятельна и привлекательна Лиля, как бы ни был умен и
талантлив Осип, - все равно стержнем, душой и притягательным магнитом дома
в Гендриковом был Маяковский. Любая его жена никакой "двусемейственности"
не потерпела бы. Татьяна, чей психологический портрет Лиля тщательно
изучила по рассказам самого Маяковского, по письмам Эльзы, по информации
друзей дома, не потерпела бы вдвойне и втройне". (Ваксберг).
Даже попытка отвлечь Маяковского от Яковлевой знакомством с Норой
Полонской (женой М. Яншина) и желание Маяковского жениться на ней после
невозможности выехать в Париж и разрыва с Яковлевой не уменьшили опасность
для "семьи" остаться без кормильца и поильца. В то же время литературное
наследие Маяковского могло принести "семье" ощутимые финансовые выгоды.
Здесь, как в классическом детективе, можно задать вопрос: "Кому была
выгодна смерть Маяковского?".
В результате развернулась широкомасштабная кампания по травле Маяковского,
а Брики отбыли в зарубежную командировку с целью ознакомления с культурной
жизнью Европы. "И среди близких не нашлось человека, которому можно было
доверить самое сокровенное. Потому - одиночество на миру, потому
депрессия". (Михайлов).
До сих пор остается загадкой смерть Маяковского, как будто специально
подготовленная рядом жизненных обстоятельств, возможно, созданных усилиями
дружественных Брикам "органов": провал спектаклей, травля в прессе,
создание вокруг него вакуума в смысле человеческого общения. Эту ситуацию
хорошо охарактеризовал М. Яншин: "Все, кто мог, лягал (его) копытом... Все
лягали. И друзья, все, кто мог...рядом с ним не было ни одного человека.
Вообще ни одного. Так вообще не бывает..." (А. Ваксберг).
На то, что акция против Маяковского была тщательно спланирована
организационно и психологически, указывает тот факт, что после отъезда
Бриков в Европу, в квартиру "семьи" переселился чекист Лев Эльберт (Сноб)
и заменил Бриков в качестве ежедневного общества "осиротевшего"
Маяковского.
Таким образом, складывается впечатление, что в результате полученной от
Бриков и от чекистских "друзей" дома информации о желании Маяковского
жениться на зарубежной девушке и, возможно, остаться после этого во
Франции, были приняты все возможные чекистские меры по пресечению подобных
намерений. Возможно, было решено, что мавр уже сделал свое дело и может
спокойно уходить, оставшись классиком литературы и пожизненным кормильцем
Бриков.
БРИКИ, КАГАНЫ И ЛУБЯНКА
В марте 1918 г. началась иностранная интервенция в Советскую Россию, что
не помешало Эльзе Каган получить разрешение ЧК на выезд из страны для
того, чтобы выйти замуж за вражеского (французского) офицера Андре Триоле.
А в 1920 г. Осип Брик получил удостоверение сотрудника ВЧК, куда с улицы
людей не брали, а нужна была рекомендация какого-нибудь немаленького
работника этой организации. Не случайно Сергею Есенину приписывали тогда
такую эпиграмму:
Вы думаете, что Ося Брик
Исследователь русского языка?
А на самом деле он шпик
И следователь ВЧК.
Отметим, что расстался Осип с ГПУ 31 декабря 1923 г. потому, что был
"медлителен, ленив, неэффективен", но связей с Лубянкой не потерял.
Утверждают, что именно через Осипа оформили разрешение на выезд из страны
для жены Пастернака Жозефины, его родителей и сестры Лидии.
Сама же Лиля Брик первый раз в советское время выехала за границу (в
Латвию) за английской визой в октябре 1921 г. В Англии в это время
оказалась и Эльза, успевшая к этому моменту расстаться с мужем.
У некоторых биографов Лили Брик сложилось впечатление, что она выезжала в
Латвию по чекистским делам, а с ней одновременно уехал и
дипломат-особоуполномоченный иностранного отдела ВЧК Эльберт, через
которого при его частых поездках в Москву она и передавала письма
Маяковскому. Основной призыв писем Маяковскому - "Жди меня! Не изменяй! Я
ужасно боюсь этого". В Москве Лилю ожидала новая поэма "Люблю", ей
посвященная.
Летом 1922 г. на даче в Пушкино Лиля познакомилась с еще одним дачником
Александром Михайловичем Краснощековым (Абрамом Моисеевичем Тобинсоном,
или по другим данным, он именовался Фроим-Юдка Мовшев Краснощек), в это
время бывшем заместителем наркома финансов, членом комиссии по изъятию
церковных ценностей, т.е. "по грабежу имущества различных конфессий,
прежде всего Русской православной церкви". (Ваксберг).
"Лиля Юрьевна письменно призналась Маяковскому, что не испытывает больше
прежних чувств к нему..." (Михайлов).
Роман же Лили с Краснощековым прервался печальным образом: он, само собой,
растратил крупные суммы государственных средств, вместе со своим братом
Яковом устраивал совершенно дикие кутежи. В обвинительном заключении о
"деятельности" братьев Краснощековых говорилось, что они "заказывали своим
женам каракулевые и хорьковые шубы..." Но в это время жена Краснощекова
находилась в Америке и на роль жены тогда могла претендовать только Лиля.
"Но ее имя...в судебных документах не упоминается. Компетентные органы
щадили Лилю уже тогда". (Ваксберг).
Краснощекова освободили "по состоянию здоровья", но "вся Москва" "ломилась
на премьеру спектакля", где Лиля Брик была выведена как Рита Керн, которая
соблазнила директора банка и была представлена автором пьесы как исчадие
зла.
Состоянию дел в "семье" был несколько позже посвящен памфлет, написанный
первым французским послом в советской России Полем Мораном "Я жгу Москву".
"Позднейшие исследователи...объясняют антисемитскую направленность новеллы
поразившим Морана обилием евреев среди советской верхушки..." (Ваксберг).
Здесь Лиля была выведена как Василиса Абрамовна, а Осип, объединенный с
Краснощековым, стал называться Бена Мойшевич.
Поездка Лили Брик в Англию и Германию была отложена до осени, а в это
время в "салоне" Бриков появился новый человек, которого они ласково
называли "Яня" - Агранов, подлинное имя которого было Яков Саулович
Сорендзон, в то время следователь ВЧК. Жена Агранова впоследствии
написала, что муж в то время возглавлял отдел, занимающийся надзором за
интеллигенцией.
"При Дзержинском состоял... кровавейший следователь ВЧК Яков Агранов,
эпилептик с бабьим лицом...",- так характеризовал Роман Гуль
("Дзержинский", М., "Молодая Гвардия", 1992) человека, которого у Бриков
ласково называли "Яня". И Роман Гуль продолжает: "Он убил многих известных
общественных деятелей и замечательных русских ученых: проф. Тихвинского,