Страница 8 из 10
Кто-то поинтересовался биографией тракториста; оказалось, что он отбывал срок за участие в изнасиловании. Это сразу вызвало бурную реакцию; немедленно вызвали милицию, и его посадили. Однако, пробыв под следствием больше месяца, за неимением никаких доказательств он был отпущен.
Возвращение тракториста в Беренжак родителями девочки было воспринято как сверхнаглость. За ним началась настоящая охота: в него несколько раз стреляли, избили до полусмерти, — однако он оставался жить в посёлке.
Но недавно тракторист исчез бесследно, и никто не знает, где он есть.
Поговаривают, что сейчас он — на том свете.
Групповое изнасилование по-беренжакски
Мои сборы перед отъездом из Беренжака были прерваны появлением председателя сельсовета. Его озабоченное лицо не предвещало ничего хорошего. Он отозвал меня в сторону и сделал официальное сообщение, что поступило заявление от женщины, матери двоих детей, о том, что трое «малолеток», в том числе и наш сын, совершили групповое изнасилование.
После смерти старшего сына это было для нас с женой ударом ниже пояса. Любой поймёт, что грозит в таких случаях четырнадцатилетнему мальчишке и какая беда навалилась на нас. Но я не мог поверить сказанному и нагрубил председателю, обвинив его в предвзятом отношении к моим детям, как к младшему, так и старшему сыну, а также в том, что перед смертью старшего сына он терроризировал его за то, что тот отказывался давать ему машину.
Председатель ушёл с отчуждённым выражением лица, заявив, что хотел, как лучше, и что теперь расследование будет проведено в соответствии с законом.
Жена моя, испугавшись последствий, была недовольна тем, как я себя с ним повёл. Я успокоил её, сказав, что наш сын не мог опуститься до такого и что прежде всего надо спросить об этом у него самого, тем более что при председателе он не подтвердил своего участия в изнасиловании.
Но когда мы его спросили снова, уже без председателя, он чётко ответил, что действительно участвовал в изнасиловании женщины. Это поразило меня: я никак не мог себе представить, чтобы моё дитя в четырнадцать лет способно было иметь половой акт с сорокалетней женщиной!.. Пока мы с женой решали, что делать, сын улизнул из дома вместе со своим другом Димой.
Собрав все наши наличные деньги, мы с женой пошли откупаться.
Подходя к избе пострадавшей, мы встретили «ответчиков», которые уже пытались как-то договориться. Но их выгнали, сказав, чтобы приходили родители.
Какое-то предчувствие говорило мне, что не всё здесь так просто. У меня было большое сомнение в том, что четырнадцатилетние пацаны могут самостоятельно, без провокации, совершить такой «геройский поступок». Хотя факты, вроде бы, доказывали виновность ребят.
Зайдя в избу, мы вежливо поздоровались. Нас пригласили сесть, и начался неприятный разговор: чем старательней пострадавшая доказывала свою полную невиновность, тем больше закрадывалось у меня сомнение в этом.
Основным виновником этого «события» был Дима, сосед пострадавшей. Их огороды имели общую межу, и он с пелёнок был с этой женщиной знаком. Ну, сами подумайте: как мог этот мальчишка созреть до изнасилования рослой гулящей сорокалетней соседки с двумя детьми?
Непонятным поступком было и то, что всего неделю назад тот же Дима высадил у неё оконную раму, о чём участковым было произведено официальное расследование, и он по-отцовски пригрозил за этот хулиганский поступок выпороть Диму ремнём.
И, наконец, ещё один факт, правда, не относящийся к данному делу, заставил меня усомниться в виновности ребят. Накануне Дима помогал нам косить сено, и мы каждый день купались в ледяной воде Белого Июса, в чём мать родила. Тогда я и обратил внимание на то, что щупленький этот мальчик наделён гигантским половым членом, каковой более пристало носить взрослому мужчине могучего телосложения.
Нет надобности далее сопоставлять и анализировать эти факты. Компьютер однозначно сказал бы о том, что запившаяся одинокая женщина не могла не обратить внимание на эту особенность соседа-карапета, и о том, что инициатива, видимо, исходила всё же от истицы.
Итак, пережив очень неприятные минуты, мы выслушали все нарекания в адрес нашего сына, а затем пострадавшая заявила, что она прощает ребят, однако не может перенести позора и сурового общественного мнения посёлка, поэтому ей нужна компенсация за причинённый моральный ущерб.
Мы отдали ей все свои сбережения и ушли восвояси.
Последующий тщательный опрос ребят окончательно доказал виновность «пострадавшей», пожелавшей развратить малолетних ребятишек.
Беренжакское подсобное хозяйство
В былые времена беренжакское подсобное хозяйство было могучим подспорьем окружающих посёлок рудников. В изобилии росли там все овощи; таёжные сенокосные угодья с избытком снабжали кормом скот. Здесь не бывает засухи. Утренние туманы и росы дают необходимую влагу в самое засушливое лето, а горные ручьи позволяют орошать поля и выращивать капусту, морковь, брюкву и другие овощи небывалых размеров.
Восстанавливая посёлок, я обратил на это внимание и сразу начал строительство подсобного хозяйства для нашего предприятия. Задумка была самая благородная: в одном месте сосредоточить и экспериментальную базу-полигон (основной источник финансирования этого хозяйства), и базу отдыха, обеспеченную продуктами питания. Преодолев неимоверные трудности и построив коровник, овчарню, жилые дома и общежитие, отремонтировав больницу и школу, оснастив хозяйство техникой, я постепенно начал понимать, что взялся решать практически нерешаемую задачу. Кадры, кадры и ещё раз кадры не позволили осуществить мою мечту — иметь на нашем предприятии собственное подсобное хозяйство с отличной базой отдыха.
Огромные вложения средств не оправдывались мизерным количеством получаемой продукции; попытки ввести хозрасчёт только вели к развалу. Этому способствовала и мощная критика подсобного хозяйства трудовым коллективом, видевшим в нём лишь мою личную выгоду в обеспечении себя и других руководителей предприятия мясом. Ни одна из проверок ничего не подтвердила, так как мясо в изобилии можно было покупать у местного населения по самым низким ценам, что я и делал. Но недремлющее око «демократов» видело лишь фантастические цифры затрат на подсобное хозяйство: в какую цену обошлись куры, мясо и т. д. и т. п. В чём-то они, конечно, были правы; но ведь и работники экспериментального полигона, и работники экспедиции, и база отдыха, и пионерлагерь в достатке снабжались продуктами. Однако бесспорно, что и база отдыха, и подсобное хозяйство существовали с большими издержками — создать работоспособный коллектив в Беренжаке мне так и не удалось.
Первой трудностью оказалось обеспечение дойки коров. У доярок всегда находились причины, чтобы оставить коров недоенными, а ведь каждому ясно, что станет с коровой, если её несколько раз вовремя не подоить. Отара овец также постепенно уменьшалась, и с 960 дошла до 36 овец. Причины — элементарное воровство, отсутствие кормов, отсутствие квалифицированных и просто дисциплинированных пастухов.
Животным нужны корма, и я старался организовать покос силами ЦКБ «Геофизика», но встретил непонимание. Лично я считаю, что сенокос для городского работника — прекраснейший активный отдых. К тому же всем отправленным на покос выплачивались командировочные и обеспечивалось практически бесплатное питание, и я никак не ожидал, что со стороны наших работников сенокос вызовет столь бурную отрицательную реакцию. Сенокос — это тот небольшой отрезок времени, всего один месяц, который год кормит. Местное население это хорошо понимает; даже закоренелые пьяницы в Беренжаке трезвеют и занимаются заготовкой кормов. В том году я вместе со своими детьми отработал полный цикл сенокошения и заготовил сена столько, сколько заготавливала бригада в тридцать человек из ЦКБ «Геофизика».
Интересно, что поголовье лошадей за всё время существования подсобного хозяйства не уменьшалось. Это объясняется тем, что лошади сами зимой добывают себе корм и не требуют пастухов. Они разбиваются на табуны в 30–40 голов, где один жеребец верховодит и обеспечивает миграцию и летом, и зимой. Жестокое время Перестройки ударило, в первую очередь, по сфере быта; это коснулось и баз отдыха, и подсобных хозяйств; сегодня многие из них брошены на произвол судьбы, и никто не хочет (и не даёт другим) брать подсобные хозяйства в аренду с последующим выкупом в частную собственность.