В разгаре лета

В споре с Нийдасом я всегда оказываюсь в проигрыше. Меня злит его пессимизм, но все-таки привлекает его оригинальный аналитический ум.

В первый же день я замечаю, что у местного истребительного батальона хлопот куда больше, чем было у нас в Таллине. Взводы и роты все время выезжают на операции, возвращаются с облав. Ребята говорят, что такие истории, как в Вали, происходят и в других местах. В Килинги-Нымме пришлось вступить в самое настоящее сражение и поначалу даже отступить. Выехали туда на двух грузовиках с двумя мотоциклами впереди. Лесные братья мотоциклы пропустили, а по грузовикам открыли внезапный огонь из сосняка на Лийвамяги. Нескольких наших сразу ранили. Несмотря на это, они очистили бы город от бандитов, но к тем подоспела помощь. Лишь потом, вместе с одним красноармейским подразделением, лесных братьев удалось разогнать и вызволить из какого-то погреба несколько десятков арестованных.

Говорят еще о том, что в лесах Пярну шайки появились уже давно. Все, кто боялся репрессии, попрятались в лесах, а едва началась война, сразу показали зубы. Это вызывает даже споры у нас. Одни уверяют, что высылки стали козырем для наших же врагов, для крупных хуторян и всяких "бывших". Им теперь ничего не стоит сбивать людей с толку. Но другие убеждены, что надо было очистить республику от "пятой колонны". Что в лесных деревнях все равно начались бы перестрелки, даже если бы всех этих "бывших" и пальцем не тронули бы.

Еще говорят, что хозяева больших хуторов и бывшие главари самообороны сами вооружали даже батраков, а мы по десять раз проверяем каждого рабочего, прежде чем взять его в истребительный батальон.

В батальоне сейчас триста сорок человек, а ведь могло быть вдвое больше, могла быть тысяча. Надо было с первого же дня вооружить деревенский актив. Если бы в каждой волости были вооружены хоть человек двадцать, не пришлось бы нам сейчас метаться по всему уезду. Уж тогда бы лесные братья не посмели вылезать из кустов.

Почему же, спрашиваю я у ребят, волостные активы не были вооружены? Толком никто этого не знает. Одни думают, будто сначала просто не хватало оружия, поскольку и сейчас каждая винтовка, каждый пулемет на счет у.

Послушал бы все эти разговоры Нийдас, уж он бы снова использовал возможность блеснуть своим остроумием. Но, к счастью, его нет. Решил еще раз зайти в горком.

Вечером перед сном я думаю о Руутхольме, Коплимяэ и Тумме, о санитарке Хельги, о своих таллинских друзьях, с которыми, пожалуй, не так скоро встречусь. Еще я думаю, что было бы все-таки неплохо, если бы мама с сестрами эвакуировались, и решаю написать им перед сном. Надо бы и Руутхольму написать о том, что с нами случилось. Посылать открытку Хельги это, пожалуй, неудобно. А может, послать? М-да, сложная проблема...

Честно говоря, с удовольствием бы повидался с Хельги.

На другой день меня все-таки берут с собой. Долго я их уламывал, пока не получил наконец винтовку и не вскочил в кузов. На этот раз мы мчимся в Вяндру, где лесные братья напали в полночь на советские учреждения, убили председателя земельной комиссии и еще нескольких человек и захватили власть. Местные активисты, правда, сопротивлялись, но чх разбили.

Хорошо себе представляю, как паршиво пришлось бы мне, комсомольцу, в Килинги-Нымме, Вяндре или Вали, если бы меня оставили безоружным. Каково это - защищаться голыми руками? Или держать, скажем, в уезде таких типов, как волостной старшина в Вали и этот капитан? Даже и подумать тошно.

В Вяндру въезжаем на полной скорости. Мне нравится удальство бойцов местного истребительного батальона.

Первое, что я вижу, - сине-черно-белый флаг. Сразу же настораживаюсь. Но на моих спутников это не производит особенного впечатления.

Городишко тихий, людей не видно. Жду, что вот-вот начнут свистеть пули, но никто не пытается помешать нашему проезду. Нас атакуют лишь в другом конце городка, там, где дорога сворачивает на Вильянди. После короткой перестрелки бандиты разбегаются по лесу.

Столкновение было таким быстрым, что я даже не успел выстрелить. Чувствую себя совсем никчемным. Таких растяп, как я, лучше и впрямь оставлять дома. Я восхищен белокурым пулеметчиком. Этот паренек молниеносно открыл огонь из "максима", поставленного на крышу кабины. Хотя пареньком его, пожалуй, не назовешь: он года на три-четыре старше меня, просто такая у меня манера - называть всех, кто не отрастил седой бороды, ребятами. Этот паренек, этот отчаянный малый и загнал в лес всю эту шваль своими очередями.

Вместе со взводом истребительного батальона, прибывшим из Вильянди, мы прочесали городок и перелески вокруг. Задержали с десяток подозрительных людей. О большинстве из них я не отважился бы сказать, кто они такие: лесные братья или мирные жители? Лишь насчет трех-четырех у меня нет сомнений. Они в фуражках Кайтселиита и своими бородатыми рожами, всеми своими повадками сильно смахивают на бандитов из Вали.

- Где ваши главари? - спросил пленных командир нашего отряда, скромный, ничем не приметный человек.

Ясное дело, никто не ответил.

- Кто убил директора льнозавода? Молчание.

Директора льнозавода застрелили в спину. Мы нашли его труп на каком-то дворе под забором. Он лежал ничком, раскинув руки, вцепившись пальцами в дерн. Убийцы написали на заборе крупными кривыми буквами. "Желающих поговорить с директором просят войти в калитку".

Я приглядываюсь к пленным и пытаюсь догадаться, кто из них на рассвете держал в руках мел. Или убийца притаился где-нибудь на опушке и ждет, когда мы уедем и ему вместе со своей бандой можно будет вернуться в город?

Положение тут вообще сложное.

Рабочие, которых мы выпустили из погреба какого-то длинного низкого здания, рассказали нам, что лесных братьев уже выбило один раз из городка небольшое подразделение Красной Армии, случайно проезжавшее тут еще до нашего приезда. Красноармейцы освободили и большинство арестованных. Но после ухода подразделения бандиты прокрались обратно. Конечно, у них уже не было прежней уверенности, но они все-таки рыскали по Вяндре, искали секретаря комсомола, зампреда исполкома, арестовали нескольких рабочих. Потом устроили засаду на шоссе Вяндра - Вильянди, где мы их и разогнали.

По рассказам местных жителей, бандиты начали сколачивать шайки в окрестных лесах еще несколько дней назад. Кое-кто явился сюда даже из Ярвамаа и Вильяндимаа, так что банда стала насчитывать человек сто пятьдесят. В ночь на субботу они перешли в наступ-" ление. Чуть ли не два-три часа возле предприятия, где находился отряд из сорока местных рабочих и активистов, шла ожесточенная перестрелка. Из-за недостатка оружия-у рабочих было всего десять винтовок, а патроны быстро кончились защитники не сумели отбить атаку. Чтобы не попасть в плен, они прорвали кольцо бандитов и скрылись в лесу за льнозаводом. Потом один из командиров местного отряда, директор льнозавода, сел на мотоцикл и приехал в городок на разведку, но бандиты его убили. Предводителями лесных братьев были главари здешнего Кайтселийта, среди них - один владелец крупного хутора. Фамилии я не запомнил. Был там еще судья и прочие чиновники старого режима.

Перед отъездом трех бандитов расстреливают, остальных забирают с собой в Пярну. Часть задержанных мы сажаем к себе в грузовик. Арестованные сидят, опустив глаза, не говорят ни слова. Здорово, видно, нервничают. Когда возле деревни Сикалоо нас обстреливают, я внимательно слежу за ними: вдруг попробуют удрать? Но нет, слишком уж они перепуганы, чтоб додуматься до этого. Сидят съежившись, вздрагивают при каждом выстреле. Сперва по моему телу тоже пробегает дрожь, но потом мне все-таки удается взять себя в руки. Наш грузовик едет, не сбавляя и не прибавляя скорости, а машина, что едет следом, останавливается. Успеваю увидеть, как бойцы выскакивают из кузова и кидаются к лесу, но тут шоссе сворачивает влево, и густая поросль мешает мне следить за дальнейшим. В Пярну отвозим пленных в отдел НКВД.