Страница 28 из 32
— А ну-ка, парни, давайте посмотрим, кто проходил ночью через эту рощу! — предлагал нам старший Рашета, Давид.
— Но как мы это узнаем? — недоверчиво спрашивал Икан.
— А мы по следам будем читать, — объяснял Давид. — Посмотрим-ка, кто это тут так сильно наследил. Ага, это два зайца пробежали, побольше и поменьше.
— А вот и еще один заяц! — говорил Икан, показывая на какой-то след.
— А вот и нет! — возражал Давид. — Это собачий след, вернее всего, тут старостина сучка прошла.
— А это что? — показывал я ему на стежку мелких следов.
— Э, тут лиса пробежала.
— Смотри-ка, смотри, а тут вот прошло по крайней мере пять лисиц! — кричал Иката, подводя нас к одному следу, ведшему от крайнего дома прямо к дороге.
— Нет, это старостины овцы ходили на водопой, — объяснял Давид.
— Этот староста весь снег своими следами испещрил! — заметил Икан.
Обнаружив в глубине рощи ясный отпечаток чьих-то следов, Икан сказал:
— Посмотрите, какой огромный пес тут прошел.
Давид осмотрел внимательно след и сказал:
— Действительно на собачий похож, но это, дорогой мой, волчий след.
Илька отскочил от следа, как будто наступил на раскаленные угли, и вскрикнул:
— Ух, если я с волком встречусь, ему своих не узнать! Держи, не отпускай, братва, вот он, бешеный!
А тут как раз на этот его вопль появляется из рощи староста. Гонит перед собой навьюченного дровами коня и грозится Ильке:
— Поори еще, поори! Прошлой ночью волк к моему дому подкрался и обглодал мой топор!
Илька так и выпялился на него, словно черта с рогами увидел.
— Топор обглодал! Не может этого быть!
— Точно тебе говорю, совершенно точно. У волка клыки, как напильник. Ему железо грызть, все равно что тебе разваренную кукурузу.
Икан настолько уверовал в старостины россказни, что возьми да и скажи учительнице в школе, отвечая ей урок про волков, будто бы волки обгладывают топоры. Конечно, его подняли на смех, а Иканыч, поняв, что его разыграли, стащил с поленницы старостин топор, взял стальной треугольный напильник и выпилил на острие топора зазубрины, точно у пилы.
На следующий день раскричался староста, что кто-то ему испортил топор, а Иканыч философски изрек:
— Ничего удивительного, это волк твой топор обглодал. Пробовал сделать из него пилу.
— Где это видано, чтобы волки топоры глодали? — разбушевался староста. — Какой это кретин тебе сказал, будто бы волки железо гложут?
— Да ты сам. Вот и Рашеты подтвердят!
— Подтверждаем! Мы свидетели! — гаркнула команда Рашет.
Учительнице нашей случилось быть при этом разговоре, и она пристыдила старосту:
— Что это ты детям разные небылицы рассказываешь? Я чуть было двойку не влепила нашему умнику Икану.
Староста кинул ненавидящий взгляд на Ильку, потом посмотрел на свой топор и проворчал:
— Готов поклясться, что волчьи зубы здесь ни при чем. Тут Иканыч свои руки приложил. Топор как раз в тот вечер куда-то исчез, а Илька мимо моего дома проходил.
В скором времени старосте представилась прекрасная возможность отомстить Икану за топор.
Славко Араб частенько промышлял тем, что ловил голубей, его отец продавал их в городе и на вырученные деньги справлял сыну одежку. Лучше всего ловить голубей было на церковной колокольне под самыми колоколами, где голуби устраивались на ночлег.
Охотиться поэтому надо было ночью, в безлунную пору.
Вот как-то раз договорились Славко с Иканом отправиться на колокольню нашей церкви голубей ловить. Чтобы проникнуть на колокольню, нужен ключ от церкви. А выманить этот ключ надо было у старостиного племянника Марке́лы Шта́кора, продувной бестии, какой днем с огнем не сыскать. Этот пройдошистый малый из второго класса вечно слонялся под живой изгородью и разорял птичьи гнезда.
Икета и Славко обещали взять его с собой на голубиную охоту и дать полную шапку орехов, если он им принесет ключ от церкви. Штакор с готовностью на это согласился.
Но старосту на мякине не проведешь: хитрец тотчас же заметил, что племянник стянул у него ключ, и догадался, что предполагается голубиная охота, и был все время начеку. И вот когда следующей ночью Маркела выскользнул из дому, староста потихоньку двинулся за ним, бормоча себе под нос:
— Бьюсь об заклад, что глодальщик топоров, Икета Чопич, тоже замешан в этом деле.
Ничего не подозревая, трое наших славных охотников: Икан, Славко и Маркела Штакор, прокрались в церковь и стали в темноте подниматься по крутой лестнице колокольни. Невидимой тенью прошмыгнул за ними и староста.
— Сейчас я вам, мои голубки, покажу голубиную охоту! — шептал он про себя.
Ребята добрались до самого колокола и стали шарить в темноте, разыскивая голубиные насесты, как вдруг кто-то снизу, с церковных хоров, сильно рванул за веревку, раскачивая язык, и колокол громыхнул чудовищным басом: бам-м-м!
Этот единственный сорвавшийся с колокола удар прогремел таким мощным раскатом, что три наших героя, подскочив от неожиданности, попадали друг на друга, а целая стая вспугнутых голубей сорвалась со своих мест и стала метаться в темноте, задевая мальчишек крыльями.
— Бежим отсюда! — прокричал Икан.
Он первый шарахнулся к лестнице и скатился по ней на церковные хоры. За ним ссыпались Славко Араб и Штакор.
— Кто это тут поднял трезвон? — грозно рявкнул Икан в темноту.
— Господь бог! — глухо отозвалось ему из мрачного угла на хорах. — Сейчас я вас троих воришек накажу!
Илька в панике кинулся к ступенькам, спускавшимся с церковных хоров, истошно вопя:
— Спасайся от господа бога!
Но «господь бог» оказался проворнее: он перехватил ребят перед лестницей и, выскочив из темноты, закричал:
— Ага, Икан, наконец-то ты мне попался!
И с этими словами мстительный староста накинул свой гунь на голову пленника и замахнулся ременным недоуздком:
— Ну, как тебе мой недоуздок, соседушка Икан? Я его специально для тебя прихватил, глодальщик топоров.
Уморившись махать недоуздком, староста скинул тулуп с захваченного врага, и из-под него вырвался дикий рев:
— Так это же Маркела, а не Икета! — с опозданием обнаружил свою ошибку староста. — Что же ты вместо Икана под руки лезешь, леший тебя забодай! Ты за него двойную порцию получил, так что можешь вернуть Икану то, что ему полагалось!
После этого Маркела Штакор стал ежедневно подстерегать Ильку, устраивая хитрые засады в той самой роще, через которую пролегал наш путь в школу. То он взбирался на дерево и соскакивал прямо перед его носом с недоуздком в руках, то подбрасывал на дорогу крупное красное яблоко, и стоило Ильке нагнуться за ним, как он получал сзади такой удар, что летел вперед с быстротой пушечного ядра.
— Эгей, это еще одна колотушка, которую я тебе возвращаю! — зубоскалил Маркела Штакор. — Но мы с тобой еще не расквитались.
— Как это так не расквитались! — возмущенно протестовал Икан. — Сколько же я тебе еще должен?
— Я, знаешь ли, в арифметике слаб, — кривился Штакор, — так что до нового года тебе, боюсь, со мной не расквитаться.
Илька сыт по горло этими бесконечными засадами и попросил защиты у братьев Рашет. А Рашеты уже давно точат зуб на Маркелу и мечтают его проучить. Стали они незаметно красться следом за Иканом, как вдруг на опушку рощи выскакивает Маркела Штакор из куста и набрасывает недоуздок на шею Икану. Илька с разбегу рыбкой в снег и кричит:
— Вот он, бешеный! Сюда, родственнички родимые!
— Держись, Икан, сокол ясный! — завопили Рашеты из чащи. — Хватайте его, люди!
Дружной толпой навалились Рашеты на Штакора, застигнутого врасплох. Один его со спины обхватил, второй за руки схватил, третий связывает недоуздком, четвертый стаскивает шапку, пятый снег за шиворот пихает, шестой кулак к носу подносит…
— Стой, не юли! — взывает первый.
— Туже вяжи! — велит второй.
— Вяжу, не отпущу! — отвечает третий.
— Шапку стащу! — обещает четвертый.