Женское счастье

И еще смеет обсуждать ее личность… и умственные способности! Истинный джентльмен ни за что не упомянет о ногах леди!

— Я вынуждена уступить, полковник Коули.

Она ринулась к кровати, предусмотрительно обходя разбитое окно. Матрац просел под ее весом. Интересно, где полковник собирается провести ночь?

Но эту мысль немедленно вытеснила другая, совершенно бесстыдная. Каково это — спать с мужчиной? Голой… Чтобы его теплая плоть прижималась к твоей…

Скрип и звон на мгновение отвлекли ее от запретных фантазий. Полковник, налегая всем телом на буфет, с трудом двигал его по полу. Вой и свист ветра сменились глухими стонами.

— Ну вот, кажется, все в порядке.

Тяжелая рука легла ей на голову, скользнула к щеке, к уху. Прохладные, чуть влажные от дождя пальцы провели по мягкой коже груди…

Огонь охватил Абигейл.

— Что вы, спрашивается…

Она попыталась было оттолкнуть его, но пальцы тут же оказались в плену шершавой ладони.

Он вложил ей в руку стопку бумаги с загнувшимися концами.

— Это лежало на буфете.

Значит, вот куда занес ветер второй журнал!

Абигейл негодующе выпрямила спину.

— Благодарю, полковник Коули.

— Не за что, мисс Абигейл, — учтиво ответил он.

Абигейл горела как в огне: полковник стоял слишком близко. Успел ли он накинуть одеяло?

Перед глазами промелькнула особенно пикантная сцена из» Перл «.

Что она поцелует, если чуть податься вперед: грубую шерсть или…

— С вами все в порядке? — резко бросил он.

— Спасибо, абсолютно. — Абигейл откинула голову, опасаясь, что теряет рассудок. — А вы?

Матрац снова просел.

— Я старый боевой конь. Приходилось делать кое-что потруднее, чем двигать буфеты.

Абигейл свернула влажный журнал. Полковника вряд ли можно назвать дряхлым: в его волосах ни единой седой прядки.

— Напрашиваетесь на комплименты, полковник Коули?

— Простая констатация факта, — возразил он.

Абигейл хотела что-то ответить, но тут же подскочила от неожиданности, испуганная глухим стуком упавшего на пол сапога. За ним последовал другой. Кровать затряслась. Абигейл скорее почувствовала, чем увидела, что он прислонился спиной к стене.

— Мне тридцать пять, из которых двадцать два года отняла служба в армии. А что делаете здесь вы?

Но Абигейл не собиралась так легко сдаваться.

— А вы, полковник Коули?

— Выздоравливаю.

Она повернула голову к тому месту, где он сидел. Но не увидела ничего, кроме темноты.

— А что, здесь рядом есть другой коттедж?

— Нет. Ни одного.

Абигейл настороженно прислушалась к неистовству, бушующему за окном.

— Двадцать два года назад вам было всего тринадцать, полковник Коули. В армии служат юноши не моложе пятнадцати, и то вряд ли участвуют в сражениях.

— Вы правы, мисс Абигейл. Я солгал, — откликнулся спокойный голос из мрака.

Солгал? Двадцать два года назад или сейчас?

— И что у вас за болезнь?

— Пулевое ранение, — коротко пояснил Коули после неловкого молчания.

Она вспомнила о его хромоте. И лодыжке, поросшей темным волосом.

— В левую ногу?

— Да.

Абигейл следила за газетными репортажами с мест военных действий.

— Буры?

— Да.

Прибрежный коттедж стоял вдалеке от большой дороги. Абигейл и выбрала его за удаленность от населенных мест.

— Однако все это не объясняет вашего появления здесь, полковник.

На этот раз молчание длилось дольше. Она сжимала влажный журнал, словно холодок мокрой бумаги мог потушить огонь, разгоравшийся в крови при одной мысли о тепле, струившемся с другого конца кровати.

— Лошадь сбросила. Я пытался найти убежище, но безуспешно. Потом случайно увидел свет в вашем окне… и вот я здесь.

— Но почему вы пустились в дорогу в самый ураган?

— А почему вы увлекаетесь эротической литературой?

Абигейл приготовилась защищаться: во-первых, это познавательно, во-вторых, забавно и, в-третьих, вообще не его дело.

— Потому что для женщины это единственный способ узнать об отношениях полов.

Словно молния прошила тьму.

— Конечно, я могу ошибиться, — серьезно заметил полковник, — но, думаю, существует и другой способ удовлетворить свое любопытство.

— К сожалению, я так и не встретила человека, с которым захотела бы удовлетворить свое любопытство, полковник Коули, — сухо отпарировала она.

За окнами обезумевшая стихия продолжала набирать силу. Волны с рокотом накатывались на берег. Гром ревел в небесах.

До Абигейл только сейчас дошло, что им грозит опасность. Ветер действительно мог сорвать крышу. Огромные водяные валы могли поглотить крошечную постройку. Молния могла…

— Я хотел женщину.

Неожиданное признание вернуло ее к реальности.

— Прошу прощения?

— Вы хотели знать, что я делал в лесу в такую бурю. Выехал в надежде найти деревню. Или кабачок. И доступную женщину.

Такого она не ожидала.

Полковник Коули признался в чисто мужской потребности, выгнавшей его в ночь. А Абигейл презрела приличия, не позволявшие даме иметь такую же привилегию.

Ей следовало бы притвориться возмущенной, упасть в обморок от такой наглости, но вместо этого она ощутила, как последние остатки злобы куда-то улетучились, вытесненные неизвестно откуда взявшимся духом товарищества. Этот человек видел сундук, полный эротических книг, и не осудил ее. Верх лицемерия — порицать его сейчас, ибо у каждого есть право на подобные желания.

— Завидую вам, полковник. Будь я мужчиной, наверняка отправилась бы на поиски приятного общества.

— Не общества я искал, мисс Абигейл.

— Это я понимаю.

— Неужели, мисс? — Голос в темноте звучал на удивление бесстрастно. — Знаете ли вы, как пульсирует и ноет тело, горит до такой степени, что вы готовы отречься от всего, во что верили и чем жили ради минуты забытья?

Абигейл на секунду прикрыла глаза, как молнией пораженная мучительными воспоминаниями о желаниях, которые никогда не сбудутся…

— Да, полковник Коули, это мне хорошо известно.

Кровать скрипнула.

— К вам часто приходят фантазии, мисс Абигейл?

Перед ее глазами плясали причудливые образы. Запретные образы мужчин и женщин, сплетавшихся в объятиях. Картины сцен, участницей которых ей никогда не быть. И никогда не видеть. Вещей, о которых она даже не читала.

Желание терзало ее, желание, о котором через три недели придется забыть навсегда.

— Часто, — тихо прошептала она, уставившись в темноту.

— Расскажите! — резко приказал он.

— Я…

Как она может поведать совершенно незнакомому человеку, о чем мечтала так много лет? Но темнота Скрывала их лица, облегчая исповедь. Можно представить, что она совсем одна… и просто размышляет вслух.

— Представляю себе, каково это, когда тебя целует мужчина. Не просто чмокает в щечку по-родственному. Настоящий поцелуй… как в моих книгах. Когда его язык…

Она осеклась, но, прежде чем окончательно лишиться отваги, выпалила:

— Мужчины и женщины вправду так целуются, полковник Коули?

— Иногда. О чем вы еще грезите, мисс Абигейл?

Она переложила журнал в левую руку и прислонилась спиной к изголовью. Подошва коснулась толстого одеяла… и мужского бедра. Жар прострелил ее насквозь. Она поспешно подобрала ноги.

— О мужчине… как он выглядит без одежды. То есть… у меня маленькие племянники, и я часто меняла им пеленки. Они… они не слишком впечатляющи. А в книгах описываются мужчины… куда мощнее. Там. Это действительно так или в книгах все преувеличивают?

До нее донеслось нечто вроде хриплого стона. Или это она затаила дыхание? Ибо вдруг поняла, что именно схватила в темноте… шелковистый отросток с пульсирующими венами.

Он и в самом деле огромен.

— Некоторые мужчины — да, но бывают и всякие. Это как с женщинами. У одних — пышная грудь, у других — маленькая. Вам это важно?

— Да, — тихо пробормотала она, гадая, что он подумал о ее грудях, когда слегка дотронулся… гадая, в самом ли деле он велик или это ей лишь показалось.