Страница 44 из 58
Позволю себе высказать мнение: все вышесказанное — просто информационный вымысел для того, чтобы очернить СССР и его руководство и выставить Горбачева невинной жертвой, которая якобы ни к чему не была причастна. Никакого заточения не было. Не было также никаких путчистов. Никаких боевых задач путчисты для армии в Москве не ставили. Соответственно, танки не стреляли не потому, что им противостояла «героическая демократическая общественность».
А были Горбачев и Лукьянов, совершившие определенные действия, которые и нанесли ущерб интересам Советского Союза. Ущерб, который послужил толчком и катализатором последующего распада страны. Попробуем теперь разобраться, кто, в чем и насколько оказался виноват.
К августу 1991 году в Советском Союзе сложилась определенная ситуация. Как известно, Горбачев продвигал идею Союза Суверенных Государств, который должен был заменить СССР. На 20 августа в Ново-Огареве было запланировано подписание Союзного договора. Причем Горбачев не согласовал это с остальными руководителями страны. Кроме того, к этому моменту уже достаточно ясно проявились последствия перестройки, которые вели не только и не столько к демократии и гласности, сколько к разрушению основ государства.
Элита Советского Союза, понятное дело, восстала. И давление на Горбачева существенно возросло. Настолько возросло, что еще чуть-чуть и его могли просто и вульгарно свергнуть. Отсюда и родился план введения в стране чрезвычайного положения, кстати, формально по инициативе самого же Горбачева. Предполагалось, что в результате удалось бы остановить сползание к развалу государства, принять ряд чрезвычайных экономических мер по стабилизации ситуации, а также попытаться нейтрализовать агентов влияния, да и в целом «пятую колонну», активно действовавшую на уничтожение СССР. К этому моменту многие из этих лиц уже не скрывали свои цели.
Вообще-то, в нормальном государстве добросовестный президент должен был сам принять все эти меры. Именно в обязанности руководителя государства входит обеспечение его безопасности, защита интересов его граждан. Но Михаил Сергеевич, хоть и предложил готовить документы по введению чрезвычайного положения, но на самом деле вовсе не был склонен его вводить. Однако когда остальные руководители страны узнали о планах по заключению в Ново-Огареве Союзного договора, они, говоря образно, восстали. Поехали 18 августа к Горбачеву в Форос, поставили вопрос ребром. Поехало четверо, Валентин Варенников и Олег Бакланов (зампред Совета обороны СССР), Олег Шенин, Валерий Болдин. Михаил Сергеевич понял, что спорить опасно. И махнул рукой: «Валяйте, черт с вами». То есть формально отстранился от ГКЧП. И тем самым совершил действия (бездействие), направленные против интересов Советского Союза.
Чтобы быть более или менее точным, коснусь поподробнее некоторых деталей. Для начала — вопроса о танках. Вот что по этому поводу говорит один из участников событий, а значит, важный свидетель, Валентин Вареников:
«В Москве действительно было объявлено ЧП. Но войск не стягивали. К Белому дому прислали танковую роту и батальон — охранять его. Так же как Кремль охраняли, как охраняли мосты, банки, водохранилище, почту, телеграф. С тех пор как я стал депутатом Госдумы, мне каждый раз в августе задают один и тот же вопрос — про войска. Я каждый раз рассказываю, как было, и каждый раз на телеэкране вижу одно и то же: кадры, которые сделали Сванидзе и Киселев в первый день. Танки идут подавлять народ. Да ничего подобного! Все эти танки шли каждый на свой пункт, который должны были охранять».
А вот что говорит Бакланов по поводу отъезда Горбачева в Форос: «Когда он 4 августа отправился на отдых, мы ему подмигнули. Но потом он и Борис Ельцин втайне подготовили новый союзный договор…»
Тот же Бакланов так описывает свой приезд в Форос накануне ГКЧП:
«Мы полетели туда вчетвером. Горбачев заставил нас ждать полчаса. Он делал вид, что хромает. Он спросил, кто нас послал. Я сообщил, что договор встретил сопротивление в Верховном Совете. Мы беседовали два часа. Наше предложение о том, чтобы поехать в Москву для того, чтобы прояснить ситуацию, он отклонил, сославшись на здоровье. Но затем он сказал: я поеду в Москву для того, чтобы подписать договор даже в том случае, если врачи отрежут мне ногу. Но мы хотели созвать Верховный Совет. И тогда Горбачев говорит: идите к черту, делайте, что хотите, но имейте в виду — все должно быть согласовано. Его супруге Раисе, стоявшей у двери, мы сказали, что приехали как друзья».
Вот что по этому поводу говорит генерал Варенников:
«Поэтому, когда Горбачев уехал в отпуск, все и засуетились. А 17 августа несколько глав министерств были приглашены на объект КГБ, это на окраине Москвы. Мне позвонил Язов и говорит: просят, чтобы вы тоже подъехали.
Решили попробовать убедить Горбачева дать согласие на объявление ЧП в тех районах страны и в тех отраслях народного хозяйства, которые нуждаются в этом. И убедить его сохранить СССР и не подписывать государственный договор 20 августа в Ново-Огарево. Решили, что поедут к нему четверо, в том числе и я.
Он меня не прерывал и, когда я закончил, сказал: ладно, черт с вами, как хотите, так и делайте. Пожал всем руки. И все разъехались: я — в Киев (все боялись, что Рух воспользуется ситуацией и устроит на Украине провокацию), а остальные — в Москву. А 19-го я увидел по ТВ это приснопамятное, так сказать, событие — пресс-конференцию людей с дрожащими руками. Это было позорное зрелище…»
Несомненно, что развал СССР или даже его федерализация (Союз Суверенных Государств) были выгодны другим странам. Каким именно? Многим странам. США, Европейскому союзу, может быть, даже странам Восточной Европы. То есть не будет преувеличением утверждать, что Горбачев, сваливая задачу введения чрезвычайного положения на других лиц и отсиживаясь в Форосе, совершал тем самым действия, наносящие ущерб его собственной стране и выгодные другим странам. Была одна мощная страна с централизованным руководством. А то вдруг вместо нее возникало несколько стран, у которых были подчас разные интересы и возможности.
То есть 18 августа с членами ГКЧП, по сути, было согласовано следующее: Михаил Сергеевич сидит себе в Форосе, якобы заболевший. Тем временем эти самые члены ГКЧП наводят в стране порядок. Верховный Совет СССР собирается и одобряет чрезвычайное положение, придавая ГКЧП вполне законный характер. И когда все чрезвычайные и необходимые меры будут приняты, Горбачев «вдруг» выздоровеет и продолжит руководить страной дальше как ни в чем не бывало. А если бы Горбачев отказался от такой роли? Тогда отстранение от власти. Так что особого выбора, судя по всему, у Горбачева 18 августа и не было.
Когда говорят о поражении ГКЧП, то обычно ссылаются на то, что члены ГКЧП вели себя нерешительно. А Ельцин, наоборот, открыто разоблачил заговор. Никто при этом якобы не решился штурмовать Белый дом. В конце концов объявился живой и здоровый Горбачев. И вся затея с ГКЧП рухнула, его члены оказались в тюрьме.
Действительно, 21 августа члены ГКЧП дали задний ход, отступили. Почему? Возникла угроза большой крови, как говорил Крючков, а члены ГКЧП до этого решили, что если будет подобная угроза, то они остановятся на любой стадии.
Но так ли все было на самом деле? Действительно ли именно действия «демократической общественности» сорвали планы ГКЧПистов?
Действительно ли все дело решила «пламенная» речь Ельцина, произнесенная с танка?
Похоже, что на самом деле все было несколько иначе. Никакая «демократическая общественность» и никакие речи Ельцина ничего не могли изменить. Судьба ГКЧП решалась совсем в другом месте и совсем другими людьми.
Сами члены ГКЧП в один голос утверждают (и нет оснований им не верить), что введение чрезвычайного положения было в полной мере согласовано с Горбачевым. Однако он не хотел пачкать руки, потому и придумал эту историю с болезнью в Форосе. Никто его там и не собирался блокировать.
На самом деле проблемы для членов ГКЧП начались совсем в другом месте. Проблемы создал не кто иной, как А. И. Лукьянов, председатель Верховного Совета СССР. Если припомнить историю, то для утверждения решений ГКЧП должен был собраться Верховный Совет.