Страница 3 из 48
Прошел час. Борман читал.
Прошло два часа. Борман читал. Штирлиц полез в карман за кастетом.
Прошло два c половиной часа. Борман, синий от ударов, хрипя и проклиная все на свете, лежал под столом, не в силах подняться и вызвать охрану.
ГЛАВА 5. ОШИБКА ГЕББЕЛЬСА
После неудачной аудиенции c Борманом, Штирлиц решил пойти к Гитлеру. Письмо, как и в прошлый раз, он решил не писать, считая, что Гитлер и без письма поймет, где двойная игра, а где партия шнапса.
...Поздно ночью, когда в бункере Гитлера в очередной раз прорвало канализацию, а Ева Браун испытывала блаженство от чар любви c Геббельсом, и Геринг в третий раз слушал магнитофонную запись концерта ансамбля песни и пляски вооруженных сил CCCP, появился неотразимый Штирлиц. Сдав дежурному два автомата Калашникова, армейский пулемет и две гранаты, он зашел в бункер Гитлера.
- Разрешите, мой фюрер? - спросил Штирлиц голосом преданной собаки.
- А, Исаев! Проходи! - радостно заморгал глазками Гитлер. - Максимыч! Какими судьбами?!
Ни один мускул не дрогнул на лице легендарного русского разведчика и, лишь машинально, его крепкая рука полезла в карман за кастетом. Гитлер это заметил и успел предупредить:
- Оставьте ваши выходки для Геббельса, штандартенфюрер!
- Прошу прощения, мой фюрер, но я как раз по поводу Геббельса. Эта скотина ведет двойную игру и пытается переправить крупную партию шнапса в Россию.
- Что это за бред, господин Исаев?! Объяснитесь! Какой еще шнапс?
- Мой фюрер, это не бред. Информация, которую я получил по хорошо проверенным каналам, не может быть подвергнута никакому сомнению, даже вашему, дорогой Адольф! - и Штирлиц вытянулся по стойке "смирно".
Гнев Гитлера превзошел все границы:
- Какое ты, русская свинья, имеешь право называть меня "Дорогой Адольф..."?! Это позволено только моей любимой Евочке Браун!
- Вы - слепец, мой фюрер. Ваша Ева сейчас в одной постели c вашим любимчиком Геббельсом!
- Молчать! Я вам запрещаю говорить, слышите, запрещаю! прохрипел Гитлер, рыгая на Штирлица пену.
Прошло десять минут, Гитлер вызвал своего любимого адъютанта и они вместе со Штирлицем направились в апартаменты Евы Браун.
28 февраля 1945 года
(23 часа 17 минут)
Штирлиц ударом левой ноги вышиб дверь в спальню Евы Браун, которая спала в объятиях тощего Геббельса. Увидев своего милого Адольфа, она была удивлена, что он ворвался к ней без стука:
- Мог бы и постучаться.
- И ты смеешь мне такое говорить?
- А что, собственно, такое произошло?
- Молчать! Взять его! - показывая на Геббельса, закричал Гитлер.
Адъютант Гитлера, видя как беспокоен его шеф, ласково лизнул щечку фюрера и тихо прошептал:
- Дорогая, ну стоит ли волновать себя! Это все пустяки! Главное - наша любовь вечна!
Натренированные уши Штирлица услышали это и советский разведчик был не на шутку смущен.
- Так! - уже более спокойно сказал Гитлер.
Штирлиц все понял. Достав из правого кармана свой любимый кастет, он привел несчастного доктора в чувства, напоминающие предсмертные судороги, надел на свою жертву наручники и совершенно голого потащил по темным коридорам бункера по направлению, которое было известно лишь Штирлицу и Мюллеру...
ГЛАВА 6. ПЫТКА НОСКАМИ
В застенках Гестапо, в камере нижнего яруса третий день шла пытка носками. Несчастная жертва в виде доктора Геббельса, связанная по рукам и ногам, нюхала старые, грубые носки Штирлица и Мюллера. Мюллер, мастер своего дела, был неотразим:
- Кто из твоих сослуживцев участвовал в операции "Шнапс"? Кто подстрекал Даллеса и английских свиней к переправке партии в Россию? Отвечай, сволочь! - кричал Мюллер, подставляя носки к Геббельсу.
Геббельс молчал. Не помогал и любимый кастет Штирлица. Не помогали и портянки Гитлера, одолженные у него накануне. Геббельс был несгибаем:
- Я люблю любимого фюрера! Я был всегда предан ему.
Внезапно в камере появился Гитлер. Зажав нос, он подошел к Геббельсу, посмотрев на него c полным равнодушием и, обернувшись к Штирлицу, спросил:
- Ну что, Максимыч?
- Молчит.
- Молчит, - подтвердил Мюллер.
- А мои портянки? - спросил Гитлер.
- Не помогают, мой фюрер, - c сожалением в голосе сказал Штирлиц.
Гитлер устало посмотрел на Штирлица, перекинул взгляд на Мюллера и, плюнув в лицо Геббельса, спокойно произнес:
- Хорошо, развяжите его, мы его заставим заговорить. Максимыч, он поступает в ваше распоряжение. Разбудите его совесть! Объясните ему, что нехорошо торговать шнапсом, когда нам самим нечего пить!
- Слушаюсь, мой фюрер! - протараторил Штирлиц.
Гитлер ушел. За ним ушел Мюллер. В камере остались Штирлиц и Геббельс. И тут Геббельс не выдержал:
- Мой фюрер! Я все скажу, только уберите от меня эту русскую свинью!
Нервы стойкого разведчика не выдержали. Он достал кастет и принялся избивать отца немецкой пропаганды и агитации c такой силой, что его крики были услышаны Мюллером и Гитлером, которые быстро вернулись в камеру.
- Господин Исаев, прекратите! - заорал запыхавшийся Гитлер. - Я вам предоставил его не для мордобития.
- Но мой фюрер?..
- Молчать!
Геббельс со слезами на глазах подполз к фюреру и голосом забитого козленка заблеял:
- Мой фюрер, я во всем сознаюсь! Я все, все скажу! В операции "Шнапс" участвовал бригаденфюрер Шелленберг и некто пастор Шлаг. Клянусь родной Украиной - это правда!
- Клево! - обрадовался Штирлиц.
Гитлер заморгал глазками, поднял несчастного Геббельса c заплеванного пола, поцеловал его в щечку и тихо сказал:
- Вы всегда были преданы мне, мой друг. Я прощаю вас, и, подумав, добавил: - Но только за операцию "Шнапс"! За ваши любовные похождения c Евочкой, вы еще ответите мне и всей Германии!
ГЛАВА 7. ВАЖНОЕ СОВЕЩАНИЕ
В бункере Гитлера после очередного прорыва канализации проходило важное совещание. Обсуждалось два вопроса: о безалаберном отношении к своим обязанностям сантехников рейхсканцелярии и алкогольном заговоре против фюрера и нации. На совещании присутствовали: штандартенфюрер CC фон Штирлиц, группенфюрер CC Мюллер, генерал Канарис, переодетые в немецкую форму русские, английские и американские разведчики, Гитлер, Гиммлер, Борман, стенографистки, другие официальные и случайно зашедшие лица. Кроме этого, на совещание были приглашены: пастор Шлаг, Шелленберг, Ева Браун, Марта Зюгерс, провинившиеся сантехники.
Гитлер был в бешенстве. Три стенографистки не успевали записывать его пространственную речь:
- В то время, когда Германия переживает тяжелые дни, а в моем бункере чуть ли не каждый день рвет канализацию, среди нас отыскиваются алкоголики, отказывающиеся думать о трезвых мыслях, рождающихся в умной голове великого фюрера для спасения бункера и нации... В то время, когда я всего себя отдаю народу, находятся двурушники в виде небезызвестного доктора Геббельса, пытавшегося переправить в Россию партию шнапса за рубли. Мало этого, нашлись дегенераты, готовые помочь этому грязному делу. Валютчики и спекулянты! Разгильдяи и бездельники! У меня больше нет слов для названия такого рода предателей! Но благодаря пытке носками и штандартенфюреру CC полковнику Исае... то есть, я хотел сказать, Штирлицу, заговор был раскрыт! Доктор Геббельс, как вы могли, батенька, дойти до такого? Что вы думали в тот момент когда вашими поступками руководила рука Москвы? И это после нашей многолетней дружбы!
- Мой фюрер, - рыдал Геббельс, - этого больше никогда не повторится!
- А вы, грязные свиньи, - продолжал Адольф Гитлер, подходя к Шелленбергу и пастору Шлагу. - Как вы могли предать родного фюрера, до какой же это степени надо докатиться, чтобы стать такими дегенератами как вы? Вы, подлые твари, стали прислужниками поганых вражеских разведок...
В углу, где стояли переодетые разведчики, послышался ропот возмущения и недовольства, даже Штирлиц нахмурил брови, но сдержал себя и не полез за кастетом.