Я, Дикая Дика

— ТРИ-ХО-ПОЛ! ТРИ-ХО-ПОЛ!!!

Сегодня Настя не смогла подползти на репу, но мы решили не отменять ничего, я одна спою. Собственно говоря, репета как такового не вышло, я притащила Ветра, и мы просто издурачились как могли.

Орали мы с Ветром в один микрофон, обнявшись и полуголые. И всем хором:

Как лозунг, как лучшую из песен! Как символ нашего лихого, угарного, безудержного времяпрепровождения!

Увы, но не обходилось на наших музыкальных экзерсисах и без наркоты. То покурим, то закинемся грибами (но это очень редко, в наших местах хрен достанешь чистую вещь!), а то и подмешаем в выпивку психотропной мерзости… Зачем? А хрен же его знает… Долбозавры просто.

Честно — так мне это нравится. Глюки с каждой «дряни» разные. Чаще просто нечто размытое, абстрактное, мало поддающееся описанию, да и не достойное того. Но бывает, что и со смыслом — это когда с грибов… Шаманская штучка! Вот что видела я намедни:

Железный символ солнца, наподобие детских механических каруселей, какие во всех дворах стояли раньше.В центре карусельки — столб, и я с прибитыми к нему крыльями, в балахоне цвета «льна-в-недостиранной-крови». Круг крутят мои желания, такие человеческие фигуры, закутанные в балахоны до пят. Кто-то в тюрбане, кто-то в капюшоне. Одни красивы и молоды, другие ужасны, третьи видимо так дурны, что и лиц не видно. Я смотрю в небо и вроде улетаю, но желания лишь слегка оживившись, тянут назад — сама возвращаюсь, жаль их — улетишь, и не сбудутся! И вроде как исполняются они с такой скоростью, как колесо вращается — размерено и не торопясь. Самое красивое на лицо — Ветер, но следом идёт дикий ужас, они почти незаметно связаны вместе. Даже не человек на рожу, у него лапы с когтями, и жадно хватает ими меня при попытке улететь. Он мерзок, но мне более всех интересен и притягателен. И многообещающ. Это Похоть, Извращения. И забыв про полёт, обращаю лицо к нему, оно довольно ухмыляется.

А сегодня у меня невероятно болит печень. Прямо ужас как. Выть охота. И дома нет никого, Петровна ушла на базар за запасами жратвы. Лежу, корчусь, подушку зажала между коленками и животом, в позе эмбриона. Писец… хватит пить!! Заглотила всё, что нашла подходящего от боли — не помогает. Прождала полчаса — не проходит. Ещё сорок минут — нет, ни фига! Сплошной кошмар! Жжёт и режет… режет и жжёт… А самое обидное — как же сегодняшняя репа?? А, люди добрые, как же я дома останусь, там же мои придут, а я… ЧЧЧЁРТ!

Неужели и после такого я буду пить?? Не верится. Нет, ни за что! От представленного угодливым воображением стакана портвейна меня передёрнуло и скрутило ещё сильнее! Хотя и думала, что сильнее никак нельзя… чудовищно! Но нет, чудовищнее то, что пройдя этот сегодняшний кошмар, я всё едино буду пить… и это обыденная проза, от которой содрогаешься. Безмозгло и забывчиво пить снова. Боль пройдёт, я выйду на улицу с баблом в кармане. И снова за своё… я точно знаю. Как меня ни воротит сейчас — это так.

Помнится, я наорала на Русого, повторившего вслед за Ветром, не сговариваясь — на вопрос, зачем пить, что, нельзя больше никаких других занятий найти? — «А что ещё делать??» Резонно? Да ваще!! Сначала я просто задохнулась от возмутительной простоты и логичности ответа бывалого алкаша Ветра. И ничего не ответила. Потом это же повторил кто-то ещё. Потом ещё. А потом — Русый то же самое. Боже, я просто из себя вышла! «А что, больше уж совсем нечего?» — орала я. Меня взбесило реально! «Ну, вот давай, предложи что-нибудь ещё!» — простецки уел Русый. И я не стала ничего предлагать. Думала, потому что возмущена примитивностью пропитой личности, приобщённой к тому же химии. Ну, о чём с ним говорить? Наивная. Я просто не знала, что ответить…

И вот сейчас, вспоминая тот эпизод, я проникаюсь собственной беспомощностью перед убийственной простотой бытия — а что ещё делать?? Ответь, Ивана! Умная девочка, побалуется и уйдёт, всегда сможет бросить — Ивана, ответь!! И вот вам Ивана, лежит, подыхая. Не в силах вздохнуть и готовая блевать от одной мысли о бухле — «А что ещё делать?» — отвечает умная девочка. Крючится и подыхает в доме, где по углам напрятано множество разнообразного марочного алкоголя, купленного и дарёного влиятельными приятелями родителей… умная девочка малость отлежится, примет чего-нибудь дорого, эффективного когда придёт мама. Потом мама уйдёт, Ивана встанет и безошибочно откроет тайник в любой точке квартиры, и нальёт себе в наглую бокальчик чего-нибудь сладкого и тягучего, как «Бэйлиз», или поражающего всё нутро как тёплый «Джэк Дэниэлс». Если не будет времени тянуть и смаковать, умная девочка Ивана просто вольёт добрейший глоток-другой, так, чтоб всё внутри содрогнулось и спёрлось. Потом быстренько продышавшись — ещё пару глотков. И качаясь пойдёт к себе в комнату. Приляжет, подумает, что многовато, пожалуй, хватанула, это ведь так не пьётся, это для коктейлей… но пох, уже дало в умную голову. Ивана встанет и пойдет курить на балкон. Её совсем разопрёт, и она позвонит тому, кто её убивает — Ветру. Если он в себе, и дома — то Ивана стырит, раздухарившись, Мартини или «Джэка» из маминого бара (мама редко пьёт, у неё много всего стоит на месте!) — и отправится унизительно делиться дорогим пойлом с любовницей своего любовника, своего — мать его ети!! — любимого человека!!!!

И всё будет хорошо… всё будет как всегда … боже, боже…

Для «перекурок», чтоб не закиснуть, зависали с Настюхой в переходах. Она играла, я аскала и пели на два голоса. Иногда присоединялся один из гитаристов, кто был свободен. Но мы самые разгильдяйки оказались, чуть не каждый день ничем не занятые — Настька, как и я, предпочитала универ прогуливать! Заодно и реповали, голоса настраивали друг под друга, чтоб плотнее спеться.

Странно, но одной из самых ходовых и денежных песен, наряду с горячечной «Серой крысой» «НесПи» и «Батьки-атамана» («Растамана», как любил прикалываться Русый) «Чижа», у нас определилась «Тишина и Покой» «Шмелей». Я хотела бы ещё Белкину «Агонистику», песня очень сильная и заводная, но никто не решался — очень уж длинные рулады выводит, повторить сложно. Мы прикидывали ее в качестве свободного кавера, но доступными нам средствами песня теряет добрую половину звучания, и нифига некрасиво без Белкиной силы исполнения.

А вот «Тишину и Покой» мы с Анастасией вытягивали на раз-два-три, то есть разбили по голосам, репетнули раз пять, и так насобачились попевать на два регистра — она ниже, я выше, что заслушаешься:

И залихватский припев, с длинными «иии», и «ооо»:

Дальше идёт некоторое повышение тонов:

Заключительный куплет мы брали вместе, как два товарища одну вершину, на равном высоком тоне, и очень прочувствованно: