Я, Дикая Дика

Пришёл Ветер, и всё сделал молча и без всяких вопросов и предложений. Потом ещё удивлялся — «а ты разве ещё не…? Что-то у тебя там довольно не узко! Точно нет?» Я аж дар речи потеряла — как же так? Я тебе доверилась, позволила такое, а ты?! Да нет же, нет конечно! Первый ты у меня! И единственный в этом роде. И пошли нахрен все остальные.

— Хочешь, забирай! — вывела из мига прошедшего в реальный Ведьма.

— А? — встрепенулась я. — Диск что ль? Хочу! Конечно!

— Угу, — кивнула она, вытаскивая раритетище — моё уже! — из компа. — Тока больно никому не показывай!

— Тебе оказано большое доверие! — хохотнул Русый.

— Вот именно! — совершенно серьёзно кивнула его жена. — На самом деле, поаккуратнее, понимаешь же сама! — передала она моё новое богатство.

— Непременно! — также серьёзно приняла я подарок. Ветру только покажу, уж точно! А Ленка обойдётся… её Ветер тоже также трахает, уж точно! Но куда ей до моего кайфа, с её-то узкими костями! Для такого дела, чтоб безболезненно, нужно "седло" не меньше моего. Терпит небось, сука. На а/с даже шлюхи специализируются не худые. Так что… ох, и злая я стала с ними, этой грёбанной парочкой Ветер и Ленка!

Тем временем на стол посредством гостеприимной Ведьмы явилась тёмная и мутная бутылка. Решив вопрос, повисший в воздухе, о том, что надо догоняться. А там хоть трава не расти.

Засыпая, я подумала что…

А домашняя брага шуршит в горле похожим на сперму манером…

Отойдя, вспомнила вчерашний разговор с Ведьмой… я напившись до горла, сидела напротив них, счастливых, за столом, подперев шаткими руками пьяную голову, и смотрела на них, счастливых — Ведьма и Русый, Влада и Байкер… как его? А, Антон! Антоха. Улыбаются, прикалываются чего-то, довольные все, обнимаются, бля… и так мне хреновато стало, так одиноко! У меня-то никого, по сути нет. Ветер? Он не со мной. Голимый трындёж все его речи, про сердечное отношение ко мне. Вот где он сейчас? Где он, когда эти четверо любят и понимают, делят все горести и радости? Не знаю. Или с Ленкой, или сам с собой, с глюками своими. А я тут сижу. Не в тему среди всей этой любви и радости. Пропёрло меня, вышли с Ведьмой приватно покурить на кухню, я и спрашиваю:

— Скажи, дорогая моя, что ж делать-то мне, как любовь свою найти? Ты ж ведьма! Ведь не обошлось, наверняка, без штучек твоих, когда Русого прикарманила? Любовь у вас не просто так… знаешь, небось чего?

Она усмехнулась сладко и говорит: «Берешь чувака», типа у нее такой был. Игрушку, значит. Медвежоночка там, или собачку, плюшевого, не сильно большого. Лучше на цепочке, вроде такого, как на рюкзачках девочки-подрости таскают — легче прицепить к себе будет, и держать проще — поводок считай, уже на нём! Подбирай, говорит, так, чтоб что-то в нём было такое… характер просматривался через забавную мордашку, такой, как тебе нужен. Чтоб душа потянулась к нему. Ну, смотри просто внимательно, и прикидывай, чтоб и внешность такая примерно, как хочешь — толстый, тоненький, глазастый, длинноногий или какой там тебе глянется. Я рот открыла, запоминаю, поверила почему-то:

— Ну, а дальше-то что?

— Дальше, — говорит, — ничего.

И затянулась хитро так.

— Ничего? — удивляюсь.

— Да, именно ничего. Просто носи с собой везде, говори с ним, прикидывай всякие истории, характер придумай, гуляй везде. Говори всем, что вот Чувак твой. И жди, скоро ОН и появится, человек! «У меня, — говорит, — был такой, усатенький, татуированный, худенький и цвета близкого к русому… глаза удивлённые-удивлённые, огромные! Такая лапа, жуть!» И курил с ней, и мордой в пиво макала она его. И ходили везде вместе, даже в универ. Когда Русый объявился, чувак потерялся. Они в лифте целовались, а когда вышли — смотрит, а Чувака нет… зато настоящий с ней! До сих пор благодарна ему. Вот, мол, и совет тебе, попробуй!

Я так и сделала.

В понедельник, после весёлых выходных, с утра встала, и решила ради такого дела универ проебать. Прошвырнуться по супермаркетам игрушек, лавочкам всяким. Я примерно даже представляла себе этого «Чувака», какой он стройненький, с кругленькими или длинненькими ушками, конечно, с хвостиком. Наверное, медвежонок, или собачка.

Искать пришлось долго. Ни в Гостином Дворе, ни во всех киосках — а их штук пять мне попалось — мне такой не встретился. Хотя я совершенно добросовестно высматривала, даже в руках вертела всевозможных чувачков, висящих гроздьями на крючочках, в ожидании своих покупателей. Кого там тока не было — и жирафчики крохотные, и котята с вытаращенными глазами — «какают»! И собачки самых разных пород, и пингвины, и разноцветные зайцы, и даже совсем уж что-то несусветное, лопоухое и страшное. Но Чувака среди них не было. Я уже устала бродить, тем более что от Гостинки потопала на Центральный рынок пешком, памятуя, что по дороге можно много всяких точечек навестить, типа книжных супермаркетов, где тоже для телефонов прицепки продают, может, там он и есть… Дело-то ответственнейшее — чувака себе ищу! Мне же жить с ним…

Во всём крутом двухэтажном павильоне Центрального рынка не нашлось ничего привлекательного. Были конечно, такие, на которых при желании можно себя уговорить, и я почти уже сдалась — усталость брала своё, да и кушать пора. Но сдаваться не в моих правилах, в любом случае! И я пошла искать на уличных лотках. Мысленно призывая — Чувак, найдись немедленно! Твоя чувиха страстно ищет тебя!

И что вы думаете — нашёлся! На первом же лотке на улице, он висел и смотрел на меня. Такой маленький, голый, тощенький, с большими ушами, плоский животик, длинные лапки, глазки — чёрненькие пуговички, и смущённо улыбается. Видимо, узнал меня, и застеснялся, что голый тут висит среди мишек и карапузиков всяческих. Я с воплем:

— Сколько стоит? — схватила его и прижала к себе. Продавщица ничуть не удивившись, назвала цену — тридцать два рубля, и я забрала его с собой, посадив в карман, чтоб на неодетого не пялились! За это надо было выпить… Прикупила коньячку, пошла домой — теперь я ведь не одна, значит можно не искать себе компанию, с чуваком напьёмся! Он радостно кивнул.

Дома, приняв для прострации стопарик, я и его морденью обмакнула, и он слегка опьянел. Потом покурили на двоих, отчего морда его довольная моментально пожелтела. Эх, чувак, как же ты с прокуренной мордой, такой молодой будешь со мной ходить? Надо бы тебе это дело бородкой прикрыть, ты ж не такой малой, у тебя уже и борода может быть! Тебе ведь лет восемнадцать — двадцать. А больше не надо! Посредством маркера я «выбрила» ему стильную чёрную бородку-заплатку для души, треугольником, и тонкие усики. Кр-расавец! Не удержавшись, чмокнула довольную морду. Добавила пупочек, «блядскую дорожку» и соответственную метку где надо. Так же маркером «отрастила» ему ирокезик между лопоухих ушей. Класс! Супер!! Чува-а-ак!!! Затем меня пропёрло, что ему так стрёмно сидеть тут — он голый! А на улице зима, между прочим. Да и менты… Достала колготки плотные, чёрные, и вырезав из них кусман, сшила балахончик, на ощупь в точности как настоящий! Добавила джинсики — у меня обрезки в столе зачем-то завалялись, когда я свои Левайсы кромсала. Сообразила ремень из крокодилового ремешка от часов. Зашибись! Мажорный ты панкелла, Чувак! Звезда, видимо, хоть и начинающая по возрасту! Значит, тебе, Чувак, положена гитарка! А у меня есть и моделька «Фендера», на семнадцать лет подаренная! А, у Чувака как раз сегодня Днюха! Он же у меня тока «родился». Класс! Вот тебе и повод! Я выпила ещё, чокаясь с «новым парнем». Пришла светлая мысль порадовать его пирсингом. Достала коробку с булавками, раскопала самую маленькую, и проткнула ему левое ушко. Потом сняла с себя серебряную серьгу-колечко с шариком, проделала ещё прокол повыше. Офигеть! Нарисовала тату на лопатки — крылышки, и анархию на попе. Проткнула пупок крошечным колечком от брелка с мобильного телефона. Рассмотрев, поняла, что не хватает ещё кое-чего. Достала красный лак и навела анархию и «ПАНКИ — ХОЙ!!!» на его балахончик. Джинсики закатала и продрала несколько малюсеньких дырочек. Вот теперь и он и я довольны совершенно! Можно и погулять пойти! Хлебнув ещё за мгновенное полное совершеннолетие Чувака, мы вдвоём — я и он в кармане, с «Фендером» на цепочке, отправились шататься по холодным вечерним закоулкам…