Страница 29 из 77
Потом смотрю, Смех в ноль никакой, зовёт Бормотуна прыгать с обрыва. Бормотун радостно согласился, они и потащились. За ними Азат. За ними ещё какая-то девка. Я тоже — вот уроды, посмотреть надо хоть, чё делать будут. Юлька (девка Смеховская) бежит за Смехом — «ой, не надо, а то я тоже с тобой прыгну». Держит его на краю, я Бормотуну говорю — тебе-то это надо? Он сказал, что сейчас втихую отговорит его. И тут Азат, как завопит — вот прикол, я тоже хочу! И прыгнул, дебил. Хотел Смех, а прыгнул Азат. Сидит там на дне, ноет, руки-ноги зашиб. Козёл, он козёл и есть. Смех ноет — «Я сейчас упаду, у меня уже одна нога в обрыве! Всё кончено!» Придурок. Бормотун полез доставать Азата. Сел рядом на дне и сидит. Я, говорит, не могу вылезти! Я ору — вылазьте! А Бормотун мне — идите отсюда, мы разговариваем. Ага, а наверху поговорить нельзя, типа. Ладно, мне-то они до звезды, я и ушла. Послала пацанов за ними, их вытащили. Немного погодя приходит Русый, и говорит, что теперь в овраг по-пьяни упала Лаура (его новая девица). Притащили эту Лауру, у неё вся башка в крови, у Русого самого джинсы — от крови негде плюнуть! Жуть. Сотрясуха у девчонки на вид конкретнейшая, я-то знаю отлично такие вещи! Её всю трясет, она даже плакать толком не может. Положили страдалицу на ветки, голову обвязали. Скорую никто вызывать не стал, типа хуже будет, менты припрутся. Ни хрена не припрутся, просто уроды все, отмазоны ищут! Я настаивала, чтобы вызывали врачей, но… да пошли они! Вечерело, мы с Гдетыгдеты утопали в лес, попить портвейна. И пожрать кое-чего, предусмотрительно припасённого в бэге Ленкой. Сидим, пьём. Смотрим, идёт злой Демон — организатор площадки, типа «прораба», орёт — пошли все на хуй! Бутылку об дерево — рраз! И с розочкой в руках удаляется в чаще, Бормотун с ним. С тех пор их никто не видел до следующего дня. Хрен знает, чё они там делали. Мы думали, вены чтоль резать? Но криво посмотрели — и дальше бухать, в пизду их. Они задолбали уже все резаться! Тоже мне, понт, бля. «А не пошли бы вы все на хуй, со своим, блядь, суицидом!»
Ну так, вот. А дело в том, что Русый Лауру вписывал дня три до этого, потому что она поругалась с сестрой, и ей некуда идти. И типа, «вот моя новая девушка, и я её люблю». Ага, конечно. Он обещал её забрать к себе и в этот раз. Она лежит с разбитой башкой, он где-то шляется. Мы орём с Гдеты — РУ-УСЫЫЫЙ!!! А его нет, как и не надо. Козёл. Притащился к полуночи, когда Лауру успели свозить-таки в больницу, и привезти обратно. Ей там голову зашили, и определили сложную сотрясуху. Пинцет. А он припёрся, и говорит — вы меня звали? Мы с Гдетыгдеты друг на друга посмотрели, и я так ласково улыбаясь, ядовитенько — уже нет! А Ленка не выдержала, да как заорёт — пошёл на хуй отсюда, урод! Они поругались, Русый надулся и исчез, а мы стали себе место для ночлега готовить. Наломали веток, улеглись у костра. Ничего, удобненько. Если б ещё потом человек десять не подвалило! Подвинули нас наглейшим образом, стало не так комфортно, хоть и теплее в компании. Природная моя брезгливость была начисто залита спиртами, и противно от близкого контакта с кем попало не было. Ржали там полночи, как кони, чё-то прикалывались. Гдеты (тогда ещё свободная) ушла трахаться с каким-то пацаном, первый раз видит (вернее не видит — темно!) Там один пацан рядом со мной валялся, прямо впритирку, места не было развернуться. Нам все орут — а вы чё не трахаетесь? Мы как завопим в один голос — мне нельзя, у меня жена/муж! Ладно, отвалили. Утром проснулись, поехали с Русым и Гдеты к ней домой жрать. Потом пошли лабать. Налабали часа за два рублей пятьдесят. На дорогу обратно, потом ещё на пиво — ну, почти все деньги и ушли!
Всё…
Потом, уже на вторую ночь, не стали оставаться там ночевать — желание жрать очень уж донимало. Потащились домой совсем уж в хлам, орали песни. Нас менты загребли, и продержали полночи, измываясь и запугивая — но не тут-то было, нихрена мы не испугались, а продолжали хамить и вести себя развязно. Я применила максимум нахальства девочки, отлично знающей полный список своих прав малолетних. И «серые», как не крутили, а успокоились. Тут как раз примчалась моя мама, а Влада, мачеха «боевого друга» не могла — была в ночь на работе, и нас мама обоих забрала, навешала по ушам, и отвезла Русого домой, а мне ввалили ещё как следует по дороге в машине и дома.
Придя в себя посреди ночи после всего этого удивительного трабла, я неожиданно вытянула из-под подушки дневник, и в слабом свете ночника написала:
«Когда я пьяна.
Я заползаю в угол сознания, и всё. Меня не достать и в то же время — я вся здесь. Типа здесь. Но ни хрена ни здесь. Я здесь, как никогда. И меня здесь настолько нет… Просто охренительно — как действует алкоголь! Дешевый алкоголь, у дорогого совсем другой эффект.
Я могу трещать со всеми и каждым, я такая непосредственная. И в то же время — я всех глубоко ненавижу. Я такая добрая — и они мне нах не нужны. Я говорю любую шнягу и кому угодно — но мне это все равно. Трезвая молчу — даже если и подумаю, отчего бы не сказать, типа? Но не говорю. А пьяная — смотря насколько, конечно, но скажу всё, что угодно! Чтобы говорить не разбираясь, надо очень много пить. Но если столько пить — начинается молчанка, лень и труд рот открыть. И думать в лом. А если бы не в лом — то говорила бы все, что угодно! Люди окружающие меня, боятся что-то там кому-то там сказать — и я докопавшись, что именно и кому надо сказать стопудово скажу! А мне-то? Я скажу!
Н о вот менты — другое дело. Это трабл. Так было и в этот раз. Какой хренотой я себя чувствую, начхать на это всё не даёт чертово воспитание. Если другим лишь бы поскорее отсюда выползти, то мне — так парит! Так ломает! Я начинаю рассуждать, что типа, какая мерзость, как стремно! Я — и в ментуре, как бомж, или пролетарий хренов… трабл, я же говорю! Совесть, и всё такое! Парит, ох как парит потом! Но всё же, я умею и отбазариваться от них, ментов этих!
Мне казалось, что нифига не умею, но потом поняла, что надо тока язык отпустить на свободу. Он сам подскажет что надо! Минуя голову, и всё правильно! Это тока кажется, что сам по себе, без головы, язык дурак, но не всякий! Мой воспитанный и культурный, и как надо говорит!
Наверное, могла бы стать ди-джеем на радио…»
Вроде, и надо было фест описывать, но не охота ни капельки. Всё хорошо, что хорошо кончается. «Всяк хорош, кто хорошо кончает», — как выражается Рус. И ведь прав, придурок…
Ну, раз уж пошла вспоминать о виданных мной фестивалях, то самое время рассказать о прошлогоднем летнем приключении. Всё-таки это одно из важнейших воспоминаний из моей панк-жизни! Вернее, не то, с чего началось, а чем увенчалось, то есть ключевое событие… А впрочем, и сами разберётесь!
Узнали мы как-то, что на днях в Стерлитамаке, соседней «маленькой столице» Башкирии намечается панк-фест. А мы жадные тогда до подобных событий были, по малолетству, наверное, не особо разбирались, надо или нет — всегда и всё надо безусловно! В момент бэг на плечо, билет в ближайшей кассе, и на вокзал!
Ленка потащилась со мной. Она же всё ещё считалась моей подружкой детства… Я, наивняк, не могла ей отказать в общении. И билет на электричку ей купила, у неё денег нет никогда, даже таких ничтожных. Ну, ладно, это неважно! Просто некому было больше поехать со мной — все знакомые, кто собирался или стопом свалили, или передумали. А одной чё-то совсем обломно казалось… Да и надо сказать, у меня никакой вписки нет в Стерлике, а у Гдетки сестра. Вот такая ситуация.
Приехали мы аккурат за три часа до концерта. И, конечно, рванули сразу тусоваться у клуба. Он ещё закрыт, но — самое интересное, что продажу пива и даже всего прочего в близлежащих точках не прикрыли, как сделали бы у нас в Уфе. Ну, мы радостно затарились, и сели прямо под стенами клуба, заливать глаза для прострации. Народу ещё почти не было. Только какие-то чуваки, не очень неферского виду, кучкой человек в пять тусуются, на нас поглядывают. Мы им поулыбались, они к нам и подошли.