Я, Дикая Дика

— В каком смысле? — ну, не дураки ли? — Это в Башкирии!

— В какой Башкирии? — искренне удивился длинный.

— А я знаю! — подала наконец голос девчонка: — Оттуда Белка родом!

— Белка? — посмотрела на нее «главный» (так про себя я определила длинного). — Так это откуда Белка, что ль?

— Ну, да! — обрадовано закивала я: — Кажись, допетрило?

— Да типа того! — усмехнулся длинный: — Тогда давай знакомиться! Я Психованый! — и он протянул мне визитку. На ней красовалось синим по серому: «Псих Ованный, врач-панкотерапевт, ябнутый музыкант. Координаты: тел: (такой-то), мэйл: [email protected]/* */

— Дика! — кивнула, закуривая я.

— Спазма! — подала мне руку девка.

— Зелёнка! — сделал то же самое мелкий пацан.

— Доктор! — красиво улыбнувшись, подмигнул мне самый симпатичный светленький. Я улыбнулась в ответ.

— И за сколько ты добралась сюда от Уфы?

Они расселись вокруг меня, причём Доктор присел на корточки напротив, не отрываясь глядя на меня. А я ему нравлюсь!

— Да часов за тридцать где-то! — пожала плечами я.

— А километров сколько?

Ну и далее разговор пошёл в таком духе. В общем, народ они неплохой, не вредный на первый взгляд. Глядишь, будет где вписаться. Хорошо бы у этого светленького Доктора! Он уже сидел рядом со мной на лавочке и был самый разговорчивый. Мы допили с ребятами их пивасик, взяли ещё, и отправились бухать неизвестными закоулками, через дворы. Шли, пока не наткнулись на помойку, где и решили остановиться. Сели на гнилой диван прислонённый к стеночке между помойкой и гаражом, откупорили пивас. Наконец можно было вытянуть ноги — кайф! Так и сидели, попивая и хохоча хрен знает над чем, болтали о различиях неферской жизни в разных столицах — Башкирии и России. Между тем, заметно стемнело. Уже и сырость поползла, и сумерки сгустились настолько, что даже лиц сидящих рядом Зелёнки и Доктора не различить толком. Только по светлому ирокезу и видно, что справа Доктор, а слева, стало быть, Зеленка. Пиво кончилось. Спазма засобиралась домой. Поднялись и парни.

— Слушь, Дика, а тебе, наверняка же вписаться негде? — спросил наконец о больном Псих.

— Да уж, это точно! — усмехнулась я, не вставая. А зачем? Если не позовут сами, значит некуда, и напрашиваться не стоит, останусь здесь! А что местечко вроде тихое, закрытое. Завалюсь на диванчик, укроюсь курточкой с головой, и доживу до утра.

— Тогда пошли с нами! — обрадовался Доктор.

— Пошли! — ретиво вскочила я: — А куда? — и какая разница? Но так уж, приличия соблюсти.

— Да сейчас Спазмочку проводим до метро, потом ещё бухла возьмём, проверим, нет ли кого в переходе, и ночевать куда-нибудь! — расписал соблазнительные перспективы Псих. — Согласна? — заглянул в лицо синими глазами Доктор.

— Конечно! — кивнула я. — А бабло у вас есть?

— Да не особо, — пожал плечами Псих. — А чего?

— У меня вроде того, что есть! — пространно сказала я. — Просто, жрать хочу, пинцет! Последний раз хрен знает когда!

Ну, посидели на лавке у подъезда, пожрали, свинячя крошками и майонезом колени и асфальт. Когда совсем уж стемнело, полезли в подвал. Там устроились на каких-то грязных тряпках, а мы с Доктором на выломанной двери. Он обнимал меня, и было теплее, хоть и неуютно. Когда двое приятелей заснули, мы долго ещё болтали и целовались, под бесконечное пиво, и поминутно бегая в уголок избавляться от выпитого. От разбитого окна тянуло сыростью. А и то лучше, чем где-нибудь на улице, с ментами или бомжами. Хотя, здесь ничуть не лучше бомжатника. Нет, я вовсе не жалуюсь. Валяюсь тут в темноте на жёстком кривом дереве, с симпатичным мальчиком. Лапаем друг друга, шушукаемся. Пока нас не заткнул потревоженный Псих, сказав, что спать не даём.

Между делом, я спросила, а почему мой симпатяшка именуется «Доктор»? Он ответил, глядя в сторону, и нехорошо улыбаясь, что учится на химфаке, и у них в лаборатории всегда полно реактивов разных, совершенно никем не учитываемых. И понятное дело, к чему это приводит.

— А к чему? — жутко ступила я. Ну, так не могу же я всего знать, и обо всём догадываться сходу!

— А к тому, — ответил он, посмотрев почему-то на мои губы, — что молодежь потом задешево, а кто вообще и задарма не только скуривается, спивается, но ещё и беспрепятственно снюхивается.

Тут он поцеловал меня жадно, я ответила, но хотелось уточнений, и пришлось отстраниться:

— Так и чё же?

— Дика, ты или дура, или… но впрочем, очень красивая и соблазнительная дура! — он полез мне под одежду.

— Ну скажи! — пошла на шантаж я, чувствуя, куда дело клонится. Ну и ладно, я не против!

— Хлороформ! — пробурчал он, расстегивая мне джинсы.

— Так он же для покойников!

— Ну да, для них самых! — усмехнулся он, продолжая начатое. Я помогала. Нихрена он не для покойников, для них формалин!

— Его берёшь на вату, вату на лицо, и дышишь! — тут он задышал мне в ухо, показывая как. А меня это жутко возбуждает всегда! Вот будто знал!

— И чё? — спросила я расслабляясь, и помогая ему раздеться.

А пила ли я сегодня таблетки? Вроде того… ладно, потом разберусь.

— И то, — он уже влез руками мне в джинсы. — Такой кайф небесный, что твой оргазм!

— Мой оргазм? — переспросила я, ёжась от сладких мурашек: — А где же он?

— Сейчас, сделаем! — выдохнул он, прижимая меня к себе, тёплым животом. Ух ты, люблю безобразия!

Оргазма, конечно, в таких условиях не словить, но приятно было даже очень!

На утро выползли, дрожа от жутчайшего холода, грязные, как свинюшки, голодные, бледные с недосыпа и похмелья. Тело ломало всюду, от жутко неудобной ночёвки. Попробуй-ка потрахайся на грубой деревяшке да в стылом подвале! Псих обругал нас с Доктором последними словами, за то, что не давали спать, вздыхая как распалённые собаки в темноте.

— Чувак, это любовь! — смеясь, ответил ему Док. А маленький Зелёнка только молчал и хмуро ёжился.

Нарыли чего-то поесть и похмелиться. Солнце наконец растопило прозрачный туман, стало веселее.

Потом Док позвонил кому-то, и долго ругаясь, напрашивался в гости.

— Тут девушка, стопщица, чувак, пойми! — нажимал он: — Как чё, ей же помыться надо! Слюни мои смыть хотя бы, — подмигнул он мне. Ну и придурок, блин! Каков великий понт — трахнуть стопщицу-панкушку! Но он мне всё равно нравится. А это ведь ни от чего не зависит.

У этого неизвестного чувака мы и остановились коротать денёк, до прихода предков. Звали его Жетон, и он смуро поглядывая на нас, просил сильно не барагозить. Но тут же сам уселся за комп, и врубил музон так, что оглохнуть не составило бы никакого труда! Вообще, оказался не плохим, нарыл чего-то пожрать. Потом я помылась. Когда вышла свежая и довольная, народ уже накуривался, по запаху анашой. Я присоединилась охотно. Травы было мало, и лишь слегка поплыв, мы с Доктором завалились спать. Но этого, однако, никак не выходило — он лазил мне под одежду, и городил какой-то отборный бред, от которого я хохотала как чокнутая, не в силах остановиться. Кажется, эта трава сумела-таки сделать своё дело!

— Слышь, Жетон! — мне пришла светлая мысль: — А у тебя «Стёкла» в компе есть?

— «Стёкла»-то?? Базаришь! — наконец просветлел он: — Воткнуть?

— Втыкай, конечно! Ты чё, это же ваще чума!

— Ага! Я по ним уже года два тащусь! На все концерты хожу! — повернулся он ко мне, радостный.

— Реальнейший панк! — поддержал Доктор: — Я с ТорКером как-то общался лично!

— Да ты чё, серьезно? — удивлённо посмотрела я.

— Ага! — кивнул он, довольный эффектом.

— Это когда в «Релаксе» что-ль? — спросил Псих.

— И как он? — добавила я.

— Да так, реальный чел ваще-то! — продолжал понтоваться Док: — Простой в общении, не выёбывается!

— А он с Жанной был? — у меня аж сердце свело!

— С ней! — кивнул Док.

— А она?

— Чего она? — переспросил Док.

— Ну, какая вообще?

— В тот раз рыжая была, если ты об этом!

Да уж, мой экстравагантный Жасик периодически меняет цвет и длину волос!