Страница 28 из 46
— Ну ладно, все, проехали, не сердись, — сказал я, похлопывая его по плечу и отворачиваясь — не могу на него смотреть, чувствую себя виноватым.
— Слуш, ну а мне-то помоги встать, — жалобно проскулил он.
— Да, точно! — пробормотал я, и протянул руки к нему. Все так же не глядя — стыдно. И чего я наорал на него? Вот дерьмо… как же холодно!
Мы сохли в постели, замотавшись с головой, и прямо там, в домике из двух толстых ватных одеял, в духоте пили виски, за которым голенький Арто мужественно сбегал на совсем уж ледяную кухню. О которой мне и подумать страшно! Он жался ко мне как девчонка, а я все старался не пролить на простыню алкоголь. Нежный, весь в пупырышках Арто пытался целовать меня, а я отбрыкивался, мол, виски прольем… а он вдруг сказал — ну все, теперь можно, проливать-то нечего! И голос у него был совсем пьяный. Я удивился — как, уже все чтоль? Перевернул бутылку себе в рот, и лишь две жгучие капли упали мне на язык.
— А, ну тогда и правда можно! — сказал я, и мой голос тоже был совершенно пьяный. Вот те раз, а я не чувствую ничего такого… в смысле пьяным себя.
— Если только… — начал было я, но Арто нашел мои губы, слюна его смешалась с моей, и звон бутылки, упавшей на пол, отозвался гулкими ударами в сердце…
Переживая — никак не свыкнусь с любовью! — пока он спал, я дико накурился, обычных сигарет, две пачки сразу, одну с ментолом… Лежу тихонечко и подыхаю, проклиная мерзкий табак…
А он подошел и аккуратно лег рядом. Я шепчу:
— Я щас сдохну, Арто…
А он говорит:
— Давай в названия групп поиграем!
— Мне плохо…
— Ну вот, заодно и развеешься!
Он не обнимал меня, просто лежал рядом, за моей скрюченной спиной. Знал, что трогать меня сейчас нельзя, не вынесу!
И я начал:
— Раммштайн…
— Неспящий Пиздец
— Цепеш
— Шмели
— Икра
— Акустика секса
— АУ
— Ульи
— И?.. ну… — я, кажется, действительно, здорово отвлекся! Мне куда легче, только вот на И ничего не помню…
— Сказать за тебя? — лукаво спрашивает Арто.
— Не надо… ну… Ирокез!
— Точно! — хвалит он, и продолжает: — Зимовье зверей!
— Ну, это твоя стихия, музыка… — смущенно говорю я: — Что там было последнее?
— И краткая, — хихикает он.
— Че хихикаешь, Йорш!
— Ах ты, че он знает! — деланно удивляется он.
— А ты думал, я чурбан? — деланно обижаясь я.
— Легче тебе? — заботливо спрашивает он.
— Нет такой группы, ворчу я. — На Ш давай!
— Ну, Шипр, ёпт! — небрежно бросает он.
— Рвань, — усмехаюсь я. Это уже интересно!
— Мягкий знак, — лукавит он.
— Такой группы нет, — спокойно отвечаю я.
— Нет, есть!
— Нету, давай говори, или я выиграл!
— Наутилус
— Сучий лесок
— Крематорий….
И так далее, до бесконечности… очнулся я лишь утром, кажется все еще шепча «ХАЭМ, Марадеры, Ышо-ышо, Оргазм Нострадамуса, Аборт Мозга, Армия Власова, Азъ, Звери, Инфекция…»
Ведь Арто музыкант. До мозга костей. Этого у него не отнять! Это его лучшая часть.
И это именно он научил меня играть на басу. Мечтал, что так всегда вместе и будем, что это свяжет нас еще крепче. А я не хотел. Только ради него.
— Сердце к сердцу, — его слова. От которых я почувствовал себя самопроданным в рабство… тихо задохнулся и промолчал.
Мы сидели на полу, в его квартире. Он давал мне урок. Я быстро схватываю, я талантливый! Это тоже он сказал. А ему — как не поверить?
Вообще-то, ему долго пришлось уговаривать. Сначала я не соглашался, не чуя в себе таланта. «А ты послушай!» — вопил он, и наигрывал что-нибудь на флейте — его родном инструменте. Я слушал, цинично косясь — хотел его задеть, он горячился, вскакивал, орал запальчиво — ты слушай, слушай же! Я слушал, уже более внимательно — боясь обидеть. И вслушивался, и начинал слышать. Для Арто ведь играть — как дышать! Он может сыграть практически что угодно. Недели две, наверное, он терзал меня требованиями, умолениями и бесконечной музыкой — никогда я не слушал столько музыки! После чего он принес басуху, скромно так, и ничего не говоря поставил в угол моей комнаты. Тихо и мило улыбнулся, пожал плечами, хотел что-то сказать — но я скучал, и схватив его за плечи, как в дурацком кино, поцеловал. Мы долго целовались, облизываясь и сплетая пальцы, а когда разомкнулись, меня вдруг облило помоями стыда, прям не знаю, с чего, но хоть сквозь землю провались, в самый Ад! Однако, и там перед чертями… блин, я не знал, куда деваться, и страшно испугался к тому же, что он заметит мой стыд — это после всего-то? Еще хуже!
Так вот, чтобы спрятаться, я схватил гитару, и дико заинтересовавшись сразу и вдруг, спросил, охрипнув и излишне громко:
— Так что ты там предлагал, давай уже, учи!
— Ну вот, наконец-то, ура! — завопил он, живо усаживаясь на кровать, и хлопая рядом с собой:
— Давай, пока я не передумал!
— Ах, ты еще и передумаешь?! — возмутился я. — Сам так просил…
— Да ну что ты опять, хватит, садись, раз решил! — разозленно взмахнул он рукой. Я сел, не зная, как и держать-то ее, проклятую эту вещь. Акустика все-таки немного другая, и хотя все уверяют, что бас проще, я опасаюсь. А, была — не была! Играю же на шестиструнке! И даже настраиваю сам. Как-то не задумывался я об этом, ну подумаешь — чего уж такого умелого. Но ведь может и сработать.
Я вздохнул поглубже, и сосредоточился полностью на том, что он мне говорит.
— Держишь вот так, и пальцы сюда, а кисть расслабь, чтоб свободно ходила, не будь как деревянный! Я буду играть на флейте, а ты повторяй звук!
Только мы разыгрались, и уже начало что-то получаться, как вдруг… вошла его мать, и встала в дверях:
— Здравствуйте, мальчики, а что это вы тут делаете?
— Мам… — пискнул Арто растерянно. Мы оба так сжались, и лица у нас наверняка были такие, будто нас поймали за чем-то совсем уж нехорошим. Хотя мы просто сидели посреди комнаты на полу, я с басухой, Арто с флейтой, склонившись голова к голове… но мы же не целовались, так откуда такая паника? Я едва нашел в себе силы поздороваться:
— Добрый день, Инга Николаевна!
— Может вы чаю хотите? — спросила она.
— Да нет… мам, мы лучше пойдем ко мне! — поднялся Арто, я за ним, и мы спешно ретировались в его спальню. Хотя, это показалось мне ещё более неприличным, в нашей ситуации. Закрыв за собой дверь, Арто повернулся ко мне и с облегчением перевел дух:
— Вот стерва старая! — зло бросил он.
— Ну да… — я не нашел ничего лучше для ответа.
— Принесло же! — нервничал Арто.
— Да ладно, че уж, она же ничего не знает? — тронул его за рукав я. На большее как-то не решился — будто она может зайти и «запалить»…
— Не знает, конечно, ты че? — с ужасом глянул на меня Арто. — Еще бы она знала… пизда такая.
— Ну не надо про мать уж… — поморщился я. И так гадко. Сидим тут, забившись, как нашкодившие дети, и трясемся. А вдруг кто узнает? Ч-черт.
— Ненавижу это! — вскрикнул Арто громким шепотом.
— И я, — кивнул я грустно. — А сделать ничего не могу…
М-да, ситуация… блядь, блядь, у меня заныли руки, как всегда от нервов, и зубы. Я не смогу с ним быть, если даже от матери и то приходится ныкаться. Суки, верните мне меня!.. «Не уходи Арто, замучай меня до смерти, малыш!» — так и хочется реветь. Абсурд.
— Пошли отсюда, — потянул его за рукав. Яду мне, яду.
В ответ на уроки я научил его диким фантазиям, и придал его творчеству грязных красок.
Я придумал этот наш кошмарный и скандальный клип. Жахни помогла осуществить. Мерзкая девчонка! Я ревновал.
Но клип того стоил. Он вышел таким, каким виделся мне. А самое главное, что если бы на моем месте была девушка… Арто сначала даже намекал, а не взять ли сюда саму Жахни, а я буду снимать… ну уж нет! Меня взбесила сама мысль заменить меня на кого-то, тем более девицу!