В двух лицах

— Личная ошибка, — продолжал Бретон Старший, — заключалась в том, что ты не смирился со смертью Кэт. Ведь это означало бы признать и свою часть вины. Трагедии выпадают на долю многих людей, но их ценность как личностей измеряется способностью преодолеть трагедию и обрести новый смысл жизни… Тебе это напоминает статью в дамском журнальчике?

Джек Бретон кивнул.

— Я так и подумал. Но даже ты, хотя и не хочешь в этом признаться, уже осознаешь истинность моих слов. Где то счастье, Джек, которое, по-твоему, поджидало тебя во Времени Б? Все получилось так, как ты ожидал?

Бретон замялся лишь на секунду. Бросив взгляд на Джона Бретона, он ответил:

— Все улаживается. У меня есть трудности с Кэт, но это чисто личное дело…

— Неверно! — Единственный глаз Бретона Старшего сверкнул, как фонарь проблескового маяка. Это еще одна причина, почему тебе необходимо вернуться в свой вероятностный мир. Если ты этого не сделаешь, то попросту уничтожишь две вселенные.

Слова эти показались Джону Бретону странно знакомыми, как будто он когда-то слышал их во сне. Первым его поползновением было возмущенно закричать, запротестовать, но какая-то часть его сознания уже давно установила, что… небо — его враг. У него подогнулись колени.

— Продолжай, — попросил он еле слышно.

— На каком уровне мне объяснять?

— Только самое основное.

— Вспомни свои исследования. Хорошо разбираясь в электротехнике, ты тогда пришел к выводу, что основным препятствием для создания хрономотивного устройства являются правила Кирхгофа. Ты сосредоточился на втором правиле, на том факте, что алгебраическая сумма электродвижущих сил в любой замкнутой цепи или сети равна алгебраической сумме падений напряжений на участках…

— Проще, — попросил Джек Бретон. — Я не способен соображать.

— Отлично. Тем более, что мое время истекает. Перейдем к закону сохранения энергии и массы. Вселенная представляет собой абсолютно замкнутую систему и подчиняется принципу, согласно которому сумма ее энергии и массы постоянна. Пока ты не покинул Время А, оно содержало всю массу и энергию, какими когда-либо обладало или будет обладать. — Бретон Старший говорил все быстрее и быстрее. — Но ты, Джек, сгусток энергии и массы, так что, покинув Время А, ты создал потерю там, где потери быть не может. А войдя во вселенную Времени Б, ты создал добавку, перегрузку пространственно-временной ткани. Подобные нарушения равновесия остаются без последствий лишь очень короткий срок…

— Так вот в чем дело! — негромко произнес Джон Бретон, в первый раз вмешиваясь в разговор. — Вот что происходит! Изменяющаяся константа силы тяготения, метеоры и прочее… — Он ошеломленно взглянул на Джека. — И началось все в тот вечер, когда появился ты. Я успел увидеть парочку метеоров, когда провожал Мириам и Гордона. А перед этим Карл позвонил и сказал, что…

— Мое время на исходе, — перебил Бретон Старший. Он навалился боком на стол и голос его перешел на страдальческий шепот. — Джек, чем дольше ты будешь оставаться вне своей вселенной, тем больше будет дисбаланс, который ты внес в обе вселенные и который уничтожит оба потока времени. Ты должен вернуться… немедленно!

— Я все-таки не понимаю… — Джек Бретон глубоко вздохнул, понукая отупевший мозг. — Ты говоришь, что оставшись тут, я уничтожу эту вселенную. Но ты же очевидно вернулся в эту точку времени из будущего, хотя по твоим словам оно не существует.

— По твоему через сколько лет я вернулся?

— Не знаю, — Джеку Бретону стало страшно.

— Через двадцать лет? Через тридцать? — не отступал Бретон Старший.

— Что-нибудь вроде.

— Всего через четыре года.

— Но… — Джек ужаснулся и увидел тот же ужас на лице Джона.

— Я старше вас на четыре года. — Бретон Старший, видимо, собрал последние силы. — Но ты, очевидно, не осознал суть ситуации. Моя вина, что я не объяснил толком, но я думал, ты сообразишь… Пойми, Джек! Я — то, чем станешь ты, если убьешь себя во Времени Б и останешься жить в нем с Кэт. Я поступил так, как собирался поступить ты в тот момент, в который я вернулся, и у меня все сошло удачно… Удачно! — Бретон Старший засмеялся смехом, какого Джон никогда еще не слышал. Он продолжают говорить, но уже не обращался ни к Джеку, ни к Джону. Его бессвязные фразы были штрихами, из которых слагался Лик Конца Вселенной.

Узы тяготения слабели, и планеты ускользали от породившего их Солнца на орбите, определяемые новым равновесием силы тяготения и центробежной силы. Но бегство их было недостаточно быстрым — Солнце гналось за ними, как обезумевшая мать, жаждущая истребить своих детей. Раздувшееся, налитое ядерным гноем собственного распада, оно обрушивало на свою дочь невообразимые количества смертоносной радиации.

Бретон Старший прожил четыре года в мире, где, две формы смерти вели нескончаемый бой за наибольшее число человеческих жертв. Старинные губители — голод и чума — состязались с новыми соперниками — эпидемией рака и эпидемией нежизнеспособных мутаций.

Когда Кэт погибла от болезни, не успевшей получить название, он вновь обнаружил в себе то, чего лишился с момента первого возвращения в прошлое, — хрономотивный потенциал, который другие люди назвали бы раскаянием. Он принялся конструировать новый хронометр и вопреки всем трудностям, вроде потери изъеденного болезнью глаза, завершил работу в течении нескольких недель. Он намеривался убедить Бретона А вернуться в свой поток времени, тем самым восстановив вселенское равновесие, пока еще не поздно.

Если он преуспеет, поток Времени Б, ведущей к гибели вселенной, будет все равно продолжать все ускоряющееся движение под уклон — тут ничто помочь не могло, однако возвращение Бретона А создаст новый поток, модифицированный вероятностный Мир Времени Б, в котором Джон и Кэт Бретон могли бы мирно жить дальше.

Сам же Бретон Старший мог рассчитывать лишь на философское удовлетворение. Попробуй он останься в этом новом мире, холодные уравнения хрономотивной физики обрекли бы на гибель и этот новый мир. Но, увидев то, что он увидел, Бретон Старший соглашался утешаться сознанием, что где-то когда-то их мир существует.

Вначале, готовясь к переброске, он думал взять с собой ружье, чтобы Джек Бретон в любом случае вернулся в свою вселенную — точно так же, как в давней ранней жизни он вышвырнул Шпиделя из мира живых.

Но это был бы самый легкий выход, а он покончил с убийствами.

Если ему не удастся убедить Джека Бретона логическими доводами, ему придется умереть с невыносимым сознанием, что он обрек на гибель все живое во вселенной…

Джек Бретон слушал и вдруг ощутил, что невыносимое бремя двух вселенных теперь легло на его плечи. Он был глубоко потрясен и душевно и телесно тем, что услышал от своего обезображенного альтер эго об ужасах и агонии, поджидающих в будущем этот поток времени. К горлу подступила мучительная тошнота, тело покрывал ледяной пот. Его личная маленькая вселенная тоже рассыпалась, и ему хотелось опровергнуть это, закричать «нет!», словно его протесты могли хоть что-то изменить.

Но перед ним в ожидании стоял Бретон Старший, образ его прошлого и его будущего, как портрет Дориана Грея.

Содрогаясь всем телом, он отшвырнул пистолет, быстро шагнул вперед и сжал руку Бретона Старшего.

— Хорошо, я вернусь, — прошептал он. — Можешь не перенапрягаться больше. Я обещаю.

Бретон Старший, видимо, взвешивал его слова, но затем, быть может, вспомнив, что у него нет больше даже секунды, сказал:

— Спасибо.

Это единственное слово еще не отзвучало, как Бретон Старший исчез. Джек Бретон смотрел на ничем не заслоненный рабочий стол. Он растерянно оглянулся на Джона Бретона. Лицо у него было землистым от шока. Они испытали мгновение ничем не замутненного взаимопонимания, которое не имело ничего общего с телепатией.

— Я… — Джек запнулся, подыскивая слова. — Сейчас я освобожу тебя от лески.