Страница 14 из 41
В принципе, науке известен ряд микробов, способных окислять нефть и различные химические вещества, адсорбировать тяжелые металлы. Это как природные, так и измененные методом генной инженерии штаммы. Оказалось возможным даже биологическое обезвреживание радионуклидов. В то же время огромное количество поллютантов (типа пластмасс и полимерных пленок) вообще не поддается биологической деградации.
Однако одно дело добиться желаемого результата в лаборатории, а другое — перенести его в реальную среду. Здесь явно больше проблем, чем найденных решений.
Здесь я хотел бы напомнить закон Р. Линдсмана, описанный во всех современных учебниках по экологии. Нельзя без риска разрушить экосистему изымать с любого уровня трофической пирамиды более 10 процентов вещества в сухом весе. Человечество и крупные животные как конеументы высшего порядка могут рассчитывать вместе только на 1 процент первичной продукции растений. Люди же потребляют и попутно разрушают в сорок раз больше. Это обрекает дикие животные и другие организмы на неизбежное исчезновение. Вместе с ними неминуемо должен исчезнуть и человек как биологический вид. если он своевременно не примет мер по самоограничению. Кстати, данный закон был открыт при жизни Вернадского.
Есть еще одно фундаментальное препятствие самого общего характера, стоящее перед амбициозным планом преобразовать биосферу в ноосферу, управляемую человеком. Скорость социальной эволюции вместе со всеми ее деструктивными воздействиями на биосферу на 3 — 5 порядков выше скорости биологической эволюции, и это исключает возможность какой-либо адаптации биосферы к техногенным изменениям. Мы наблюдаем стремительные изменения биосферы, но, к сожалению, это изменения не приспособительные, а деградационные. Отсюда следует, что адаптация в системе «природа — общество» может осуществляться только в одностороннем порядке: человечество должно приспособиться к законам биосферы и неукоснительно их соблюдать.
Из всего сказанного можно сделать ряд выводов фундаментального значения.
Необходимо немедленно и навсегда отказаться от вредной идеи господства над биосферой, управления и контроля ее деятельности, преобразования ее во что бы то ни было. К этому, по существу, призывают наиболее авторитетные специалисты наших дней, посвящающие свои усилия сохранению природы. На основе эколого-математических расчетов они указывают на необходимость ради выживания человечества и его выхода на траекторию устойчивого развития сократить используемую для хозяйственной деятельности плошадь суши почти вдвое и восстановить на ней естественные экосистемы, а также прекратить освоение новых территорий. Природе должны быть предоставлены две трети поверхности суши.
Ничем не обосновано предположение многих последователей Вернадского, будто с появлением ноосферы между обществом и природой начинают действовать особые закономерности, в которых взаимодействуют законы живой и неживой природы с законами человеческого общества и человеческого мышления и даже формируются «социоприродные законы саморегуляции». На самом деле, основы функционирования биосферы и социума глубоко различны, и это еще один довод против возможности перехода биосферы в ноосферу. Единственное, что их объединяет, — это законы экологии, обязательные для человека, как и для любого живого существа. Биосфера существовала без человека миллиарды лет и скорее всего будет существовать и далее (пусть в обедненном виде), если человеку не удастся в ней удержаться. Более того, с началом эпохи покорения природы биосфера и общество вступили в антагонистические отношения (американский историк экологии Д. Уинер назвал их «войной»), и в настоящее время мы наблюдаем попытки биосферы «выбраковать» человека (с помощью новых болезней, генетических и психических расстройств) как самый вредный организм.
Получается, что нужно управлять не биосферой, а «ноосферогенезом». Целью управления должно стать прежде всего ограждение системы ноосфер ных идей от ложных посылок, противоречащих самостоятельным законами биосферы и экологии. Такая коадаптационная стратегия в отношении биосферы может и должна включать сокращение населения Земли, ограничение материального потребления в рамках утверждения примата духовных ценностей, становление нового биосферного образования и т. п. Проведение в жизнь этой стратегии вовсе не ущемит прав человека и его индивидуальных свобод, ибо она будет направлена на обеспечение его высшего права на жизнь и улучшение ее качества.
В этом случае «эпоху ноосферы» можно только приветствовать хотя бы и как несбыточную, но манящую цель, внушающую надежду на более длительное выживание человечества. Но очевидно: чтобы идея ноосферы смогла превратиться в научно обоснованную концепцию, она еще должна подвергнуться скрупулезной разработке в рамках общественных наук и этики.
Нынешний бум с идеей ноосферы — это всего лишь плод некритического эйфорического восприятия всего, связанного с творчеством великого естествоиспытателя, в котором будто a priori не может быть места для просчетов и заблуждений.
Статья иллюстрирована картинами С. Дали «Портрет госпожи Изабель Стайлер-Тас» и Р. Магритта «Прекрасные реальности».
Рафаил Нудельман
Новая фантастика Павла Амнуэля
Сборник повестей П. Амнуэля, выпушенный российским издательством ACT, — событие, заслуживающее внимания. Не потому, что это новый сборник фантастики, а по причине того, что это образец новой фантастики, которую автор создает на протяжении уже нескольких лет. Аннотация издательства, которая утверждает, будто эти повести «вызывают в памяти лучшие образцы времен «золотого века» научной фантастики», оказывает сборнику дурную услугу, потому что затемняет важное качественное отличие.
Отличие это отчасти напоминает принципиальную разницу между классической философией и экзистенциализмом. В то время как классическая философия имела своим объектом предметное Бытие, экзистенциализм повернул философию к Человеку, к его бытийственной ситуации. Аналогично, классическая фантастика «золотого века» (середина XX столетия) имела своим объектом «новый, бравый» предметный мир, контуры которого уже просвечивали в открытиях и гипотезах науки, и герои-люди служили ей в основном орудиями познания этого мира в его отношении к человеку. Между тем фантастика П. Амнуэля идет не от мира к человеку, а от человека к миру. Или проще — она имеет своим главным объектом Человека как Разумное существо, и ее главной темой является парадоксальное место этого человеческого разума в структуре вселенной. Не случайно новый сборник называется «Все разумные».
В чем же состоит этот «парадокс разума»? От Декарта, а в более позднее время — от Вернадского с Федоровым и Тейяра де Шардена и до Горького — все считали, что разум — высшая ступень развития материи, что разум отличает человека от животных, что разум, наконец, — это благо, это высшая ценность вселенной. Поэтому прав Френсис Бэкон: «Знание — сила». Павел Амнуэль иронически обыгрывает этот афоризм Ф. Бэкона. Сквозная тема всех четырех его повестей, составляющих новый сборник, — это тема разума как силы, но не благой, а самой разрушительной силы во вселенной. Почему разрушительной? Потому что свобода воли, присущая разумным существам, нарушает — и разрушает — хрупкое равновесие вселенной. В этом и состоит, по Амнуэлю, «парадокс разума». Чем он могущественней, тем хуже для вселенной. И — в итоге — для самого человека.
Фантастика, как известно, — это замечательный литературный метод, который позволяет овеществлять самые отвлеченные понятия, категории и идеи. П. Амнуэль, мастерски пользуясь этой способностью фантастики, последовательно, в каждой из четырех повестей по-своему, овеществляет афоризм «знание — сила». Знание, достигнутое его героями, как правило, на путях научного открытия (реже — откровения), рано или поздно, даже против воли самих героев реализуется в поступке или событии весьма загадочного, разрушительного толка. Расследование этого события (оно и составляет сюжет всех этих детективных по форме повестей) позволяет понять или смутно догадаться, что именно лежит в основе произошедшего разрушения, нарушения равновесия мира. Каждый раз это понимание конкретно, но, закрывая последнюю страницу сборника, заинтригованный читатель уже сам может сформулировать для себя основные философские посылки «новой фантастики» П. Амнуэля. Наверно, эти посылки уязвимы. Но они любопытны. Во всяком случае, они никогда не приходили в голову мастерам «классической фантастики».