Отбытие Орбитсвиля

— Вам проще идти впереди и тащить ее за собой. Как она?

— Спит.

— Хорошо. Не волнуйтесь, доставим живой и невредимой.

— Спасибо.

С помощью капитана Даллен привязал к себе Кону, зацепил карабины за трос. Люлька создавала дополнительные трудности, но сыграла свою роль невесомость. Он обнаружил, что даже с такой ношей передвигается на удивление легко, только никак не мог отвлечься от холодной черноты и тревожного свечения оболочки. Ее яркость ослепляла, а частота пульсаций возросла до двух-трех раз в секунду.

«Сияние скоро станет непрерывным. А что потом?»

Даллен находился уже так близко к Орбитсвилю, что в мельчайших подробностях различал происходящее у кромки портала. Он видел, как Сильвия с Ренардом, подхваченные чьими-то руками, протиснулись сквозь диафрагму, встали на ноги, и Сильвия сразу же откинула шлем. Гарри увидел, как высоко поднялась ее грудь, когда она с наслаждением вдохнула чистый воздух Орбитсвиля. Стоя на самом краю, она с беспокойством поглядывала вниз. Даллен попробовал двигаться быстрее, но наткнулся на замершего Мэтью. Вцепившись в трос обеими руками, Джеральд висел на одном месте.

— Какого дьявола?

Даллен прижал шлем к шлему Мэтью, заглянул ему в лицо и тут же отпрянул. На него смотрели слепые глаза, лицо оскалилось в замороженной ухмылке.

Общий гомон в наушниках перекрыл голос капитана:

— В чем дело? Почему задержка?

— Мэтью остановился, — ответил Даллен. — Кажется, он мертв. Или в столбняке.

— Боже! Вы можете толкать его перед собой?

— Попробую.

Даллен схватил Мэтью за руку, попытался разжать его негнущиеся пальцы…

И в то же мгновение задохнулся от ужаса.

Свершилось невозможное.

Вселенная раскололась надвое.

Поблескивая в солнечных лучах, на фоне усыпанной звездами черной пропасти Галактики неясно вырисовывалась громада корабля. Внизу краснел прямоугольник шлюзовой камеры и ожидали своей очереди фигуры в скафандрах. Лессен, прикрыв глаза рукой, смотрел в сторону Даллена.

А вверху нависала громада Орбитсвиля. На фоне полосато-голубого небосвода Гарри видел четкие силуэты Сильвии и других пассажиров.

Все остальное пространство занимало леденящее душу зеленое сияние, охватившее оболочку Орбитсвиля. Оно пульсировало теперь с лихорадочной частотой.

Две половины Вселенной разделяла узкая полоса абсолютной черноты, в которой едва поместились Даллен с семьей и Мэтью, но Даллен вдруг отчетливо понял: эта узкая полоска вмещает весь космос. Даже нечто большее, чем космос. Иное измерение. Более высокое.

«Как?.. — Мысль ворочалась медленно, словно замороженная космическим холодом. — Почему я понимаю то, что не способен постичь?»

Впереди что-то шевельнулось, совсем рядом, а может, где-то страшно далеко. Какая-то неестественно вытянутая тень, черный эскиз на черном фоне, стеклянный призрак на дне прозрачного озера.

— Не бойся, Гарри Даллен.

То был не голос. То была мысль. Она проникла в его мозг, облеченная в привычную форму слов, но не стесненная скудостью человеческой речи.

— Я служу Жизни, Гарри Даллен, поэтому не причиню тебе вреда. Я принадлежу к расе, овладевшей пространством и временем. Мы высшее воплощение разума. В вашем языке нельзя найти подходящего сравнения, но, можно сказать, мы опередили человечество на пути эволюции на столько же, на сколько человечество ушло вперед, допустим, от трилобитов. У нас нет имени, однако ты можешь называть нас ультанами, грядущими. Я повторяю, ультаны — слуги Жизни, ты не должен бояться.

«Я не могу, — подумал Даллен. — Я не могу не бояться. Я не готов».

— Да. На твою долю выпала редкая, быть может, исключительная роль. Это продлится недолго, даже по вашим меркам. Несколько секунд, не больше. Все, что от тебя требуется — это не отцеплять Джеральда Мэтью от троса, не пытаться сдвинуть его в сторону объекта, известного вам под названием Орбитсвиля.

«Почему? Что происходит?» Вопрос еще не успел оформиться в его голове, а Даллен уже понял, что в результате контакта с существом из иного измерения он сам странным образом изменился. Даже то, что он сохранил самообладание и способность здраво рассуждать, неоспоримо свидетельствовало: ему передались, не важно, надолго ли, нечеловеческие свойства обитателя черного нечто. Он осознал и то, что структура человеческого мышления вынуждала его воспринимать почти мгновенную передачу знания в форме последовательного диалога.

— Ты наш брат по Жизни, — пришел ответ, — и этика требует, чтобы ты получил полную информацию, касающуюся твоего существования…

— Берегись, Гарри Даллен! — вмешался другой голос. Даллен переключил внимание на вторую область зажавшего его с обеих сторон черного пласта. Когда этот голос вторгся в его мозг, там произошло легкое движение, словно черная жидкость в кромешной тьме перетекла из одного сосуда в другой.

— Берегись получить ложную интерпретацию этики, — продолжал новый голос, — мы же должны отвергнуть ее и все, что из нее вытекает.

— Подожди! Сейчас мы должны позволить человеку прийти к собственному заключению и действовать в соответствии с ним, — возразил первый ультан.

— Я признаю, что в нашем безвыходном положении никакой иной путь невозможен, но этика требует, чтобы ты предоставил ему факты. Ты не вправе влиять на его решение.

Даллен понял, что слушает непримиримых врагов. Похоже, эти существа давно вовлечены в какую-то борьбу, и теперь неохотно идут на соглашение. Пока их внимание было сосредоточено друг на друге, он снова вернулся мыслями к Мэтью, намертво вцепившемуся в трос, и его с новой силой ошеломило неправдоподобие происходящего. Первый ультан хочет помешать тому, чтобы Мэтью достиг Орбитсвиля. Но почему?

— Гарри Даллен, соглашение достигнуто.

Сознание Даллена вновь растворилось в личности первого существа.

— Тебе будут разъяснены обстоятельства нашей встречи, и, располагая исчерпывающей информацией, ты должен подчиниться Этике. В качестве основания, на которое ты сможешь опереться, мы сообщаем тебе, что ваша Вселенная не единственная. Хотя, как я понимаю, ты уже сталкивался с идеями, проливающими свет на этот факт, поэтому мне будет проще объяснить. Ты должен знать, что в момент Великого События, известного вам как Большой Взрыв, образовалось четыре Вселенные. Ваша Вселенная — это Вселенная Первой Области. Так называют ее некоторые ваши философы. Она состоит из обычной, с вашей точки зрения, материи, и время в ней течет вперед. Эту Вселенную уравновешивает Вселенная Второй Области, которая, опять же с вашей точки зрения, состоит из антиматерии, и время в ней течет вспять. Вселенная Второй Области уходит для вас в прошлое, хотя ее обитатели, разумеется, считают свою материю нормальной, а ход времени положительным. Они никогда не смогут наблюдать вашу Вселенную, но, по их представлениям, она состоит из антиматерии и движется во времени назад. Существуют еще тахионная Вселенная Третьей Области, которая несется во времени вперед, опережая вашу Вселенную, а также антитахионная Вселенная Четвертой Области, мчащаяся в прошлое впереди Вселенной Второй Области. При нормальном положении вещей эти четыре Вселенные не должны столкнуться друг с другом, но в результате искривления пространственно-временного континуума они сойдутся в одной точке. Тогда произойдет еще один Большой Взрыв, и начнется новый цикл.

В памяти Даллена вспыхнуло мимолетное видение фантастической стеклянной мозаики со сложными лепестками, стянутыми в единый клубок. «Я подтверждаю, что эти представления не новы для меня, хотя лично я не могу переварить концепцию о кривизне времени».

— «Время» — средоточие твоей трудности, но тебе достаточно принять мое утверждение на веру. Мы, ультаны — обитатели Третьей Области, тахионного соседа вашего мира, и наша мобильность во времени и пространстве позволяет нам свободно обращаться с подобными представлениями.

«Я запутался еще больше, — отозвался Даллен. — Вы ничего не объяснили».

— Тебе нужен более обширный фундамент. Из сказанного мною следует, что Вселенные, образовавшиеся в результате Большого Взрыва, должны быть замкнутыми. Силы притяжения в каждой Вселенной должны быть достаточно велики, чтобы вернуть мириады ее галактик из предельных точек центробежного полета и, таким образом, вновь собрать воедино всю материю космоса для следующего Большого Взрыва. Если бы дела обстояли иным образом, то галактики продолжали бы бесконечно разлетаться. Постепенно они остыли бы и погибли, а космос погрузился бы в абсолютную тьму. В нем остались бы только зола и пепел, дрейфующие в холоде и мраке бесконечности. Пресеклись бы циклы космического обновления. Жизнь умерла бы навсегда.