Страница 15 из 42
Карстен на миг призадумался, но потом щелкнул в воздухе плетью.
— Отвязывай лодку, Ивен!
Таинственное существо, бродившее по острову, подняло шею и повернуло голову к берегу; но они уже ничего не видели, поскольку спустились с плотины вниз, туда, где была лодка.
— Ну, теперь залезай, — сказал старший батрак, отвязав лодку, — а я подожду на плотине. Держи восточней, там всегда можно причалить.
Юноша молча кивнул и отправился со своей плеткой в залитую лунным светом ночь; старший же батрак побрел по берегу назад и поднялся на плотину — туда, где они оба незадолго до того стояли. Вскоре он увидел, как к крутому темному концу острова, который широким рукавом огибало течение, пристала лодка и человек, сидевший в ней, выбрался на берег. Не плеткой ли он щелкнул? Но это мог быть также всплеск набегающих волн. Примерно сто шагов на север — и парень увидит, что за белый конь там расхаживает. Вот сейчас Карстен подошел как раз к тому месту. Загадочная тварь подняла голову, словно в изумлении — и юноша, сейчас это было отчетливо слышно, резко щелкнул плетью. Но что это с ним теперь? Почему он повернулся и пошел назад? Лошадь же продолжала спокойно пастись, никакого ржания слышно не было; она двигалась плавно, как белый гребень волны над водой. Старший батрак смотрел на все это как зачарованный.
Вскоре он услышал, как к берегу причалила лодка. Из тьмы внизу плотины появился его напарник и вскарабкался наверх.
— Ну что, Карстен, — спросил старший слуга. — Что там такое?
— А ничего! — покачал тот головой. — Я видел ее, пока плыл в лодке; но едва ступил на остров — черт знает, куда все подевалось! Луна сияла довольно ярко, но когда я подошел к нужному месту, увидел только овечьи кости да лошадиный скелет с белым черепом. И месяц светил ему в черные глазницы.
— Хм! — удивился старший батрак. — Ты все как следует разглядел?
— Да, Ивен, я стоял подле самого остова; забытый богом чибис, устроившийся под черепом на ночлег, вылетел с резким криком и испугал меня так, что я два раза щелкнул на него плеткой.
— И это все?
— Все, Ивен. Больше я ничего не видел.
— Достаточно и этого, — сказал батрак, притянул парня к себе за рукав и указал на островок. — Ты там что-нибудь заметил, Карстен?
— И в самом деле, оно опять там ходит!
— Опять? — переспросил батрак — Я все это время глядел на него, и оно никуда не исчезало! Ты шел прямо на эту нежить!
Парень с изумлением воззрился на него; на обычно дерзком лице теперь был написан такой ужас, что это не укрылось и от глаз старшего батрака.
— Идем, — заторопился он. — Пора домой. Отсюда оно кажется живым, а там, на острове, лежат только кости — куда нам с тобой это понять? Только помалкивай об этом — такие вещи не следует разглашать!
Они побрели домой, паренек держался рядом. Оба молчали, и пустынные марши безмолвно лежали чуть поодаль.
Но после того, как месяц пошел на убыль и ночи стали темные, произошло еще кое-что.
Хауке Хайен как раз в пору лошадиных торгов поехал верхом в город, но по делу, никак не связанному с лошадьми. И тем не менее, возвратившись домой вечером, он привел с собой на поводу вторую лошадь, но что это была за лошадь! С облезлой шкурой, худая настолько, что можно было все ребра пересчитать, с глубоко запавшими блеклыми глазами. Эльке вышла из дверей, чтобы встретить своего милого супруга.
— Господи помилуй! — воскликнула она. — Да на что нам этот старый одр?
Когда же Хауке подъехал с ним к крыльцу и остановился под ясенем, она заметила, что несчастное создание к тому же еще и хромает.
Молодой смотритель спрыгнул с гнедого мула, посмеиваясь:
— Не горюй, Эльке, он и стоил недорого.
Но умная жена возразила:
— Тебе разве не известно, что дешевая покупка часто дороже всего и обходится?
— Не всегда, Эльке, этому коню самое большее четыре года, взгляни-ка повнимательней! С ним плохо обращались и мало кормили, у нас на овсе он быстро поправится. Я сам за это примусь, а не то слуги его перекормят.
Конь стоял, опустив голову, длинная грива свисала ему на шею. Пока Хауке звал батрака, госпожа Эльке осмотрела сивого со всех сторон и только головой покачала:
— Эдакого у нас в конюшне еще никогда не бывало!
Младший батрак, выйдя из-за угла и увидев коня, вдруг замер на месте с широко раскрытыми глазами.
— Эй, Карстен! — воскликнул смотритель. — Что это с тобой приключилось? Тебе не нравится мой скакун?
Нет-нет, отчего же, господин хозяин! Он мне конечно же нравится.
— Тогда отведи обоих в стойло, но не корми, я сейчас сам подойду.
Батрак осторожно взял сивого за повод и тут же торопливо, как бы ища защиты, схватил под уздцы также доверенного ему мерина. Хауке, вместе с женой, ушел в горницу; на столе уже стоял приготовленный для него ужин: пивная похлебка[53], хлеб и масло.
Вскоре хозяин насытился; встав из-за стола, он вместе с женой принялся ходить по комнате. Свет вечерней зари уже играл на стенных изразцах.
— Мне хотелось бы тебе рассказать, Эльке, — заговорил Хауке, — как я купил этого коня. Я пробыл — примерно час у старшего смотрителя. Он сообщил мне хорошие новости: хоть и будут некоторые отклонения от моих чертежей, но главное мое предложение, новый профиль плотины, принято! В ближайшие дни будет отдан приказ о начале строительства.
Эльке невольно вздохнула.
— Так скоро? — спросила она озабоченно.
— Да, жена, — ответил Хауке. — Скоро это на нас навалится; но для того Господь и свел нас вместе! Наше хозяйство мы наладили, большую часть ты можешь спокойно теперь взять на себя. Подумай только, пройдет десять лет — и у нас будет еще больше земли.
При первых словах мужа Эльке обнадеживающе сжала его руку в своей, но последние слова ее не обрадовали.
— Кому же достанется эта земля? — спросила она. — Тебе следует взять новую жену — я не рожаю тебе детей.
Слезы навернулись ей на глаза, но муж крепко обнял ее.
— Предоставим это Господу, — произнес он. — Мы же с тобой еще молоды и успеем насладиться плодами наших рук.
Эльке пристально взглянула на него своими темными глазами.
— Прости, Хауке, — сказала она. — Я всего лишь малодушная баба.
Хауке, склонившись, поцеловал ее.
— Ты моя жена, Эльке, и я твой муж. И по-другому не будет.
Тогда она, подняв руки, крепко обняла его.
— Да, Хауке, все тяготы мы должны нести вместе.
Покраснев, она высвободилась из его объятий и тихо спросила:
— Ну так как же ты приобрел коня?
— Я тебе уже говорил, Эльке, что всем сердцем радовался новости, которую сообщил мне главный смотритель; но только я выехал из города, как у насыпи, что за гаванью, повстречался мне оборванец; не знаю, бродяга ли то был, или лудильщик, или уж не знаю кто. Он шел, ведя коня за повод; конь же вдруг поднял голову и так взглянул на меня мутными глазами, как если бы хотел о чем-то попросить; а у меня были при себе деньги.
«Эй, мужичок! — крикнул я. — Что ты собираешься делать с этим одром?»
Бродяга остановился, и конь тоже.
«Продать!» — ответил бродяга и хитровато кивнул.
«Только не мне!» — ответил я весело.
«Почему же? — возразил он. — Славный конь! За такого и сто талеров не жалко отдать».
Я рассмеялся ему в лицо.
«Ну-ну, не смейтесь так, от вас же никто таких денег не требует! Только конь этот мне не нужен, у меня он наверняка пропадет, а у вас поправится!»
Я спрыгнул с мерина, поглядел сивому в зубы и убедился, что это еще молодой конь.
«Сколько ты за него возьмешь?» — спросил я, причем лошадь глядела на меня как бы умоляюще.
«Господин, берите его за тридцать талеров, а уздечку отдам вам в придачу!»
— И тогда, жена, мы ударили по рукам; а рука у детины была темная, будто лапа. Вот так приобрел я сивого и, полагаю, довольно дешево. Странно было только, что когда я, уже с лошадью, отъехал на несколько шагов прочь, услышал позади себя смех. Оглянувшись, я увидел этого словака;[54] он стоял все там же, скрестив ноги, заложив руки за спину, и хохотал, словно черт, у меня за спиной.
53
Пивная похлебка. — Приготовлялась из пива, воды, крахмала и пряностей.
54
…я увидел этого словака… — Словаками (Slowaken) в некоторых местностях Германии именовались еще и цыгане. См. об этом также в новелле Т. Шторма «В степной деревушке» («Draußen im Heidedorf»).