Страница 11 из 35
По практической дальности пуска (около 40 км), определяемой в основном удалением радиогоризонта, КСЩ и П-15 были равноценны. Ценность номинальной максимальной дальности КСЩ до 100 км была весьма сомнительна. Системы приема внешнего целеуказания от авиационных и космических систем были разработаны много позже, уже в интересах комплексов В.Н. Челомея. Также тупиковым направлением развития оказалась для техники того времени и «ныряющая» боевая часть КСЩ. Как немцы, так и их последователи из ГС НИИ-642 тут явно перемудрили. Хотя сама идея казалась очень привлекательной: вода тут же после подрыва боевой части устремляется в корпус корабля-цели. Ведь многие корабли, пораженные ракетами в локальных войнах, горели на протяжении нескольких часов, а то и суток и под конец затоплялись собственным экипажем, слишком велик был риск для людей и для других кораблей при спасательных операциях под угрозой новой атаки врага. Недостаточно эффективно проявили себя противокорабельные ракеты и при ударах по транспортным кораблям в ходе ирано-иракской войны. Так что, возможно, ныряющие боевые части ждет возрождение в XXI веке, ведь в середине прошлого не было ни компьютеров, ни лазеров, ни радиометрических высотомеров!
КСЩ, по некоторым данным, в процессе эксплуатации отрегулировали на прямое попадание в надводный борт цели – так оно надежней! Именно эти ракеты отправили на дно немало знаменитых кораблей нашего флота. Известный историк кораблестроения В.П. Кузин своими глазами видел последние минуты жизненного пути потопленного КСЩ учебного корабля «Океанъ» (он же «Комсомолец»), он же свидетельствует о том, что аналогичная судьба постигла и императорскую яхту «Полярная звезда» (после революции минзаг «Марти», затем «Ока»), эсминец- «семерку» «Бойкий» и ряд других судов. Первым в нашем флоте поднявший меч ракетного оружия крейсер «Адмирал Нахимов» если и не погиб от него, то лишь благодаря рвению аварийно-спасательных партий. Будучи уже обезоруженным и ожидая разделки на металл, он также стал мишенью для КСЩ. По свидетельству Ю.С. Кузнецова, корабль принял 1600 т воды, а пожар продолжался полсуток.
Такая щедрость в расходе пусть и отслуживших свой срок кораблей в качестве целей при отработке ракетного оружия и тренировке первых боевых расчетов в конце 1950-х – начале 1960-х гг. определялась несколькими причинами. Во-первых, флот переживал очередное сокращение, так что разделочные базы и так были перезагружены кораблями довоенной и более поздней постройки, а производство судов-мишеней специальных проектов еще не было развернуто. Во- вторых, нужно было накопить достоверную статистику по воздействию нового оружия на реальные конструкции боевых кораблей. В-третьих, столь эффектные стрельбы были и убедительной «наглядной агитацией» для экипажей кораблей- ракетоносцев, подтверждающей мощь их оружия, которое через несколько лет им пришлось наводить на чужие авианосцы в ходе противостояния на волнах Средиземноморья и прочих «нейтральных вод».
Таким образом, ракета КСЩ вошла в историю развития средств вооруженной борьбы на море как первый в мире серийный образец управляемого оружия, ставший основным вооружением корабля, и как первая поступившая на вое ружение советская корабельная ракета.
Траектория полета ракеты КСЩ:
1 – отделение стартового двигателя; 2 – «горка»; 3 – выход на маршевую высоту; 4 – автономный полет; 5 – обнаружение цели и захват ее устройством самонаведения; 6 – отделение боевой части; 7 – движение боевой части под водой.
Новые корабли – новые планы
В какой-то мере разработка атомных крейсеров пр. 63 стала проявлением инерции мышления отечественных флотоводцев, стремившихся во что бы то ни стало иметь с составе перспективного флота представительные ракетные «дредноуты».
Впрочем, они были не одиноки: их заокеанские коллеги уже разворачивали строительство атомного крейсера «Лонг Бич». Существование этого весьма дорогого корабля, так и оставшегося «белым слоном» флота дяди Сэма, в какой-то мере оправдывалось задачей прикрытия от ударов с воздуха строившегося в те же годы также атомного авианосца «Энтерпрайз». В соответствии с этим назначением на американском крейсере устанавливались разнообразные зенитные комплексы. Планы размещения на нем ударного вооружения (сначала крылатых ракет «Регулус-2», а затем баллистических «Поларис») были отвергнуты еще до воплощения корабля в металле.
Напротив, с учетом фактического соотношения сил флотов единственной задачей, которую реально могли выполнить такие дорогие «игрушки», как отечественные аналоги крейсера «Лонг Бич» – проектировавшиеся в середине XX века атомные крейсера пр. 63. и построенные спустя десятилетия корабли пр. 1144 – было, увы, «отвлечение на себя сил и средств флота противника».
В качестве ударного вооружения корабля пр. 63 рассматривались противокорабельные самолеты-снаряды (крылатые ракеты) П-40 с дальностью пуска до 100 км. Их намеревались выполнить на базе авиационной ракеты К-10С с дальностью до 160-200 км, уже разрабатывавшейся по постановлению от 14 марта 1954 г. Как и авиационный вариант, создание крылатой ракеты для кораблей поручили микояновскому ОКБ-155. Систему управления корабельного комплекса проектировал НИИ-10, а авторы аппаратуры исходной авиационной системы К-10 из КБ-1 выступали в качестве консультантов и научных руководителей. Другим новым элементом комплекса – пусковой установкой – занималось ЦКБ-34. Таким образом, корабельное вооружение предполагалось создать по схеме, уже отработанной при «оморячивании» первенца творческого содружества КБ-1 и ОКБ-155 – авиационной системы «Комета» с ракетой КС, преобразованной во флотскую «Стрелу» с ракетами С-2 для вооружения достраиваемых крейсеров пр. 67.
Наряду с амбициозным крейсером пр. 63 в программу судостроения входил и намного более реальный эсминец пр. 58, который должен был сменить на стапелях ракетоносцы пр. 56М и 57бис, оснащенные первыми советскими серийными противокорабельными ракетами КСЩ. Как сами корабли-носители, так и их вооружение явно несли на себе клеймо «Сделано на коленке». По сути дела, первые ракетоносцы нашего флота представляли собой немного модернизированные варианты последних классических эсминцев пр. 56, на которых поворотные пусковые установки ракет сменили привычные артиллерийские башни, асами КСЩ вели свою родословную от немецких авиационных ракет Hs173 и ранее испытанных отечественных авиационных «Щук». Переход от пр. 57бис к пр. 58 ознаменовал собой отказ от практики создания ракетоносцев в «пожарном порядке» с поставкой промышленностью кораблей и оружия, подобранных из имевшегося в высокой степени готовности задела. Это был переход от реализации принципа «лопай, что дают» к выделению флоту тех средств, которые представлялись ему наиболее необходимыми.
По постановлению 1955 г. корабли пр. 58 предусматривалось оснастить самолетами-снарядами с дальностью пуска до 50 км, разработка которых также поручалась ОКБ-155. Систему управления должен был представить МНИИ-1. Отметим, что, в отличие от вооружения корабля пр. 64, ракета для эсминца не имела конкретного прототипа среди уже разрабатывавшихся ОКБ-155 образцов авиационного оружия.
Предэскизный проект корабля пр. 63 предписывалось подготовить во II квартале 1956 г., а аналогичную документацию по пр. 58 – на год раньше.
Неопределенность планов дальнейших работ, связанная с бурным развитием военной техники, затруднила формирование не только десятилетней, но даже и пятилетней программы судостроения. Поскольку промышленность не могла простаивать и пребывать в полной неопределенности, правительство своим постановлением от 30 января 1956 г. (о контрольных цифрах пятилетки 1956-1960 гг.) задало «эрзац-программу» судостроения. Она предусматривала достройку восьми незавершенных крейсеров по пр. 67 и переоборудование по пр. 70 с зенитным ракетным вооружением трех из уже построенных кораблей, строительство 14 эсминцев пр. 57 с ракетами КСЩ и переоборудование пяти эсминцев пр. 30 по пр. 60 с перевооружением катерными ракетами П-15, а также сдачу флоту одного корабля пр. 58 в завершающем году шестой пятилетки.