Уровень

— Это ты сдохнешь, тварь, — зло бросил Ариец.

— Я? — послышался хриплый смешок. — И не надейся. Инкубационные дети. Слыхал? Те, для кого нет рождения, нет и смерти. Я прошел анабиоз здесь, среди дерьма и мутантов. Они не сожрали меня, потому что не нашли. Зато я… потом повеселился. Я вижу в темноте, Ариец. Я могу сделать свое тело практически невесомым. Я восстанавливаюсь так, как ни один организм на земле. Я могу не есть, не пить и не спать…

Ариец устал слушать. Не поднимаясь в полный рост, он пошел вдоль стены. Сел, привалившись спиной к контейнеру. И замер, чутко реагируя на каждый звук.

Звук раздался совсем не с той стороны, с какой Ариец ожидал. Более того, на узкой дорожке между нагромождениями бетонных обломков он увидел Бармалея. Тот сидел на корточках, почти скрытый в норе между треугольником плит. Когда Ариец заметил, что делал парень, то почувствовал прилив сил.

— Эй, Хамер! — крикнул он. — Хватит прятаться как крыса. Спускайся. Поговорим.

— Без проблем, — с готовностью откликнулся Хамер. — Последний разговор в твоей жизни, сука. Не хочешь растянуть?

Высокий, крепкий, он возник справа. И туда же, с надеждой на успех, Ариец выпустил короткую очередь. Изрядно сбросивший и вес, и мышечную массу, Хамер покатился по земле. Поднятое облако накрыло его с головой и все равно — перед тем как щелкнул рожок Ариец успел заметить, как последняя пуля задела противника. Железной осой ткнулась в бедро, мгновенно окрасив порванную ткань в черный цвет.

Диггер не успел порадоваться. В следующее мгновение, окутанный серой мглой, Хамер ударил его ногой в живот. Удар, несмотря на то, что пришелся по прикладу автомата, отбросил Арийца к контейнеру. Что-то острое кольнуло под лопаткой, слева. От резкой боли потемнело в глазах. Потом коротко и ярко полыхнуло пламя. Выскользнул из ослабевших рук автомат, в который Ариец так и не успел вставить новую обойму.

— Ну что, диггер. Теперь поговорим?

Хамер медленно, вразвалочку, как заправский моряк, приблизился к сидящему на земле Арийцу. Нагнулся, схватил за грудки и вздернул вверх. Их лица оказались на одном уровне. Перед глазами у диггера возник желтый изогнутый ноготь.

— Сейчас я покажу тебе, что такое боль, — усмехнулся Хамер. На белом, грязном лице появилось подобие улыбки. — Я выколю тебе сначала один глаз, потом второй. А потом мы с тобой будем разговаривать. Долго. Пока ты будешь шляться здесь и выть от боли. И пока не сдохнешь.

Ариец ударил противника снизу в челюсть. Голова его откинулась и он на секунду ослабил хватку. Этого хватило, чтобы один за другим нанести удары по корпусу и снова в лицо. Раненное левое плечо свело судорогой. До такой степени, что на миг вместо ухмыляющегося Хамера перед глазами встал красный туман.

— Это все? — выпрямляясь в полный рост спросил Хамер. Струя крови из разбитого носа стекала по губам. Он ударил Арийца справа в живот. Тот успел поставить блок. Однако, то ли рано выставил вперед раненную руку, то ли удар был такой силы, что пробил защиту. Боль обрушилась на Арийца. Его согнуло пополам, вышибая из легких воздух.

— Это все, — сам себе ответил Хамер.

Есть боль, от которой видится только одна таблетка — смерть. И есть боль, с которой можно бороться как с любым противником, когда все решает простое правило "кто — кого".

Превозмогая одуряющую боль, из глубин памяти, как тяжелую артиллерию вытащил Ариец белое лицо мертвой девочки. Сжатые губы, перепачканную в крови тонкую шею и ледяную каплю, не тающую на груди.

Резко выпрямившись, собрав в кулак все оставшиеся силы, всю злость, Ариец ударил Хамера снизу в челюсть. Он вправе был рассчитывать, что удар такой силы способен отбросить противника. Ничего похожего не произошло.

Хамер лишь покачнулся. Но ему не повезло. Ноги его проехались по жирной грязи. Он поскользнулся. Неуверенно, словно сомневаясь в том, правильно ли он делает, Хамер взмахнул рукой. Ему не удалось удержать равновесие. Ноги скользили и он упал на спину. В лужу. Как раз туда, куда было нужно.

— Это тебе за Дикаря.

В руке Арийца возник пистолет. Раздался выстрел. Хамер дернулся, легко уходя от пули, нацеленной в лицо. Он еще не понимал, что все самое худшее для него уже случилось.

Лужа разлитого Бармалеем бензина и воздух, пропитанный парами вспыхнули одновременно. В центре костра стоял Хамер. По одежде, пропитанной горючим вверх побежали волны, мгновенно добрались до лица, лизнули жадными языками лицо.

Истекающий огнем живой факел беззвучно прыгнул на Арийца. В черноте вспыхнули и погасли искры.

— За Приму. Лови.

Пулю за пулей, монотонно, как на стрельбище, Ариец всадил в череп, объятый пламенем…

Обратный путь Ариец помнил с трудом. То, как выбрался из склада, как его догнал Бармалей. Молчаливый, сосредоточенный, он пошел рядом. Несколько раз парень предлагал свою помощь, но Ариец отказался.

Должно быть, он заснул прямо на ходу. Очнулся оттого, что ему показалось, будто с потолка сорвалась темнота и накрыла его с головой. Ариец прислушался и с удивлением понял, что перестал различать звук шагов Бармалея, рефреном следующих за его собственными.

Диггер обернулся — за ним никого не было.

— Парень, — позвал он. Луч света оттолкнулся от бетонной стены, пошарил по дну туннеля и завис во мраке. Пусто.

— Парень! — громче позвал он.

Ответом ему был низкий, рокочущий вой.

Ариец стоял посреди узкого туннеля и отказывался верить в происходящее. Ему, исходившему верхний уровень вдоль и поперек, был хорошо знаком этот шум. Робкий, несмелый ручей, предвестник грядущего наводнения, пополз по дну, остановился у самых ног, лизнул носок сапога.

Ариец бросился назад, на ходу пытаясь вспомнить, когда он последний раз прошел ответвление. Вода не просто стремительно поднималась — уровень рванулся вверх, как заправский спортсмен по прыжкам в высоту. Как будто здесь, на глубине, существовали шлюзы, сдерживающие потоки во время наводнений.

Диггер рвался вперед, держась за стену, то и дело оскальзываясь.

Оглушительно завыло. Мраком как паутиной занавесило пространство. И в следующий миг навстречу Арийцу двинулся шквал воды. Урчащей, рябой в пятнах беспорядочно летящего света. Быстрый поток толкнул в грудь, опрокинул навзничь и потащил диггера в черное, узкое жерло туннеля.

ВИРТУОЗ

— Не подходи ко мне, сука. — Глаза у Бразера серьезные, палец пляшет на спусковом крючке

— Я не подхожу. — Упрямая Штучка едва уловимо двинулась вперед.

Для чего она лезет на рожон? Виртуоз задавался вопросом недолго. Отвернулся, всем своим видом давая понять, что истерика Бразера его не волнует. Парню досталось меньше всех, может, отсюда и агрессия? Будь в нем на одну дырку больше, как в погибшем Коллайдере, или держался бы только на стимуляторах как Штучка, ловя кратковременные, но плохо переносимые приступы депрессии когда действие дозы заканчивалось, возможно, сил на эмоциональные всплески у него бы не осталось.

— Спелись. — Бразер переводил автоматное дуло с Виртуоза на Штучку и обратно. — На поверхности не натрахались, сюда притащились…

Спина у Виртуоза напряглась. Сюрприз. А он-то, дурак, думал, что их связь осталась для всех тайной. Вздохнул, подошел к стене и сел на ящик, вытянув гудящие от усталости ноги.

— Понятно, — ласково протянула Штучка. — Это тебя все время и задевало, да? Ему дала, а тебе нет.

— Деточка, мне глубоко плевать. То, что ты даешь всем, меня интересует в последнюю очередь.

— Оно и видно. Хочешь меня, мальчик…

Голос у Штучки звучал низко, волнующе. Если Бразер думал, что она играет, то был прав лишь отчасти. Кому как ни Виртуозу знать, насколько Штучку возбуждают опасные ситуации. Года три назад, когда их роман был в самом разгаре, они забрасывались вместе, и… Да что толку вспоминать ушедшее? Тем более что сейчас вместо возбуждения это воспоминание вызвало досаду.

— Стой, где стоишь, — хрипло сказал Бразер и отступил к стене. Автоматное дуло смотрело Штучке в грудь. — Рука у меня не дрогнет.