Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 23 из 29



Руководство полетами осуществляли с командного пункта аэропорта. Стандартная для таких аэродромов пятиэтажная вышка использовалась совместно с гражданским руководителем полетов. Хотя, по нашему представлению, такое определение для местных специалистов – слишком почетно. Больше подходит слово наблюдатель. Связь с экипажами он имел, но в воздушную обстановку не вмешивался, как хронометражист записывал время взлетов и посадок, о чем сообщал на первый этаж диспетчеру. Вся ответственность лежала на командирах экипажей. Согласно требованиям ИКАО, гражданские «борта» вели радиообмен с «землей» только на английском языке, но по акценту выходившего на связь пилота легко можно было угадать принадлежность самолета. Военные мозамбикские летчики целый год вели радиообмен на русском языке и никак не хотели переходить на португальский, который официально считался государственным. Объясняли они это просто – с авиацией впервые познакомились в СССР и до сих пор понятия не имеют об особенностях радиообмена на португальском языке. Однако в конце концов нашли таблицы радиообмена и плавно перешли на португальский. Почему плавно? Да потому, что при возникновении внештатной ситуации в воздухе сразу возвращались к русскому. «Весело» было нашему руководителю полетов работать на вышке вместе с гражданским коллегой. Приходилось разговаривать на трех языках: английском, португальском и русском. Средств радиолокационного наблюдения в аэропорту не было. Зато у нас работали РЛС, позволявшие контролировать воздушную обстановку, и мы подсказывали гражданским о приближении их «бортов».

С городом аэропорт связывала прямая, как стрела, дорога, покрытая нетающим в жару асфальтом. Вообще же дорог в стране было мало, и связывали они только относительно крупные населенные пункты. Поэтому активно использовалось воздушное сообщение. Возле каждого, даже совсем маленького селения, как правило, находилась небольшая посадочная площадка.

Мы начали интенсивно обживать новое постоянное место базирования. Местность здесь, в центре страны, представляла собой саванну с пологими холмами, болотами, зарослями высокой травы. Встречались небольшие пальмовые рощи да как статуи торчащие голые скалы.

Поселили всех наших специалистов возле центра города в одной из двух стоявших рядом 12-этажек. Лифта не было, вместо него – провал на всю высоту дома. Зато – вода, санузлы, электричество. Самая необходимая мебель: кровать, диван, два кресла и журнальный столик. На этаже находились две 6-комнатные квартиры, в каждую из которых поселили по две семьи. В центре квартиры располагалась большая общая кухня, от нее в стороны расходились по 3 комнаты с разными выходами на лестничную площадку.

ВВС Мозамбика успешно использовали транспортные самолеты Ан-26 не только по прямому назначению, но и в качестве бомбардировщиков. На снимке хорошо виден установленный на борту пилон с балочным бомбодержателем

За домом мы организовали волейбольную и детскую площадки. По воскресеньям устраивали волейбольные турниры, даже международные, с участием городских команд и моряков с заходивших в порт кораблей. Вечерами смотрели фильмы, взятые с тех же кораблей. По большим государственным праздникам в холле нашего дома проходили торжественные собрания, на которые приглашали городские власти, командование и аккредитованных в стране представителей социалистических стран. Был и банкет по полной программе, а на площадке – танцы в свете зеленых и красных прожекторов разрешения и запрещения посадки, которые из-за отсутствия в программе подготовки ночных полетов мы предусмотрительно увезли с аэродрома. В доме на входе стояла круглосуточная охрана из пяти солдат с автоматами. Правда, надежды на них было мало, так как не раз приходилось подбирать забытые ими во время обеда «Калашниковы».

Вооружение составивших основу парка авиатехники ВВС НРМ истребителей МиГ-17 состояло из одной 37-мм пушки Н-37Д (боекомплект 40 патронов) и двух 23-мм НР-23 (по 80 патронов), кроме того, под крылом вместо ПТБ можно было подвесить две 250-кг бомбы. Существовали модификации и с четырьмя точками подвески для блоков УБ-16 с неуправляемыми ракетами С-5. Довольно неожиданно для нас очень эффективным средством оказались зажигательные баки ЗАБ-100. Причем не с точки зрения боевой результативности, а чисто с психологической. Первый раз их сбросили для обозначения противника, но разгорелся большущий пожар, продолжавшийся целую неделю, ну, и вся партизанская бригада со страху разбежалась. Местное командование распорядилось в последующих вылетах преимущественно использовать зажигательные баки. Такая демонстрация силы позволяла минимизировать потери среди местного населения и одновременно увеличивала эффективность официальной пропаганды.



Воздушного противника в небе Мозамбика не было, а потому все боевые вылеты сводились к выполнению разведки или нанесению ударов по партизанским базам оппозиции. Свои операции мы старались тщательно продумывать и основательно к ним готовились. Как правило, боевой поря док складывался из колонны пар в составе звена. Обычно к цели подходили на высоте 200 м, после прохождения контрольного ориентира выполняли горку до 1200 м, затем – полупереворот, доворот на цель и атака с пикированием под углом 20'. Далее следовали вывод, проход вперед в течение десяти секунд, разворот с набором высоты 1200 м для повторной атаки. В это время на цель заходила вторая пара. После повторной атаки происходил сбор звена и уход на точку на высоте 600 м. Работу над целью продолжало следующее звено.

Первые несколько месяцев боевые вылеты проходили без противодействия противника. Но затем после вылетов стали обнаруживать в отдельных самолетах пулевые отверстия от огня зенитных пулеметов. Существовала угроза и применения партизанами захваченных со складов ПЗРК советского производства «Стрела-2», но воспользоваться ими противнику не удалось. Возможно, именно поэтому мозамбикские истребители не понесли боевых потерь.

Как правило, боевые вылеты выполняли в воскресенье. Насколько помню, в стране при поддержке ЮАР действовали 7 бригад партизан численностью от четырехсот до семисот человек каждая. Передвигались они пешком, на велосипедах, некоторые на мотоциклах, реже на машинах и вертолетах. На крупных базах, ближе к границе с ЮАР. были оборудованы грунтовые аэродромы, на которые регулярно приземлялись небольшие транспортные самолеты, доставлявшие продовольствие, оружие и т.п.

Об эффективности налетов авиации можно было узнать от наших врачей, работавших в госпиталях. Если массово поступили раненые, значит летчики цель накрыли. Дело в том, что в госпитали привозили всех раненых, потому как у них не было экипировки и они ничем не отличались от мирного населения. Уже на больничной койке служба безопасности выясняла, кто есть кто.

Бойцы оппозиции мало чем отличались от бандитов. На допросах они рассказывали о наставлениях своих главарей: захватите деревню, все, что там, – ваше: и продукты, и вещи, и женщины. Интересно, что их лидеры раньше входили в число борцов за независимость. Как правило, они проходили спецподготовку в СССР, но посчитали себя обиженными при дележке портфелей и перекинулись на сторону противника. Хорошо помню, как после разгрома одной такой бригады привезли на вертолете главарей. Вылезли солидные, далеко не худенькие дядьки, подвели их к машине начальника Генштаба. Начались приветствия, улыбки, сели они в «Мерседес» и уехали, правда, под охраной.

Цели для нанесения ударов авиацией, для большей секретности, давал только Генштаб Вооруженных сил Мозамбика. Однако противник все равно часто менял места базирования накануне налета, и авиация утюжила голую местность с явными следами недавнего пребывания человека. Однажды на приеме в советском консульстве к нам подходят два человека и говорят: «Что, авиация, опять вхолостую отработали?» Отходим в сторону: «А ну давайте конкретнее, откуда информация! И вообще, кто такие?» Оказалось – радиотехническая разведка, прослушивают все частоты и после нашей работы перехватили сообщение: командование бандюков благодарило кого-то за своевременную информацию о налете. Явно утечка идет из Генштаба. Доложили нашему командованию, и мне быстро разрешили работать с полученными радиоперехватами. Выбрав подходящий момент, я предложил командиру базы нанести удары по запасным целям. Он стал категорически возражать. Говорит: -Вижу, что мы бьем мимо, но, если нарушу приказ, меня расстреляют». Я в ответ: «Есть вариант. Давайте проведем с летчиками занятия по тактике. По науке, должна быть группа доразведки цели, группа прикрытия, подавления ПВО, постановщиков радиопомех и, наконец, ударная группа. Группа доразведки, пара истребителей, выходит в район цели, не находит признаков существования противника, о чем и докладывает на командный пункт. После чего ударная группа перенацеливается в район предполагаемого местонахождения партизан. За двое суток они дальше сорока километров уйти не смогут, а для самолета это максимум четыре минуты полета». Так и сделали, больше недели проводили с пилотами занятия, не раскрывая сути задуманного. Получилось очень интересно и своевременно. Обобщили имевшуюся информацию о противнике и как бы само собой выработали варианты действий. Первый же боевой вылет превзошел все ожидания. На следующий день знакомые медики сообщили, что работы непочатый край, раненых везут десятками.