Страница 3 из 17
Принц (робко подходит к Тилли). Простите, сударыня, ваши грамоты. (Протягивает ей путевки.) Не успел отдать. (Боязливо смотрит в сторону автостоянки.) Он был так страшен в своем гневе…
Тилли. Сегодня он был еще ничего.
Принц. Наверное, потому, что у него не было меча. Однако могу вообразить себе, каков он при оружии, верхом на коне!..
Тилли (рассмеявшись). Кто? Мой муж?
Принц. Разве он не рыцарь?
Тилли. Что вы! Он — заместитель… Однако, извините, кто же будете вы? Актер? Снимаетесь в историческом фильме? Или вы с телевидения? Знаете, как бывает: устраивают людям на улице розыгрыши и снимают скрытой камерой, а потом вся страна над ними хохочет до упаду…
Принц. Не хотел бы выглядеть глупцом, однако что означают сии слова — «фильм», «телевидение», «камера»?
Тилли. Перестаньте насмешничать. С перепугу я и вправду поначалу подумала, будто вы сидели в арке, но теперь…
Принц. Не сидел, а стоял.
Тилли. Да будет вам!
Принц. Слово чести!
Тилли. Послушайте, я уже давно не верю ни в какое колдовство.
Принц. Неужели вы сами ни разу не были зачарованы?
Тилли. Разумеется, нет. Точнее…
Принц. Что — «точнее»?
Тилли. Было раз. Когда было мне семнадцать, а Норберту двадцать один. В те годы он писал прелестные стихи.
Принц. Баллады? Романсы?
Тилли. Нет, частушки для агитбригад. Но это было так романтично! А уж как революционно!
Штоцек (кричит со стоянки). Эти чертовы сиденья не раскладываются, хоть тресни! А еще этот драндулет «люкс» называется! Пойди помоги, Тилли!
Тилли. Оставь, Норберт. Позвони лучше снова.
Штоцек. Без путевок — бессмысленно.
Тилли. Все в порядке — они у меня. Их вернул этот… этот человек.
Штоцек (возвращается, ледяным тоном). Вот как?
Принц. Ах, сударь, не гневайтесь! У меня голова идет кругом, все такое новое, незнакомое… Мне надо собраться, освоиться в современности. Какой сейчас, собственно, год?
Штоцек. Какой год?!
Тилли. Семьдесят девятый.
Принц. А точнее? (Неуверенно.) Тысяча четыреста семьдесят девятый?
Штоцек (шепотом, Тилли). Тилли, я, кажется, догадываюсь!
Принц. Тысяча пятьсот семьдесят девятый?
Тилли. Да что вы!
Принц. Шестьсот семьдесят девятый?
Штоцек (Тилли). Все ясно: он ненормальный!
Принц (с возрастающим беспокойством). Семьсот? Восемьсот? Девятьсот?
Штоцек. Во, теперь в точку! Сейчас тысяча девятьсот семьдесят девятый год. (С наигранной беспечностью.) Да, что и говорить, современность — беспокойная пора! Но ничего, как видите, живем…
Принц (убитым голосом). Тысяча девятьсот семьдесят девятый… Какой ужас, какой ужас!..
Штоцек. Без паники, молодой человек. Все будет в порядке. (Кладет руку на плечо Принцу и увлекает его за собой к воротам замка.) Коллектив, если вы знаете, что это такое, большая сила. В беде не бросит. Ну давай же, Тилли, звони!
Тилли. Но тогда получится, что нас трое!
Штоцек. Ну и что?
Тилли. Он же в путевке не указан!
Штоцек. Сейчас совсем другая ситуация. Нужны срочные меры!
Принц. Вы убеждены?
Штоцек. На сто процентов.
Принц. Но что можно сделать, когда сейчас тысяча девятьсот…
Штоцек …семьдесят девятый год! Последние две цифры чрезвычайно существенны!
Принц (в отчаянии). Так я один на всем белом свете!
Штоцек. На сей счет будьте совершенно спокойны: земной шар как раз страшно перенаселен. Правда, что касается нашей страны…
Тилли. Он имел в виду совсем другое. (Принцу.) Вы хотите сказать, что у вас не осталось никого из семьи? Бедный мальчик!
Принц (безутешно). Один на всей земле… Совершенно один! (Кладет голову на плечо Тилли.)
Штоцек. Осторожно, Тилли, может, он социально опасен! Еще бы, родился-то в раннем средневековье!
Тилли. Норберт!
Штоцек. Я имел в виду — в его сознании: сумеречном, маниакальном. От такого чего угодно можно ждать!
Тилли. Не знаю…
Снова распахиваются ворота. На сей раз появляется женщина в белом: Директриса дома отдыха. Принц с ужасом смотрит на нее и, улучив мгновение, когда Штоцек и Тилли оборачиваются к Директрисе, тотчас незаметно исчезает.
Директриса. Добрый вечер — или, лучше сказать, доброе утро! Вы и есть та самая пара без путевок?
Штоцек. Да… То есть нет.
Тилли. Вот они. (Протягивает Директрисе путевки.)
Директриса. Так, так. Стало быть, ваша фамилия Штоцек и вы из Потсдама-Эйхе?
Штоцек. Мы-то да. А этот субъект…
Директриса. Какой субъект?
Штоцек. Вот те на! Только что был здесь!
Директриса. Вы это, кажется, уже говорили нашему сторожу.
Штоцек. Да, да, он тоже только что был здесь! То есть я хотел сказать, он тоже только что исчез, но…
Директриса. Не имеет значения. Вы устали с дороги, и вам нужен срочный покой. Добро пожаловать на отдых. Да, забыла представиться. Моя фамилия Злюкке, я — директор этого дома отдыха. Пойдемте?
Штоцек. Я хотел бы только объясниться насчет того типа…
Тилли. Но не сейчас же, Норберт! Идем наконец.
Штоцек (покорно). Ладно, как ты скажешь. Стой! Моя пила! Осталась на крыше! (Убегает на стоянку.)
Директриса. Какая еще пила? Ваш супруг собирается здесь мастерить?
Тилли. Да нет, это у него хобби такое — играть смычком на пиле.
Директриса. Понимаю.
Тилли. Потому-то он и был так рад, когда нам достались путевки в ваш санаторий. В прошлом году мы отдыхали на Балтийском море, но в тамошнем пансионате были такие тонкие стены…
Директриса. Понимаю.
Тилли. Хотя, вы знаете, пила звучит совсем неплохо — надо только привыкнуть. Настраивает порой на задумчивый лад, понимаете?
Директриса. Уж я-то, да.
Штоцек (возвращается с длинным футляром). Какое счастье, что вспомнил. (Директрисе.) Одну пилу у меня однажды уже свистнули. Так вы представляете, как обошелся с ней вор?
Директриса. Как?
Штоцек. Стал ею пилить! (С возмущением.) В прямом смысле слова! Взял и спилил елку! Кстати, о проходимцах. Этот тип, якобы наш знакомый…
Тилли. Ах, Норберт, завтра объяснишь!
Директриса. И в самом деле — отложим этот разговор. Сейчас вы как следует отоспитесь, и завтра мир для вас будет выглядеть совсем другим!
Штоцек (настороженно). То есть как это «совсем другим»? «Выглядеть другим» значит «быть другим», а «быть другим» значит «стать другим». Но за ночь мир стать другим никак не может! Подобное есть результат длительных исторических процессов!
Тилли (перебивает его). О господи, нашел время лекции читать!
Штоцек. Прости, дорогая, но в вопросах мировоззрения я стою твердо. (Входя в ворота, неожиданно спотыкается.)
Директриса. Осторожно.
Штоцек (валясь на землю). Да, да, стою твердо!
Все трое исчезают за воротами. Облако закрывает луну, на сцене воцаряется мрак. Где-то в отдалении протяжно звучит поющая пила.
2
Некоторое время спустя. Комната Тилли и Норберта: старинное помещение с эркером и альковом. На видном месте опись имущества, распорядок дня и плакат с лозунгом: «ОТДЫХАЮЩИЕ! БЕРЕГИТЕ ЛЕС!» Тилли распаковывает чемоданы, Штоцек, сидя на краешке кровати, задумчиво водит смычком по пиле.