Браслет Изиды

БРАСЛЕТ ИЗИДЫ

Тайны Египта

Владимир Келер

БРАСЛЕТ ИЗИДЫ

— Леша, видишь, по второму ряду проходит высокий господин, — кто это? Ты ведь всех почти знаешь.

— Это — Петров, Евгений Семенович. Его что-то давно не было видно. А почему ты обратила на него внимание?

— Помнишь, я тебе рассказывала о том, что случилось на прошлой неделе в театре? Ну ты, конечно, забыл. Мне почему-то кажется, что в этом скандале замешан Евгений Семенович… Познакомь меня, пожалуйста, с ним.

— Евгений Семенович — и какой-то скандал? Это, дорогая, несовместимо; да в чем же дело?

— Ты ужасно мало обращаешь внимание на то, что я тебе говорю, Леша, — обиженным тоном проговорила Ольга Платоновна.

— Ну не сердись, милая, а расскажи мне еще раз, что случилось.

— Да вот: шло представление. Все было тихо. Вдруг дама, сидевшая в креслах рядом с Петровым, поднялась с места и, напевая что-то, пошла, шатаясь, по проходу. Все так и замерли, ожидая, что будет дальше. Пройдя несколько рядов кресел, дама остановилась, с удивлением оглянулась вокруг, сильно смутилась и упала в истерике на пол. Ее вынесли из партера.

— Что же тут особенного? Просто нервная особа.

— Погоди, не перебивай. Минуты через две стоящий теперь у рампы вон тот толстый господин — а сидел он тоже около Петрова — тоже поднялся с места, протянул руку вперед, точно желая остановить кого-то, потом вскрикнул и хотел бежать. Его привел в себя барон Толь в увел из театра. За ними ушел и Петров… А кто же такой этот Петров?

— Очень богатый человек; говорит, служит в министерстве иностранных дел. Я с ним раньше часто встречался.

— Так познакомишь? Знаешь, приведи его в следующем антракте к нам в ложу.

В антракте Алексей Иванович отправился в фойе и вернулся, ведя под руку Евгения Семеновича.

— Моя жена, Ольга Платоновна. А вот тебе, Оля, и новый кавалер, — представил он жене немного сконфузившегося Петрова. — Моя жена ужасно любит, чтобы за нею ухаживали, а вы, кажется, мастер на это. Займитесь-ка, а мне нужно еще поймать одного знакомого.

Алексей Иванович вышел.

Ольга Платоновна, очень опытная в обращении с поклонниками, немедленно завела ничего не значащий разговор, а потом незаметно перевела его на случай в театре.

— На днях мне говорил Толь — вы знаете барона? — что его толстый приятель сам был очень удивлен тем, что проделал, и уверяет всех, что был под влиянием кошмара. Ему казалось, что он находится около какого-то храма и останавливает толпу… Ужасно странно! Что вы на это скажете?

— Меня больше поразила дама. Ее слезы так на меня подействовали, что я сейчас же ушел из театра. Потом, кажется, ничего не случилось?

— Ничего. Я видела, как вы уходили. Истерика производит всегда неприятное впечатление. Вы были так бледны, что на вас все смотрели и давали вам дорогу. Как все это странно! Мне муж говорил, что за последнее время вас нигде не видно. Что это вы на себя напускаете? Вы были заграницей? Где же? В Египте? Как интересно. Заходите, пожалуйста, к нам — я принимаю по воскресеньям… А знаете, приходите лучше в четверг, запросто, к обеду, мы обедаем в семь; у нас никого не будет, и вы мне расскажете о вашем путешествии. Хорошо?

— Спасибо, непременно приду.

— Кстати, чем это вы душитесь? Знакомый запах, — улыбаясь, перебила его Ольга Платоновна. — Никак не могу вспомнить название.

Для прояснения памяти она потерла лоб и вопросительно взглянула на собеседника.

Евгений Семенович не отвечал.

— Что-то удивительно знакомое, — говорила с расстановкой Ольга Платоновна. — Где это так пахнет?.. Да, да, я вспоминаю… большой храм… идет какое-то служение… горят лампады… дымят курильницы… играют арфы… где-то поют… Со мной делается что-то странное… Боже, мне нехорошо! Извините меня… Где муж? Сходите скорее за ним, надо ехать домой…

Как только Евгений Семенович вышел, Ольга Платоновна пришла в себя и сказала вошедшему встревоженному Алексею Ивановичу, что все прошло.

— Ужасно душно сегодня в театре… Какой милый этот Евгений Семенович. Я его звала к нам обедать в четверг. Ты, кажется, обедаешь дома? Знаешь, у него что-то странное в глазах. Сколько ему может быть лет?

Алексей Иванович улыбнулся:

— Тебе-то не все ли равно?

— Конечно, все равно; на вид он очень молод, а в глазах у него такое выражение, будто ему лет сто и даже больше. Мне кажется, что я его где-то видела, когда была еще девушкой.

Хотя Ольга Платоновна и заявила мужу, что чувствует себя прекрасно, но она часто вздрагивала и пожимала плечами.

Вернувшись домой, Ольга Платоновна долго перебирала в памяти всех знакомых, стараясь вспомнить, где она раньше встречала Евгения Семеновича.

— Положительно я его где-то видела, или он мне кого-то напоминает, — говорила она мужу, уже лежа в постели. — А душится он чем-то знакомым, но чем — не могу вспомнить; пахнет чем-то смолистым.

— Ладаном, вероятно, — сон пробормотал Алексей Иванович.

— Ха-ха-ха, ладаном, — засмеялась Ольга Платоновна. — Но ведь ладаном курят только в церкви, им не душатся… Ага, вспомнила: знаешь, Леша, чем пахнут духи? Миром, которым помазывают в церкви… Да, да, но к нему еще что-то прибавлено.

— Спи пожалуйста, Оля, — пробурчал недовольным голосом заснувший было Алексей Иванович.

Евгения Семеновича почему-то влекло к Ольге Платоновне, и поэтому, несмотря на то, что он за последнее время нигде не бывал, он явился в четверг к обеду.

В конце обеда разговор коснулся происшедшего в театре.

— Не понимаю, как это вас может так долго интересовать истерика какой-то дамы? От духоты в театре бывают и обмороки, а истерика — явление вполне естественное, в особенности в наше время, — проговорил самоуверенным тоном Алексей Иванович.

— Быть может, ты и прав, Леша. Помнишь, со мной прошлый раз в театре от духоты случилось что-то странное, вроде какого-то обморока. Я даже думала, что захворала. Но, по-моему, есть случаи, которые не всегда можно объяснить нервами. Пойдем, однако, в кабинет. Там, кстати, и камин топится. Вы, вероятно, курите, Евгений Семенович?

Перешли в кабинет и расположились в креслах возле камина.

Подали кофе. Мужчины закурили сигары. Ольга Платоновна смотрела на раскаленный кокс в камине и о чем-то думала. Все сидели молча.

— Однако, жарко, — проговорил Алексей Иванович и перешел на диван.

— Какие это у тебя сигары, Леша?

— А что?

— Страшно ароматичные, но запах совсем не сигарный.

— Что ты, милая. Сигары как сигары. Впрочем, это новый сорт — я взял сегодня на пробу и не ручаюсь за их достоинство. Вы что скажете, Евгений Семенович?

— По-моему, сигары недурны, хотя действительно чересчур ароматичны… Вероятно, это…

— Ты, Оля, права, — перебил вдруг гостя Алексей Иванович. — Запах этих сигар совершенно необыкновенный… Да интереснее всего, что этот странный запах идет от сигары Евгения Семеновича… Пойдем-ка лучше в гостиную — здесь очень накурено.

Ольга Платоновна поднялась с кресла, но сейчас же опять села и схватилась руками за виски.

— Леша, дай скорей воды, со мной делается то же, что в театре!.. Охота вам курить сигары…

Алексей Иванович бросился было в столовую за водой, но остановился.

Вся комната быстро наполнилась дымом, который совершенно окутал Евгения Семеновича.

Он делал невероятные усилия, чтобы отодвинуться от разгоревшегося камина, но не мог пошевельнуться.

— Евгений Семенович, вы, кажется, горите! — воскликнула Ольга Платоновна. — Смотрите, над вами свет… голубой свет… Леша, гляди, гляди… в свету женщина… она грозить пальцем Евгению Семеновичу… она идет ко мне… она мне что-то говорит… Боже, она меня целует… Леша, Леша, она меня обнимает!.. Вот ужас, она проникла в мое тело!.. Ой, сердце!..