Страница 96 из 116
Я рассмеялся.
— Звучит, как говорит ваша ма, отлично. А что вы думаете, Пенни?
Она снова уставилась на свои туфельки.
— Я думаю… Если есть хотя бы один шанс за то, что вы действительно спасли нас от тех людей — в одиночку, не имея никакого оружия, кроме маленькой палки, то вы очень смелый человек, мистер Клевенджер, и мы в большом долгу перед вами, разве не так? И мы должны, по крайней мере, предоставить вам возможность доказать свою правоту. Это самое меньшее, что мы можем сделать. Возможно, я и вправду глупа и наивна. Возможно, вы и в самом деле холодный, расчетливый… — девочка в смущении замолкла.
— Холодный и расчетливый — кто? — спросил я улыбаясь, — Ищейка, фискал, предатель? Какой у вашей ма есть для меня термин или кличка?
— О, мама никогда не говорит «фискал». Она бы мне не позволила, хотя дома все девочки… — Пенни остановилась, сообразив, что уклонилась от темы, и посмотрела на меня с неожиданной настойчивостью, — Мама говорит, будто на самом деле вам наплевать, что будет со мной. И папе тоже. Она говорит, это просто предлог, чтобы следить за нами для вашего секретного ведомства.
Теперь под пристальным взглядом ее голубых глаз наступила моя очередь смутиться. Я снова пожалел, что у миссис Дриллинг не хватило здравого смысла оставить свою дочь дома. Эта игра не годилась для маленьких девочек, даже если они носили нейлоновые чулки и туфли на высоких каблуках.
Я пожал плечами и заявил ханжеским тоном:
— Как убедить человека, не желающего быть убежденным?
— И очень легко, если человек хочет, чтобы его убедили, да? — сказала Пенни. — Особенно если он… ну, очень молод.
Она по-прежнему не сводила с меня взгляда. Сообразительная девочка, подумал я, но очень одинокая и нуждается в одобрении.
— Вот телефон, — предложил я. — Если хотите, можете позвонить папе. Правда, если я лгу, то и ему велели лгать, так?
Пенни состроила гримасу.
— Какая же это помощь?
— Черт побери, милочка, — возразил я, — в таком вопросе вы никогда не дождетесь помощи. Это вам решать, лгун я или нет. Не просите меня наставлять ваш маленький нелепый умишко на путь истинный.
Пенни улыбнулась.
— Едва ли это вопрос моего маленького нелепого умишки. Скорее, это вопрос маленького нелепого умишки моей матери, разве нет? Это мою мать вам надо убедить. — Она прервала дыхание. — Так вот, пообедайте с нами и убедите ее.
Наверное, у меня был удивленный вид — и очень кстати, так как меня, очевидно, и предполагалось удивить.
— Что такое? — спросил я.
— За этим я и пришла. Может быть, вы — обманщик. Может быть — нет. Но если вы действительно спасли меня там в лесу, то вы заслуживаете, чтобы вас выслушали. И так будет! Я донимала маму, пока она не согласилась побеседовать с вами в цивилизованной обстановке. Мы пообедаем вместе внизу в «Клубе путешественников» в половине восьмого. — Она взглянула на маленькие золотые часики на запястье, — У вас, мистер Клевенджер, есть полчаса для сбора доказательств. Не опаздывайте.
Глава 13
В Монреале «Клуб путешественников» занимает, наверное, то же место, что и «Столлмастергарден» в Стокгольме или «Антони» в Нью-Орлеане (не могу не ввернуть в рассказ пару названий шикарных ресторанов, в которых мне случалось бывать по долгу службы). Он представляет собой большой, беспорядочно спланированный и тускло освещенный зал на первом этаже отеля. Официанты одеты в костюмы франко-канадцев прошлого века — так одевались участники экспедиций за мехами в первозданную глушь Американского континента. На стенах — старое оружие и предметы домашнего обихода. Такого рода обстановка может быть искусственной и фальшивой или приятной и уютно-старомодной в зависимости от искусства оформления и его цели: предназначено ли оно для создания непринужденной атмосферы или для сокрытия низкого класса в области кулинарии. Первое впечатление оказалось благоприятным, но я решил воздержаться от окончательного суждения, пока не познакомлюсь со вкусом пищи и уровнем обслуживания.
Когда я вошел в зал, дамы Дриллинг уже сидели за столом, и пока мои глаза привыкали к полутьме, мне было несколько трудно отличить их друг от друга: платья одного покроя и цвета, и волосы Женевьевы тоже зачесаны в большой узел. Может быть, в теории это снаряжение «мать плюс дочь» выглядит остроумно, но в реальной жизни оно удается только на обложках журналов мод. Наверное, потому, что тридцатипятилетняя женщина не может блистать в наряде, который превращает пятнадцатилетнюю девочку в живую куколку.
Я подошел к их столу, и Женевьева бросила на меня взгляд, отнюдь не излучавший свет радушного гостеприимства.
Я сказал:
— Это, мадам, и вправду очень любезно с вашей стороны.
Она ответила безразличным тоном:
— Идея не моя. Пенни, похоже, страдает острым приступом героеобожания. Такой уж впечатлительный возраст.
— О, мама! — уязвленно воскликнула девочка.
— Садитесь, мистер Клевенджер, — предложила Женевьева, — Адвокат защиты заставляет меня выслушать вас, но, может быть, мы выпьем перед тем, как вы предъявите суду ваши аргументы и доказательства?
— Да, мадам, — согласился я, садясь между двумя дамами, — Мне бы, мадам, лучше мартини.
— О нет, — запротестовала Женевьева, — только не мартини. Это не к лицу джентльмену с Запада. Бурбон с ключевой водой — вот ваше питье. Или пшеничное виски прямо из кувшина.
— Денвер теперь вполне современный город, — заметил я. — Как и по всей стране, у нас есть мартини и детская преступность. И не похоже, чтобы вы, судья Дриллинг, с непредвзятым умом приступали к моему делу.
— Верно, мама, — вмешалась Пенни, — Ты могла бы, по крайней мере, попытаться быть беспристрастной.
— Ладно, — рассмеялась Женевьева, — попытаюсь. Закажите и мне мартини, мистер Клевенджер, и кока-колу для Пенни. На улице опять дождь? Немного солнца не помешало бы для разнообразия.
Мы поговорили о погоде, о стране и дорогах, по которым мы ехали, и о жестоком духе соперничества, горящем, как факел, в груди каждого канадского водителя.
— Было бы еще ничего, если бы они просто обгоняли и все, — пожаловалась Женевьева. — Но едва только обгонишь одного, как ему тут же надо восстановить свой статус-кво, а потом он снова спит. И тогда опять приходится идти на обгон или тащиться позади, делая не больше сорока миль в час. Когда мне на протяжении десяти миль трижды пришлось протягивать семнадцать футов трейлера мимо одной и той же моторизованной черепахи, я готова была спихнуть ее с дороги.
— Но вы управляете своим тандемом, как профессионал.
— Еще бы, — сказала она. — Мой отец был подрядчиком, и, наверное, не существует такого механизма на колесах, который он бы на мне не проверил. Потом мы разбогатели, стали респектабельным семейством, и мне пришлось изображать леди в светло-голубом лимузине с автоматическим переключением скоростей и держаться подальше от грузовиков и кошек.
Женевьева замолчала и бросила на меня острый взгляд.
— Вы прямо иезуит, мистер Клевенджер. Знаете, как польстить женщине и заставить ее говорить о себе.
— А как же, — сказал я, — Они тут же тают, если заявить, что им хоть танк водить — Все нипочем. Прием беспроигрышный.
Она неохотно рассмеялась, потом заметила:
— Что ж, перейдем к делу. У вас, я думаю, есть куча фальшивых визитных карточек и других штучек, которые предположительно должны меня убедить в том, что вы не работаете каким-то темным и хитроумным путем на Дядю Сэма.
— О мама, ты же обещала! — воскликнула Пенни.
— Все в порядке, дорогая, — заверила дочь Женевьева, — У мистера Клевенджера, я уверена, шкура как у носорога. Он не обидится на мое подшучивание. Ну, мистер Клевенджер, не начать ли с вашей лицензии частного детектива, или как там она называется? — Я достал лицензию, она осмотрела ее и сказала:
— Очень милая работа. А теперь разрешение на оружие? Есть ведь у вас такое, даже если пистолет вы оставили дома? И прибавьте штук пять визитных карточек. Хотя это, пожалуй, лишнее: даже я, если бы захотела, могла иметь их сколько угодно на любое имя, в том числе и на ваше, мистер Клевенджер.