Страница 39 из 116
— ДЛЯ ЧЕГО?
— Не спрашивай, если не хочешь узнать.
Я сказал:
— Как я понимаю, это не мое задание. Если я ему потребуюсь, он сам меня отыщет.
— Совершенно верно, — ответил Мак. — Когда с ним встретишься (если встретишься), сообщи свое мнение. Мне кажется, что он не сможет у нас работать. С этими детьми, вскормленными на всеобщем мире и братстве, каши не сваришь.
Он заколебался.
— Можешь его использовать, но только в случае крайней нужды. Нашим людям есть чем заняться, помимо помощи странствующим рыцарям в их подвигах в честь прекрасной дамы.
— Она — не моя прекрасная дама, сэр, — возразил я, — Бет — дама Логана, и очень ясно дает это понять.
— Согласен, — пробормотал Мак, — но тем не менее за помощью она обращается к тебе. Впрочем, не сомневаюсь, что ты и сам это заметил.
Помолчав, он на прощенье добавил:
— Не забудь перед уходом заглянуть в архив. За время твоей поездки в Европу там появились новые имена.
2
Наш архив, расположенный в подвале, имеет довольно замысловатую систему регистрации, доставшуюся нам в наследство от ФБР или другой подобной организации после того, как IBM или кто-нибудь еще сплавил им еще более хитрую.
Может быть, технически эта система и устарела, но для нас она достаточно хороша. Нам нет необходимости держать досье на всех преступников в мире, даже далеко не все работники секретных служб представляют для нас интерес. Мы сосредотачиваем внимание только на тех, кто вовлечен в нашу сферу деятельности, а таких людей очень немного. По любым критериям это — трудная и неблагодарная профессия.
Прошлой осенью, перед тем как отправиться за море, я заслушал воспитательную лекцию Мака на эту тему. В то время я проходил курс переподготовки в качестве компенсации за пятнадцать лет добровольного отпуска. Со мной в группе занималось семеро подающих надежду молодых людей, среди которых были и девушки, и все они сгорали от нетерпения в ожидании встречи с главой организации. Трое видавших виды субъектов, завербованных, как и я, повторно после длительного перерыва, с трудом сдерживали зевоту: мы с Маком были знакомы.
— Это, леди и джентльмены, своего рода война, — говорил Мак, стоя перед нами, — и вы можете считать себя как бы солдатами, хотя мне бы этого не хотелось. Не хочу, чтобы вы рисовали себе героические картины. Если бы вы работали в преступной организации, вас называли бы боевиками или карателями. Но вы — на службе у суверенного государства и можете называть себя… Что ж, хорошее слово: «Устранители». Оно достаточно точно описывает вашу будущую деятельность.
Я внимательно просмотрел последнее досье, заведенное на моих коллег-«устранителей», находившихся на службе в других странах. Особенно меня интересовали те, кто, по имеющимся сведениям, в данное время находился в Штатах. Тут были материалы и об агентах дружественных государств, с которыми, по возможности, следовало обращаться с осторожностью, что, к сожалению, не всегда получалось. Мелкая рыбешка из враждебных команд меня не интересовала — о них требовалось только сообщать при встрече. Но среди мелюзги попадались и акулы: Дикман, Хольц, Рослов, Мартелл и дама, о которой ничего не было известно, указывалось только ее имя — Вадя. Все они подлежали ликвидации в первую очередь, но только одного из них сравнительно недавно засекли в наших краях. Я нахмурился и еще раз просмотрел картотеку.
— Мартелл, — произнес я. — Я-то думал, что после того берлинского дела он исчез. Покажи мне его через проектор, Смита.
Смити захромал через комнату и включил аппарат. Хромал он потому, что от его ступней мало что осталось. Какой-то джентльмен в погоне за информацией хорошо поработал над ними. Некоторые другие части его организма тоже отсутствовали, а оставшиеся шрамы делали Смити не очень приятным на вид.
Мак дал ему эту работу после выхода Смити из больницы, так что тот не годился более для оперативной деятельности. Но и на секунду не допускайте мысли, будто это был щедрый жест по отношению к попавшему в беду подчиненному. Всем нам приходилось работать в архиве и, следовательно, лицезреть Смити перед каждым заданием. По мысли Мака, зрелище должно было служить предостережением против излишнего оптимизма и самоуверенности, так как в свое время Смити не уступал никому из нас. Просто однажды, всего один раз, он оказался неосторожен.
Фотография появилась на экране. Увеличение, как обычно, не помогло. Если фото изначально паршивое, то, сколько его ни увеличивай, ничего не достигнешь, — истина, которую ТВ-операторы не усвоили до сих пор. На экране я видел расплывчатое изображение человека, вылезающего из машины. Снимок был сделан с предельного расстояния, и фотографу в укрытии следовало использовать штатив, а не держать аппарат в руках. Надпись на фотографии различалась отчетливо: «Мартелл Владимир, 5 футов 11 дюймов, 190 фунтов. Черные волосы, густые брови, большой лоб. Карие глаза, прямой нос, толстые губы, тяжелый подбородок. Отпечатков пальцев нет. Хорошо владеет пистолетом, плохо винтовкой, средне ножом. Знаком с приемами борьбы без применения оружия. К выпивке не склонен, наркотиков не употребляет. Тенденций к гомосексуализму не замечено. Два выговора в 1947 и 1950 годах с отметкой в личном деле в связи с излишним внимание к женскому полу вплоть до пренебрежения служебными обязанностями. Ответствен за убийство агента Фрэнсиса в Берлине в сентябре 1951 года. Нет сведений до февраля 1960 года, когда был опознан в Майами под кличкой Джек Фенн в качестве телохранителя у главаря мафии Доминика Риччи. Установлено, что под псевдонимом Джек Фенн имеет криминальное прошлое с 1954 года. Причина выбранного прикрытия — неизвестна. Выполняемое задание — неизвестно. Местонахождение в настоящее время — неизвестно. Предписание к устранению — вне очереди».
Значит, кто-то его нашел, а потом потерял и, конечно, получил за это головомойку. Я нахмурился, разглядывая человека на экране. Один из специалистов по стрельбе на близкой дистанции: винтовку он не любит. Охоч до дам, но, должно быть, чертовски ценный работник, раз остался при деле после двух провалов. Его хозяева отнюдь не славятся мягким отношением к агентам, которых подводит слабость к женскому полу.
— Кто такой Риччи? — спросил я.
— Его рэкет главным образом наркотики, — ответил Смити из-за моей спины, — Сейчас он за решеткой. Был схвачен вместе с другими шишками из синдиката при той облаве в Аппалачах.
— Что ж, мистер Мартелл оказался без работы, — заметил я, — Ему, впрочем, не должно было составить труда найти себе новое место. Судя по этому досье, он семь или восемь лет затратил на создание себе репутации в мафии. — Я поморщился, разглядывая неясное изображение на экране. — Надо отдать ему должное: для такого рода работы квалификация у него — лучше не бывает. Этим гангстерам в жизни не найти более тренированного палача. Хочу верить, что они ценят его по заслугам. Одного не могу понять — что он замышляет, играя в разбойников?
— То же самое беспокоит и шефа наверху, — откликнулся Смити, — Он просто измусолил эту фотографию, думаю, в поисках вдохновения.
— Что-нибудь еще? — спросил я, — Других картинок нет?
— Нет. Только сообщение в картотеке первичной обработки информации. Будто бы Мартелла недавно видели в Рено на службе у рэкетира по фамилии Фредерикс. Здесь написано, что сообщение проверяется.
Я состроил гримасу человеку на экране. Вот почему Мак послал какого-то юнца в Неваду и просил меня помочь ему при случае. Похоже, складывалась одна из тех раздражающих ситуаций, когда приходится существовать как бы в дежурном режиме, и только потому, что довелось оказаться поблизости от места действия. Конкретного дела при этом нет, но можно не сомневаться, что стоит только лечь спать с девушкой, как тут же зазвонит телефон.
Не то чтобы у меня в мыслях была какая-то определенная девица. Та, к которой я ехал, успела снова выйти замуж, и, зная ее, я не сомневался, что свои супружеские обязанности она воспринимает очень серьезно. Бет всегда была очень серьезной особой.