Страница 4 из 153
Медведев, естественно, выполнил бы просьбу Кокойты. Но ловушки бы не было! Россия не дала бы мировым игрокам никаких («именно никаких!) оснований для превращения себя в сторону конфликта. В любом же другом случае эти основания возникают. Можно спорить о том, в большей или меньшей степени. Но ведь возникают! Не так ли?
Они ловушку правосубъектности подготовили. Мы в нее попали. На Западе взвыли от восторга, когда это произошло. Просто взвыли!
Установив факт ловушки, содержащейся в бездискуссионных «невинных» пунктах («отказ от применения силы» — кем? «немедленное приостановление боевых действий» — чьих?), и особенно в пятом, обратимся к шестому пункту, ставшему предметом дискуссии. Той самой дискуссии, которая закончилась (по просьбе Николя Саркози) согласием российской стороны на редакцию, предложенную Михаилом Саакашвили.
Шестой пункт в нашей первоначальной редакции звучал так: «Начало международного обсуждения вопросов будущего статуса Южной Осетии и Абхазии и путей обеспечения их прочной безопасности».
Всего-то! Предлагалось лишь начать обсуждение будущего статуса Южной Осетии и Абхазии. Поскольку, начав, можно кончить чем угодно или ничем, то это очень скромная сатисфакция!
«Ах, сатисфакция! — закричат. — Имперская логика! Вы не народы спасаете, а что-то заполучаете!»
Конечно, когда США вошли в Ирак, они несли порабощенным народам свободу и демократию. Ну, прямо крупными буквами это написано было у них на лбу! Мы анализируем смысл игры или хотим подменить сухую игровую логику эмоциями и причитаниями? Ну, хотели спасти осетинский народ (и, между прочим, наших граждан) от геноцида. Действительно хотели, и что? И абхазов хотели спасти. Хотели — и спасли. Но только по ту сторону ломберного стола в это никто никогда не поверит. А, поверив, станет неслыханно презирать. Нельзя выигрывать (и даже не проигрывать), отбрасывая игровую логику. А также политическое рацио, не имеющее ничего общего с имперской наступательностью и обязательное для всех, кто хочет выжить.
Итак, мы возжелали лишь утешительного приза («начать обсуждение») и… получили отлуп. Казалось бы, разгромленный агрессор должен выплатить какую-то политическую контрибуцию. Но оказывается, что, хотя он и агрессор, и очевидным образом разгромлен, диктовать условия будет он. Что мы впутались во что-то и сами выпутаться не можем, а «дорогой Николя» дает нам последний шанс.
Мы впутались или нас впутали? Вопрос риторический. Нас очевидным образом впутали. Впутал, как все говорят, Буш («злой следователь»). А выпутывает Саркози («добрый следователь»).
Это-то и называется «Большая игра»! А также «балканский сценарий», «победа без войны» и так далее. Партнера по игре загоняют в ситуацию, при которой любой ход ухудшает его позиция: «Не дашь отпор кровавому хулигану — от тебя отпадет Северный Кавказ. Разгромишь хулигана — к тебе приедет Саркози. И ты будешь платить хулигану политическую контрибуцию, а не наоборот».
Игрок сначала должен добиться от противника именно очень маленькой и почти незаметной ошибки. Он ее называет «зацепка». Добившись такой ошибки, он потихоньку начинает ее развивать. Тот, против кого играют, должен опомниться только тогда, когда уже будет поздно. «Коготок увяз — всей птичке пропасть». Шесть пунктов и их коварное содержание, которое мы обсуждаем, — это типичная игровая «зацепка».
Пройдет пара месяцев. О том, как рухнула хваленая армия Саакашвили, забудут. И о геноциде осетин забудут. А вот об этой «зацепке» не забудут никогда. К ней будут явным и неявным образом апеллировать. Ее будут усугублять. Это-то и называется «разыграть». Не разыграют? Хочется верить.
Хочется-то — хочется… Но я сначала слышу, как представитель РФ в ООН В.Чуркин (блестящий и очень патриотичный дипломат) говорит: «А какой приличный человек станет сейчас разговаривать с Саакашвили?» А потом «друг Николя» объявляет, что господину Саакашвили нечто желательно, и мы это «нечто» соглашаемся принять. То ли потому, что оно желательно Саакашвили, то ли потому, что оно желательно «другу Николя». Как сочетается чуркинский максимализм с подобным минимализмом? И зачем максимализм, если итогом станет минимализм?
Пока Россия шарахается от максимализма к минимализму (при том, что потеря лица — это отнюдь не мелочь), Запад ведет Большую игру, причем привычными для нее мошенническими способами. «Злой следователь», «добрый следователь» — избитый, но почему-то безотказный прием.
Злой Буш хмурится. Мы нервничаем. Приезжает добрый Николя Саркози и говорит: «Ах, мне так трудно было приехать в Москву! Я стольким рискую ради вас! Я могу об вас замараться, но я еду, нечто предлагаю. Как? Вы не соглашаетесь? Не может быть! Вам нужен — ха-ха-ха — какой-то тайм-аут? Какой тайм-аут, опомнитесь? Взбесившиеся американцы могут с цепи сорваться. О, этот Чейни! Ужас! А Маккейн? Ужас-ужас! Надо скорее что-то подписать. Тогда мы с вами их обыграем!»
В глазах Саркози — непогашенные искорки специфического игрового азарта… Я предлагаю вашему рассмотрению шестой пункт анализируемого мною соглашения в окончательной редакции. После согласования с Саакашвили. То есть по завершению игры «доброго Николя».
Шестой пункт теперь звучит так: «Предоставление Абхазии и Южной Осетии международных гарантий безопасности и стабильности». Ничего себе! Начальная редакция, как говорится, «за здравие», окончательная — «за упокой». Останемся ли мы в итоге в Южной Осетии и Абхазии в качестве миротворцев — «бабушка надвое сказала». «Международные гарантии безопасности и стабильности» — это типичная интернационализация конфликта. Тот самый «балканский сценарий», будь он неладен. Ну, не американцы окажутся «интернационализаторами», а Евросоюз… В точности так, как это прорабатывается для Косово… «Миссия ЕС вместо миссии ООН»…
Мы потом свернем с этого пагубного пути? А зачем мы на него встали? При том, что с каждым днем сворачивать с него будет все труднее! Мы встали на него под давлением обстоятельств? Каких обстоятельств? Непобедимая грузинская армия стояла у врат Кремля? Ах, речь идет о внешних обстоятельствах! Так они всегда будут на нас давить. Чем больше будет наша уступчивость, тем сильнее будет давление.
Как и все граждане России, я хочу верить во все хорошее. Я хочу верить, что «мировое сообщество» придет в ужас от злодеяний Саакашвили. Что оно, придя в ужас, признает Южную Осетию независимым от Грузии государством. Что Южная Осетия, став независимой, воссоединится с Северной и войдет в состав Российской Федерации. Это было бы огромной победой для нашей страны, которой очень нужны победы. И я хочу верить в эту победу. А еще я хочу верить, что доживу до семисот лет.
Шесть пунктов — это только начало. Мы их приняли под давлением? Давление будет усилено. Его усилят американцы… К вопросу об улыбочках, которыми обмениваются Райс и Саркози. Главы МИД стран ЕС одобрили шесть принципов. Франция готовит на их основе проект резолюции Совета Безопасности ООН. Да и сам Совет Безопасности… У, сколько коршунов слетается… прошу прощения, авторитетных членов благородного «мирового сообщества».
В начале 90-х годов все верили, что это благородные члены «мирового сообщества». Потом уже никто из вменяемых людей в это не верил. Но телевидение продолжало об этом уныло талдычить. Теперь уже и телевидение говорит что-то совсем другое, и власть. Они говорят, да не договаривают. Ну, так я договорю. Мировое сообщество — это неправовая банда, замаранная бомбардировками Югославии и много еще чем. Механизм признания Южной Осетии, как и кого бы то ни было еще (так сказать, «признавалка»), находится в руках у этой неправовой банды. Она признает тех, кого хотят признать ее паханы. А кого они не хотят признать, тех не признает. И на любые аргументы плюет с высокой горы.
Соответственно, есть два сценария нашего поведения, совместимых с жизнью. Подчеркиваю, совместимых, и не более того.
Первый сценарий — жесткий. Мы в одностороннем порядке берем под свою опеку народы и заселенные ими территории, вводя их в состав своего государства. А как иначе мы их защитим? Тогда нас называют разными нехорошими словами. А возможно, и подвергают каким-то санкциям. Например — о, ужас! — проблематизируют наше место в так называемой «восьмерке». Или — о, ужас, ужас! — наше место в Европе.