Восставшая Луна

Затем мы перешли к делу. Адам начал с того, что попросил меня зачитать вслух копию «окончательного плана», для того чтобы с ней могли ознакомиться он сам и товарищ Вайоминг.

— Но прежде, чем мы приступим ко всему остальному, товарищ Мануэль, не могли бы вы на высокой скорости переслать по телефону в мой офис записи, сделанные вами на Земной стороне? Если они, конечно, у вас с собой. Их перепишут, чтобы изучить. До сих пор в моём распоряжении имелись только закодированные сводки, которые присылал товарищ Стюарт.

Именно так я и поступил, зная, что Майк сразу же изучит их содержание, а всё сказанное им было не более чем частью мифа под названием «Адам Селен». Я решил поговорить с профом насчёт того, чтобы ознакомить Стью с данным фактом. Если Стью предстояло занять место в исполнительной ячейке, то дальнейшее притворство могло выйти нам боком.

Благодаря использованию сверхвысокой скорости пересылка Майку записей заняла пять минут, ещё тридцать ушло на чтение вслух. Когда с этим было покончено, Адам сказал:

— Профессор, церемония встречи прошла удачнее, чем я рассчитывал, и всё благодаря вашей речи. Я думаю, что нам стоит безотлагательно протолкнуть через Конгресс законопроект об эмбарго. Я могу уже сегодня ночью разослать сообщения о том, что сессия состоится завтра в полдень. Что вы на это скажете?

— Послушайте, — сказал я, — эти болтуны будут рассматривать его не одну неделю. Если уж вам действительно необходимо передать его им на рассмотрение — а я такой необходимости не вижу, — давайте поступим так же, как с Декларацией: начнём попозже, затянем заседание за полночь, а затем используем своих людей.

— Извини, Мануэль, — сказал Адам, — моё внимание было настолько приковано к событиям на Земной стороне, что я не поставил вас в известность о том, что происходит здесь. Там теперь совсем не те люди, что раньше. Товарищ Вайоминг?

— Мани, дорогой, это теперь выборный Конгресс. Этот законопроект должен быть принят Конгрессом, потому что Конгресс — это то правительство, которое мы имеем.

— Значит, — сказал я медленно, — вы провели выборы и отдали всё им в руки? Всё отдали? Тогда чем же мы сейчас тут занимаемся?

Я взглянул на профа, ожидая, что он взорвётся. Я не разделял его позиции по вопросу о правительствах, но не видел никакого смысла в том, чтобы менять одно сборище болтунов на другое. Первая группа, по крайней мере, не отличалась постоянством состава, и в случае чего его можно было перетасовать, а эти новые наверняка зубами вцепятся в свои кресла.

Проф был абсолютно спокоен. Он сложил руки так, что кончики пальцев соприкасались друг с другом, и выглядел расслабленным.

— Мануэль, я не думаю, что ситуация настолько плоха, как тебе представляется. К мифологии, господствующей в сознании масс, необходимо приспосабливаться, это справедливо для любого исторического периода. Короли в своё время рассматривались как помазанники Божьи, так что проблема была проследить за тем, чтобы Бог помазал правильного кандидата. В наше время господствует миф о воле народа… но проблема изменилась только внешне. У нас с товарищем Адамом была весьма продолжительная дискуссия о том, как можно направить эту волю в нужное нам русло. Осмелюсь предположить, что решение, к которому мы пришли, вполне приемлемо.

— Ну… хорошо. Но почему нам ничего не сказали? Стью, ты знал об этом.

— Нет, Мани. Не было никаких причин ставить меня в известность. — Он пожал плечами. — Я ведь монархист, и меня всё это нисколько не заинтересовало бы. Но я согласен с профом: в наши дни выборы — это необходимый ритуал.

— Мануэль, — сказал проф, — не было никакой надобности сообщать нам об этом до нашего возвращения. Мы были заняты другим делом, и его нужно было закончить. Во время нашего отсутствия всеми делами занимались товарищ Адам и дражайшая товарищ Вайоминг… Так что давай выясним, что именно они сделали, а потом уж будем судить о результатах.

— Извините. Ну, Вайо?

— Мани, мы отнюдь не оставили всё на волю случая. Мы с Адамом решили, что Конгресс, состоящий из трёхсот депутатов, будет именно тем, что нам нужно. Затем мы потратили множество часов на изучение партийных списков и рассмотрели кандидатуры подходящих людей, которые не состоят в Партии. Наконец, мы составили список кандидатов — в этот список вошло несколько человек из предыдущего Специального Конгресса, там ведь были не одни только болтуны, — мы включили в него всех, кого сочли возможным. Затем Адам позвонил каждому из них и спросил, согласны ли они послужить своей стране… предупредив, что в течение некоторого времени всё это должно оставаться тайной. Некоторых кандидатов нам пришлось заменить.

Когда всё было готово, Адам выступил по видео и объявил, что настало время выполнить обещание Партии о том, что будут проведены свободные выборы, назначил дату их проведения и сказал, что все, кому больше шестнадцати лет, имеют право голоса. И что тому, кто хочет выдвинуть свою кандидатуру на выборы, нужно всего лишь собрать сто подписей под петицией, а затем отослать её в Старый Купол или в орган общественного надзора своего поселения. Ах да, было организовано тридцать временных избирательных округов, от каждого из них в Конгресс избиралось по десять представителей — это позволило сделать так, что в каждом из поселений, кроме самых маленьких, был по меньшей мере один округ.

— Короче говоря, вы устроили так, чтобы прошёл партийный список?

— О нет, милый. Не существовало никакого партийного списка — я имею в виду, официально. Но мы со своими кандидатами были наготове… и здесь я должна сказать, что мои стиляги прекрасно провели работу по сбору подписей. Подписные листы наших кандидатов были отосланы в первый же день. Множество других людей тоже прислали петиции с подписями. Всего было выдвинуто более двух тысяч кандидатов. Но между объявлением о проведении выборов и самими выборами было всего лишь десять дней, и мы точно знали, чего хотим, в то время как оппозиция была расколота. Адаму не было никакой нужды публично выступать в поддержку наших кандидатов. Всё прошло отлично — и ты, дорогой, победил, набрав семь тысяч голосов, в то время как твой ближайший соперник набрал меньше одной тысячи.

— Я победил?

— Ты выиграл, я выиграла, профессор выиграл, товарищ Клейтон выиграл — выиграли почти все, кто, по нашему мнению, должен был заседать в Конгрессе. Это было несложно. Хотя Адам не оказывал поддержки ни одному из кандидатов, я прямо и без колебаний сообщила нашим товарищам о том, кому следует оказать предпочтение. Саймон тоже поучаствовал в этом. И у нас были хорошие связи с прессой. Жалко, что вас не было здесь в ночь выборов, когда мы наблюдали за подсчётом голосов. Это были волнующие мгновения.

— А как вы проводили этот подсчёт голосов? У меня нет ни малейшего представления о том, как проводят выборы. Вы что, писали имена на кусочках бумаги?

— О нет, мы использовали более совершенную систему… потому как, знаешь ли, некоторые из наших самых надёжных людей не умеют писать. В качестве избирательных участков мы использовали банки, — банковские клерки подтверждали личность своих клиентов, а клиенты подтверждали личность членов своих семей и тех из соседей, у кого не было банковского счёта. Человек говорил, за кого он голосует, а клерки вводили имя названного кандидата в компьютер банка, при этом сам избиратель следил за тем, как осуществляется ввод названного им имени. Все результаты сразу же направлялись в счётную палату Луна-Сити. Процедура голосования заняла меньше трёх часов, а уже через несколько минут после того, как оно закончилось, компьютер выдал результаты.

Внезапно меня точно обухом по голове ударило, и я решил, что, когда мы с Вайо окажемся в приватной обстановке, я её кое о чём расспрошу. Нет, не Вайо — Майка. Я наплюю на достоинство, с которым он корчит из себя Адама Селена, и выбью правду из его нейристоров. Я припомнил чек на десять миллионов миллиардов долларов, и мне очень захотелось узнать, сколько же людей в действительности голосовало за меня? Семь тысяч? Семь сотен? Или только моя семья и друзья?