Страница 69 из 160
Шмитер считал, что в мире существовали четыре основных типа корпоративизма.
Первый — это социально-христианский, ведущий начало от посланий римских пап Льва XIII и Пия XI.
Второй — авторитарный, бюрократический, националистический и секулярный, теорию которого разрабатывали идеологи итальянского фашизма.
Третий — парламентский, буржуазно-солидаристский, вроде теорий известного идеолога кооперации, французского профессора политической экономии Шарля Жида, который рассчитывал на преобразование капитализма в социализм через развитие кооперативного движения. К этому направлению принадлежали также Леон Буржуа и Эмиль Дюркгейм.
Четвёртый — «крайне левый», социалистический, синдикалистский, прослеживаемый от Сен-Симона (которого можно по праву называть первым корпорационистом). К нему принадлежат, по Шмиттеру, Жорж Сорель, Григор Штрассер, лидер английских поклонников фашизма Мосли, Троцкий и, вероятно, Сталин.
Португальский корпоративизм в идеологии основывался на социальном христианстве. Но по способу управления он тяготел к авторитарному, бюрократическому и националистическому «интегрализму». Такой строй не мог возникнуть сам собой, его надо было внедрять «сверху» и на основе заранее выработанной концепции.
Несмотря на известные успехи в экономике, Португалия и в начале 60-х годов всё же оставалась самой бедной страной в Европе. Сама бедность народа Салазара не смущала, он выступал с критикой извращённого, по его мнению, понимания богатства:
«Мы деформировали идею богатства, оторвали её от цели, заключающейся в том, чтобы поддерживать достоинство человеческой жизни. Мы превратили богатство в независимую категорию, не имеющую ничего общего ни с коллективным интересом, ни с моралью. Мы приняли ошибочный взгляд, будто предназначением индивидуумов, государств и наций может быть накопление благ, не принимая во внимание общественную пользу, принципы справедливости в их приобретении и использовании».
Рюдель, комментируя это высказывание Салазара, пишет:
«Несомненно, для Салазара, наследника долгого ряда поколений обездоленных крестьян, наследника бедного народа, наконец, наследника достойной уважения католической традиции строгости, богатства современных наций — это вредное явление. Повседневная погоня за богатством — это ошибка, которая не может привести ни к чему иному, кроме как к социальной катастрофе. К счастью, Португалия бедна, и она должна оставаться таковой. Но сможет ли она организовать лучшее распределение скромных ресурсов между всеми её сыновьями? Корпорации, которые обеспечивали такое распределение прежде, могут снова послужить этому. Салазар соединял аспект моральный с аспектом историческим: поскольку Португалия пережила многие столетия благодаря корпорациям и уцелела, почему их не возродить?
Эти его националистические демарши подкреплялись благосклонными высказываниями о корпорациях деятелей католической Церкви и многочисленных католических социальных мыслителей»
, которые развивали идеи известной энциклики римского папы Льва XIII.
Чтобы яснее обозначить функции корпоративного государства, Салазар однажды провёл аналогию с государственным устройством Швейцарии, где федеральная власть не отменяет власти кантонов, которые являются как бы независимыми государствами. «В корпоративном государстве дела могут идти так же, только эти маленькие республики-корпорации образуются не на территориальной, а на функциональной основе. То есть люди объединяются не потому, что они проживают на одной территории, а потому, что они заняты одним видом деятельности». Но это несравненно лучше, чем строй либерализма с его борьбой между капиталом и трудом. И корпоративный строй лучше коммунизма, который вобрал в себя капитал и оставил трудящихся перед силой, по сравнению с которой они беспомощны и которая господствует более жестоко, чем прежний капитал.
Вряд ли рассуждения Салазара о правильном понимании природы и сущности богатства убеждали его соотечественников. К тому же Португалию и в начале 60-х годов отличали самая высокая на континенте детская смертность, а также смертность от туберкулёза, низкие доходы рабочих и крестьян, слабое развитие народного образования, что, впрочем, не сильно беспокоило Салазара. Он был убеждён в том, что грамотность, с одной стороны, благо, а с другой — несёт в себе возможность зла, поскольку порождает вольнодумство и всяческие соблазны. Главное для человека — чистота сердца и здравые мысли, на что и были обращены меры режима по воспитанию подрастающего поколения, во многом отданному в руки католической Церкви. Вот воспитанию студенчества Салазар уделял большое внимание, но в высшей школе учились почти исключительно юноши и девушки из состоятельных классов общества.
46 процентов населения оставались без медицинской помощи. Военный бюджет ещё оставался больше гражданского. В сельском хозяйстве было занято 40 процентов трудоспособного населения, в промышленности — 25 процентов. Внутренний национальный продукт на душу населения составлял всего две трети от низкого уровня Испании. Молодёжь эмигрировала за границу, численность населения Португалии не росла, а сократилась с 9,7 до 8,5 миллионов человек.
Некоторые стороны процесса экономического и социального развития Португалии за 70 лет профессор университета Пуатье Жак Маркадэ описал в своей книге «Португалия в XX веке» (Jacques Marcade. Le Portugal au XX-e siecle. Paris, 1988). Он делает вывод, будто салазаризм был мёртв уже в 50-е годы. Однако это, видимо, был несколько поспешный вывод. И корпорации всё же начали создаваться, и идеология режима изменялась в деталях, приспосабливаясь к переменам внутри страны и вне её. Постепенно преодолевалось отставание в экономике, во второй половине 60-х годов были сооружены прекрасный мост через реку Тежо (Тахо), механизированные причалы в морских портах, гидроэлектростанции и крупный нефтеперерабатывающий завод, отвечавшие самым высоким европейским стандартам. Развивалось судостроение, тоннаж морского флота удвоился, нефть перевозилась в супертанкерах. Получили развитие сети железных (в том числе электрифицированных) дорог, их протяжённость выросла с 3225 до 3617 километров. Но особенно быстро росла протяжённость сети автомобильных дорог — с 13 до 32 тысяч километров. По числу автомобилей на 100 тысяч населения Португалия сравнялась с Англией и Испанией. Производство электроэнергии (особенно на гидростанциях) выросло в 40 раз, благодаря чему снизилась зависимость страны от импорта нефти.
Необходимость подготовки кадров для растущей промышленности заставила власть уделить больше внимания народному образованию и провести форменный ликбез, и в течение нескольких лет доля неграмотных в общей численности населения сократилась с 75 до 40 (по другим данным — до 22) процентов.
Неизвестно, сознавал ли Салазар, что Португалия не сможет выйти из стагнации и осуществить модернизацию своими силами, не прибегая к сотрудничеству с транснациональными корпорациями, а новейшие технологии были только у них. Это СССР, раскинувшийся на одиннадцать часовых поясов, занимавший шестую часть земной суши и располагавший всеми необходимыми для индустриализации природными ресурсами, полностью сконцентрированными в руках государства, мог попытаться самостоятельно провести индустриализацию, и то эта задача оказалась для него страшно трудной, её решение потребовало от советских людей тяжких лишений и огромных жертв. А маленькая Португалия, с экономикой, в которой сохранялась частная собственность на средства производства и ещё преобладали мелкие, технологически отсталые предприятия, конечно, подобного подвига совершить не могла. Так что Салазар, возможно, несколько задержал, отсрочил колонизацию Португалии международным финансовым капиталом, но предотвратить её он был не в состоянии.
Возможно, Салазар продолжал бы свой курс на сохранение сложившихся в Португалии общественных отношений, но изменились условия в стране и в мире.