Страница 19 из 41
Цитадель погружалась в сумерки. Пальба, мешавшая гарнизону готовиться к обороне, начала понемногу прекращаться. Туркам надобно было отдохнуть и осмыслить, каким образом и какими мерами измора покорить гарнизон Баязета. Наступление тишины успокоило утомленных баязетцев. Часть из них, особенно казаки, не переставали думать о своем имуществе и лошадях, оставленных за пределами цитадели. Словно все понимая, лошади стояли понурив головы, безсловесно укоряя бросивших их хозяев.
Казаки ждали темноты и тишины, не теряли надежды забрать свое имущество и лошадей. Томительное ожидание в безмолвии вдруг нарушилось шорохом под степами у ворот цитадели. Кто-то пытался проникнуть в крепость. Вначале подумалось, что притаившиеся под стенами турки что-то затевают. В цитадели услышали, а турки увидели, что из ночной тьмы откуда-то объявились несчастные милиционеры. Эриванцы и елизаветпольцы вновь пытались проникнуть в гарнизон. Милиционеры со слезами на глазах просили пропустить их в цитадель даже без лошадей. Им крикнули со стен: «Входите сквозь пролом!» Бывшие конники кинулись искать в кромешной тьме этот самый пролом, но было уже поздно. Подкравшиеся турки дали по ним ружейный залп. Молодых безжалостно расстреливали в уnop. Охрана у ворот цитадели пыталась спасти оставшихся милиционеров и приотворила ворота цитадели. Турки того и ожидали, Они оказались ближе милиционеров, и неприятельский отряд с криком рванулся к воротам. Ворота чудом успели затворить и подпереть повозкой. Судьба же многих эриванцев и елизаветпольцев, ставших жертвой дурости и жестокости командования цитаделью, так и осталась неизвестной, Никто о них в цитадели ничего не мог сказать.
Уже после войны, когда генерал К. К. Гейнс продолжал восстанавливать картину происходившего в цитадели и в самом городе Баязете, ему рассказали небольшой, но яркий эпизод о брошенных милиционерах. Эпизод этот важен еще и потому чтобы продемонстрировать несправедливость утверждений в официальных источниках, что бойцы иррегулярных войск ненадежны. В фильме «Баязет» это утверждение неоднократно высвечивается.
«В домике, стоявшем на бугре, у края подъема в город, засела часть милиционеров, которая с 8 июня отбивалась от осаждавших их турок, но 10 июня какая-то нужда заставила их выйти на пробой, и все они погибли в неравной борьбе».
Возможно, это тоже были милиционеры Исмаил-хана Нахичеванского.
Вообще о печальной судьбе всадников иррегулярных войск периода осады цитадели в печать проникали весьма скудные сведения. Кто-то из них сумел сластить бегством в темноте. Остальных перекололи и перестреляли. Война есть война.
Тем временем, цитадель оказалась в экстремальных условиях самообороны. На коменданта Штоквича, прежде всего, свалился огромный груз разных дел по приведению цитадели в оборонительное состояние. Зря терял время капитан Штоквич, настаивая на утверждении ему властью Эриванского отряда особой комендантской инструкции. Власти и сил у него было предостаточно для подготовки цитадели к обороне. Не хватило времени и усердия. Теперь же приходилось наверстывать упущенное.
Поздним вечером усталым до беспамятства чипам гарнизона довели приказ коменданта Баязета № 2 от 6 июня.
Представим себя в той жаркой и почти безысходной ловушке и наберемся сил прочитать хотя бы два параграфа этого документа.
«§ 8. В виду неизвестности продолжительности осады, и так как ни в одной части нет 8-ми дневного сухарного запаса, уменьшаю дневную дачу сухарей на 1 фунт, который получать из сделанного в крепости запаса; а 2-му батальону Ставропольского попка, имеющему запас сухарей по 7-е число сего месяца, продлить по 9, с которого и начать получку сухарей из сделанного запаса.
§ 9. Так как имевшийся в крепости родник забит (отнят) неприятелем, имеющийся запас воды не слишком велик, прекращаю варку горячей пищи всем частям, кроме госпиталя, в котором для этого сделан свой запас воды. Дача воды в сутки — по кружке в день на человека».
Часы еще не успели пробить полночь. До наступления 7 июня оставались считанные минуты, Но именно с этих минут началась мужественная, полная высокого самоотвержения и беспримерная по своим неслыханным лишениям 23-дневная оборона Баязетской цитадели. Побывать в таком аду и выбраться из него — это великое Господнее благо. Выпало такое счастье не всем,
Бросок к Баязету Келбали-хана Нахичеванского
«Мудрый человек всегда встанет на сторону тех, кто на него нападает.
Он больше, чем они заинтересован найти в себе слабое место».
Теперь перенесемся в Эриванскую губернию, куда буквально на крыльях долетай весть о внезапной осаде В июня Баязета огромными силами Ванского отряда Фаик-паши. Города и села губернии погрузились в тревогу.
Плохие вести всегда преувеличиваются и распространяются быстрее света. Падение Баязета, как убедительно твердили местные жители, дело всего лишь нескольких дней. А возможно, перепуганные люди спешили уточнить: Баязет с горсткой бойцов уже пал и туда ворвались разъяренные курды вместе с войском Фаик-паши.
В Эриван, конечно, могли вернуться те самые конники Исмаил-хана Нахичеванского, которые, встав грудью наперерез туркам и курдам, по воле коменданта Баязета, оказались за пределами цитадели и фактически отданными на поругание противнику Не погибшая от пик курдов или пуль турок часть молодых бойцов действительно могла пробраться в губернию. Вполне возможно, кто-то из них мог рассказать о беде и еще более нагнать страха. По этому поводу сегодня можно строить только догадки.
Очевидно одно: мирные жители Эриванской губернии отчетливо представляли страшную беду, которая может придти в губернию вместе с турецкими войсками. Больше всего опасались курдов с их чудовищной жестокостью и повальными грабежами. Правда, в таких случаях могут объявиться и свои мародеры.
История сохранила нам достоверные сведения о действиях высокопоставленных чинов Эриванской губернии. Первым забил тревогу о помощи осажденным в Баязете начальник кордона генерал-майор Келбали-хан Нахичеванский, кому волею судеб выпала обязанность не допустить прорыва турецких войск в Эриванскую губернию.
Кордон на входе в Эриванскую губернию был вверен этому опытному и дальновидному генералу, Георгиевскому кавалеру, имевшему опыт и государственной службы. Он относился к группе тех русских военачальников, которые воюют не числом, а умением, но никогда не бросаются в омут военных авантюр. Неслучайно генерал Амилохвари предлагал генерала Келбали-хана поставить командующим войсками гарнизона Баязета и его окрестностей.
Забудем на время о Баязете и познакомимся с личностью генерал-майора Келбали-хана на основе найденных в Военно-историческом архиве России беспристрастных сведений из его личного дела и с использованием других военных документов. (Орфография, имена, термины и названия приводятся по оригиналу).
Родился в 1824 году. Происходит из владетельных князей Ханской династии Эриванской губернии. Вероисповедание — магометанского. Воспитывался в Пажеском корпусе. Ранен и контужен не был. В плену не находился.
Женат на Хуртуд-Бегум — дочери майора Ахмед-Хана. Жена — закона магометанского. Имеет детей:
сыновей: Эксан-Хана 26 лет, Донофари-Кули-Хана 23 года, Рагим-Хана 22 лет, Гусейн-Хана 20 лет; дочерей: Зейнаб-Бегум 31 года, Бедиркису-Бегум 29 лет, Шайджаган-Бегум 21 года, Зарин-Тачь-Бегум 16 лет. Дети магометанского закона.
Получает жалование в год — 3324 рубля.
В 1848 г. назначен начальником Нахичеванской милиции. Произведен в прапорщики 21 мая 1849 года. С 14 апреля 1851 года — младший чиновник особых поручений при Эриванском Губернаторе. С разрешения Наместника Кавказского 13 декабря 1851 года назначен старшим чиновником особых поручений при Эриванском военном губернаторе.
Высочайший Приказ по Военному Ведомству 15 января 1853 года: Старший чиновник особых поручений при Эриванском Военном Губернаторе Прапорщик Келбали-Хан, по засвидетельствованию Господина Наместника Кавказского об отлично-усердной и ревностной его службе, Всемилостивейше произведен в следующий чин Подпоручика.
С началом Восточной (Крымской) войны 25 октября 1853 года назначен начальником вновь сформированных 3-х сотен милиции, а 14 мая 1854 года Подпоручик Келбали-хан назначается начальником Бекской дружины, набранной из влиятельных семей.
Высочайший Приказ по Военному Ведомству 17 января 1855 года: По Высочайшему повелению производится: За отличие в делах с Турками из Подпоручиков в Поручики. Начальник Нахичеванский милиции, Старший чиновник особых поручений при Эриванском Военном Губернаторе Келбали-Хан-Эксан-Хан-Оглы, со старшинством с 4 ноября 1855 года.
Высочайшим Именным Указом, данным Капитулу Российских Императорских и Царских Орденов 15 апреля 1855 года, по удостоверению Кавалерской Думы Военного ордена, в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в деле с Турками, 17-го июля 1854 года, на Чингильских высотах, начальнику Эриванской Бекской дружины, состоящему по особым поручениям при Эриванском Военном Губернаторе, Поручику Келбали-Хан-Эксан-Хан-Оглы Бемилостивейше пожалован Орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвертой степени.
После завершения Восточной войны 26 августа 1856 года поручик Келбали-Хан Нахичеванский был переведен в Гвардии Гусарский Его Величества полк Поручиком и как офицер гвардии 22 сентября 1858 года назначен состоять при Кавказской Армии.
За отличие по службе Высочайшим Приказом от 14 апреля он произведен в чин Штабс-Ротмистр, а через год, 3 апреля 1860 года — из Штабс-Ротмистров в Ротмистры.
22 июня 1862 года Ротмистр Келбали-Хан-Эк-сан-Хан-Оглы отчисляется от Кавказской Армии и назначается инспектором земской стражи в Эриванской губернии, а Высочайшим приказом от 19 апреля 1864 года он производится в чин Полковника.
С 3 июня 1868 года Полковник Келбали-Хан — Эксан — Хан-Оглы вновь состоит при Кавказской Армии. За отличие по службе Высочайшим Приказом от 14 сентября 1874 года Полковник Келбали-Хан-Эксан-Хан-Оглы произведен в Генерал-Майоры с зачислением по Армейской Кавалерии и оставлением при Кавказской Армии.
С началом Русско-Турецкой войны. Приказом по Кавказскому Военному Округу от 10 мая 1877 года Генерал-майор Келбали-Хан-Эксан-Хан-Оглы назначен командующим Конно-Иррегулярной Бригадой, образованной из Эриванского и Куртинского Конно-Иррегулярных полков.