Страница 10 из 41
Если Эриванский отряд значительно углубляется в турецкий тыл, Ванский отряд овладеет Баязетом. Тогда беззащитная Эриванская губерния наводнится скопищем курдов, там начнется страшная резня и повальный разбой. Если Эриванский отряд воспрепятствует захвату Баязета и вторжению курдов в Эриванскую губернию, то турки смогут держать Эриванский отряд в постоянном бездействии, и отряд пс решится более двинуться на запад.
После долгих и трудных уговоров генералом Амилохвари начальника Эриваиского отряда о том, что в Баязете опасно держать малочисленное формирование, гарнизон был усилен и окончательно установлен его состав.
В Баязетском гарнизоне были оставлены батальон Ставропольского пехотного полка, две роты Крымского пехотного полка, два орудия, одна сотня Уманского казачьего и одна сотня Хоперского казачьего полков, две сотни Елизаветпольского иррегулярного полка, два орудия и передвижной госпиталь — всего около полутора тысяч бойцов.
К середине мая численность отряда Фаик-паши составила 3946 человек пехоты и 1200 — кавалерии при 9 орудиях, но он еще не решался наступать на Баязет. Неукрепленному гарнизону Баязета от медлительности турок было не легче. Располагая силами в четыре раза меньшими, чем у Фаик-паши, гарнизон Баязета пребывал в тревожном ожидании.
Сам Эриванский отряд при своем победном шествии испытывал немало трудностей. 15 мая Амилохвари отмстил, что «войска жалуются на недостаток, провианта» и при этом восклицает: «По-моему, тот генерал хорош, который прежде всего позаботился запастись провиантом и всем, что нужно для войны. Когда солдат сыт и ест обеспечен, то никакой враг ему не страшен».
Справедливости ради отметим, что генерал Тергукасов, сознавая сложившиеся условия, время от времени направлял донесения генерал-лейтенанту Лорис-Меликову:
«При настоящих обстоятельствах для успеха действий отряда мне нужны подкрепления для обеспечения путей сообщений. Когда баязетский отряд будет доведен до 3–4 батальонов при восьми орудиях, только тогда отряд может успешно не только пассивно защищать Баязет, но и вели активную оборону всей восточной части Баязетского санджака».
Генерал Тергукасов хорошо знал, что подкрепление ему, конечно, не пришлют и, получив одобрение командующего корпусом выступить дальше вглубь, к Караклесу, в этом донесении от 17 мая он как бы снимал с себя ответственность за последствия, касающиеся Баязета.
Неизвестно, что мешало капитану Штоквичу выполнять свои комендантские функции, особенно в части запаса провизии и воды, по 18 мая, как отмечает генерал Амилохвари, будучи в Сурп-Оганесе, Штоквич с тревогой приезжает к нему жалуясь на создавшиеся трудности.
Генерал Амилохвари отмечает 18 мая:
«Из Баязета прибыл капитан Штоквич с решительным намерением не возвращаться больше в Баязет, если только начальник Отряда не облечет его властью, которая коменданту присвоена, и не снабдит его самой широкой подробной информацией, в противном случае пребывание свое в Баязете он считает невозможным, поскольку лица подведомственные ему не подчиняются».
Так, о чем же тогда беседовал капитан Штоквич со своим протеже генералом Амилохвари, который сам толком не знал Штоквича в делах. Во всяком случае, жалоба на Ковалевского, так часто, хотя и справедливо, информировавшего о возможности нападения турок, видимо, возымела действие.
В штабе генерала Тергукасова стали думать о кандидатуре офицера, которому можно было бы поручить командование войсками как в самом Баязете, так и в его окрестностях.
Фактически подполковник Ковалевский отстранялся от командования всеми баязетскими формированиями. Причем происходило это с какой-то непонятной легкостью, при чьем-то кивке головы: мол, Ковалевский не подходит. Ни один из офицеров штаба Тергукасова так и не спросил, почему опытный кавказский офицер подполковник Ковалевский не подходит для дальнейшего выполнения функций начальника гарнизона? Действительно, для таких масштабов можно было бы подобрать офицера с более высоким чипом. Все же, независимо от деловых качеств офицера, чин имеет моральное значение для подчиненных.
У истоков отстранения от должности начальника баязетского гарнизона, разумеется, находился генерал Иван Гивич Амилохвари, военачальник, прослывший в войсках своим человеколюбием и нравственностью. Мы оперируем фактами из многих источников, ибо сам князь в своих дневниковых записях уходит от оценки личности Ковалевского. Однако логика его действий неумолимо свидетельствует: Амилохвари причастен к устранению подполковника Ковалевского от командования гарнизоном в Баязете.
Очевидно, генерал Амилохвари не мог простить Ковалевскому предупреждения о наступлении турок, направляемые, минуя его, напрямую начальник}» отряда. Вряд ли знал и Ковалевский о сложившихся непростых отношениях между Амилохвари и Тергукасовым, и что всякое донесение через голову Амилохвари воспринималось им как подсиживание. Если с честью у военачальников все в порядке, случись подобное, один из них обязан был бы или наладить отношения, или оставить свой пост. Без взаимного доверия и понимания воевать нельзя. Через несколько дней, когда будут затронуты личные интересы генерала Амилохвари, он изъявит желание покинуть Эриваиский отряд, но все обойдется, и до конца войны Амилохвари останется в отряде. А вот начальником кавалерии, как мечтал Амилохвари, его назначат. Но все это произойдет позднее.
В ситуации с Ковалевским генерал Амилохвари на совещании быстро сориентировался и предложил вместо Ковалевского кандидатуру генерал-майора Келбали-хана Нахичеванского. В то время Келбали-хан Нахичеванский исполнял обязанности начальника кордона на подходах к Эриванской губернии. Во все времена своей службы он имел безукоризненную репутацию, и в настоящее время командовал небольшим войском, явно по количеству и силе недостаточным для генеральского уровня.
Мы еще встретимся с Келбали-ханом Нахичеваиским и тогда познакомим читателя с его биографией.
Генерал Тергукасов без объяснения причин отклонил кандидатуру Келбали-хана.
Из записей генерала Амилохвари явствует, что искали не фигуру, во всех смыслах достойную для обеспечения безопасности в этом стратегически важном районе тыла Эриванского отряда, а человека, которым сугубо формально надо «заткнуть дыру».
На совещании начальник Эриванского отряда не нашел времени разобраться в делах подполковника Ковалевского, а перешел к обсуждению вопроса о новой кандидатуре. Было очевидно, что любой другой офицер, при таком обилии задач и таком мизерном количестве войск, вряд ли сумеет противостоять турецким войскам, явно превышающим по вооружению и количеству баязетский гарнизон. Следовало вначале подумать об укреплении гарнизона. Кстати, турецкий гарнизон покинул добровольно Баязет лишь потому, что был малочисленным, хотя по количеству имевшихся в своем составе войск не уступал нынешнему российскому.
Из состава штаба Эриванского отряда не смогли выбрать кандидатуру, а точнее, сам генерал Тергукасов не желал оголять свой штаб. Когда Амилохвари предложили отрядить в Баязет своего начальника штаба, он резко возразил, замечая в дневнике, что это происки Тергукасова, который заинтересован в его ослаблении. Словом, судили, рядили, и кто-то из участников, когда уже все устали от поиска кандидатуры, вдруг предложил кандидатуру командира батальона крымского пехотного полка подполковника Пацевича. Участники переглянулись, никто из присутствующих, оказывается, ничего не мог сказать о деловых и боевых качествах Пацевича. Обычно в таких случаях всегда легче одобрить неизвестную кандидатуру.
Итак, толковый и бывалый офицер подполковник Ковалевский, вошедший в роль начальника баязетского гарнизона, в условиях угрожающей опасности и без объектив-пых причин был заменен подполковником Пацевичем. А говорят, коней на переправе не меняют. Безответственные ездоки — меняют.
Пока только было очевидно, что одного известного подполковника меняли на другого неизвестного подполковника, одного известного командира батальона — на командира батальона неизвестного. Ни Ковалевский, ни Пацевич не знали, что на совещании у Тергукасова 19 мая 1877 года, за их спиной, была предрешена их судьба. В этом мире каждому оставалось быть совсем немного. Ковалевскому — около двух недель, Пацевичу — около месяца.