Страница 9 из 17
Главу о Майере Амшеле Ротшильде мы закончим характеристикой, которую дал ему публицист и писатель Людвиг Берне. Он тоже был выходцем из еврейского квартала Франкфурта и хорошо знал старого Ротшильда.
"Старший Ротшильд был набожным человеком, само благочестие и добродушие. У него было доброе лицо с острой бородкой, на голове он носил треуголку, его одежда была более чем скромной, почти жалкой. Так и ходил он по Франкфурту всегда в окружении целой свиты нищих. Им он подавал милостыню или добрые советы. Если на улице встречалась толпа нищих с довольными и спокойными лицами, то уже знали, что здесь недавно проходил старший Ротшильд. Однажды, когда я еще был маленьким мальчишкой, мы с отцом шли как-то в пятницу вечером по еврейскому кварталу и встретили Ротшильда, как раз вышедшего из синагоги. Помню, что, поговорив с отцом, он и мне сказал несколько теплых слов, а потом положил мне руку на голову, как бы благословляя меня”.
В другом очерке говорится: “Он, как и многие другие евреи, верил, что Бог особенно награждает за те добрые дела, которые не ждут благодарности. Поэтому поздно вечером он выходил на улицу, совал в руки каждому бедно выглядевшему встречному несколько монет и быстро удалялся”. Его вдова, Гутла, пережила Майера Амшеля на много лет. Она была свидетельницей блестящего продвижения сыновей, но никогда не хотела покинуть еврейского квартала, чтобы переехать к детям. “Здесь я видела, как мои сыновья становились богатыми и крепкими. Сейчас мне в моем возрасте уже не нужно надрываться, чтобы обеспечить будущее детей, но их интересы могут быть ущемлены, если я из гордости решусь покинуть мою жалкую хижину”. До 90 лет она оставалась совершенно здоровой. Но когда в конце концов ей пришлось обратиться к врачу, она не была удовлетворена его предписаниями и на извинения врача возразила, что он, к сожалению, не в силах вернуть ей ушедшую молодость: “Ваши лекарства не сделают меня моложе, от них я еще больше постарею”. Так она стала еще старше на четыре года. 7 мая 1849 года на 94 году жизни мать “Пяти Франкфуртцев” навеки закрыла глаза.
ПРОДВИЖЕНИЕ ДОМА РОТШИЛЬДОВ К МИРОВОЙ СЛАВЕ И ПРИЗНАНИЮ ПРИ “ПЯТИ ФРАНКФУРТЦАХ"
В популярной литературе можно прочитать, что сыновья Майера Амшеля уже миллионерами начинали свою деятельность, а внуки даже были миллиардерами, но все это сильно преувеличено. Миллионером не начинал никто из сыновей, включая и Натана в Лондоне. У них, конечно, был солидный капитал, но миллионы, которыми они стали обладать уже в конце жизни, они заработали сами. Миллиардерами стали последующие поколения, уже в XX веке, это были даже не их внуки.
Тайна успеха сыновей Майера Амшеля кроется прежде всего в строгом следовании основным принципам, которые постоянно внушал им их отец и оставил в своем завещании.
Дипломат, публицист и задушевный друг князя Меттерниха, Фридрих фон Генц, до конца своей жизни поддерживающий дружеские отношения со всеми Ротшильдами, пытался проникнуть в тайну продвижения Ротшильдов к мировому признанию и пришел при этом к следующим выводам:
"Вопрос о том, как дом Ротшильдов смог за такое короткое время осуществить все, чего они в действительности достигли, без сомнения, интересовал меркантильные и политические умы. По всей видимости, на него не так трудно ответить, как это обычно думают. Кто, не останавливаясь на случайностях, способен понять, что успех во всех больших начинаниях зависит не только от выбора и использования благоприятного момента, а в большей степени еще и от строгого соблюдения однажды усвоенных главных принципов, тому сразу станет ясно, что было два основных положения, которые этот дом никогда не упускал из виду. Наряду с мудрым ведением дел и использованием выгодной конъюнктуры именно им они главным образом обязаны своим сегодняшним процветанием.
Первое из этих основных положений побуждало пять братьев всегда вести дела в постоянном содружестве. Это был завет, оставленный умирающим отцом. И если когда-либо над ними всходила счастливая звезда, то они были полны решимости никогда не нарушать этого правила.
После смерти отца любое предложение, с какой бы стороны оно ни исходило, было предметом совместного обсуждения, любую даже самую незначительную операцию они проводили по заранее обговоренному плану, прилагая общие усилия. Прибыль всегда делили поровну.
В течение многих лет они жили далеко друг от друга: Франкфурт, Вена, Лондон, Париж, Неаполь. Но это обстоятельство не мешало их тесному взаимопониманию. Даже наоборот, из этого они извлекали определенную пользу, так как всегда были информированы о положении дел в различных столицах. И каждый в своем городе мог более целесообразно подготовить дела, которые следовало осуществить всей фирмой.
Второе основное положение, которое они никогда не выпускали из поля зрения, заключалось в том, чтобы никогда не гнаться за непомерно высокой прибылью, любую операцию держать в определенных рамках и, насколько позволяет человеческая предусмотрительность и мудрость, оградить себя от случайностей. В этом основном правиле: Servare modum finemgue tenare – знать меру и никогда не терять цель из виду – заключается один из главных секретов их силы.
Немалое влияние на успех их предприятия оказали и личные моральные качества пяти братьев. Совсем не трудно создать многочисленную партию, если своим делом сумеешь заинтересовать других. Но чтобы объединить голоса всех партий и добиться их уважения, нужны не только материальные средства, но и определенные черты характера, которые не всегда зависят от власти и богатства”.
Автор попытается подтвердить это суждение Генца. Благодаря справедливости своих требований, пунктуальности своих действий, простоте и ясности изложения своих предложений и четкому их исполнению они постоянно пользовались доверием всех правительств и знатных семей, что является одним из решающих факторов процветания любого банка. Сотрудничество и взаимная поддержка двух братьев была почти легендарной.
С полным правом Генц подчеркивает то обстоятельство, что пять братьев рассредоточили свое предприятие в пяти важнейших центрах. Одновременно это были и главные центры политической жизни. Амшель Майер, старший сын, вел все дела родового дома во Франкфурте, куда сходились все нити фирмы. Натан и Джеймс еще при жизни отца переехали в Англию и Францию и основали свои фирмы в Лондоне и Париже. Соломон поселился в имперской столице Вене, откуда князь Меттерних правил всей политикой в Европе. Карл Майер основал свой банк в Неаполе, который через империю Бурбонов обеспечивал деньгами и другие итальянские города, даже Ватикан.
В XIX веке пять братьев выпускали государственные займы почти для всех стран, что дало дому Ротшильдов возможность превратиться в абсолютную финансовую монархию. О пяти финансистах Берне писал: “Устойчивое равновесие в Европе поддерживалось евреями. Сегодня они дают деньги одной власти, завтра – другой, всем по очереди и заботятся таким образом о всеобщем мире”. Мы увидим далее, что внук придворного фактора Берне очень метко охарактеризовал положение Ротшильдов того времени.
Неоднократно возникал вопрос, почему у дома Ротшильдов не было своих филиалов в Берлине и Петербурге. В Берлине утвердились банки евреев Мендельсона и Блайхредера, не считая многочисленных мелких банков. Именно банк Блайхредера установил тесные отношения с прусским государством, с Гогенцоллернами и с князем Бисмарком. Поэтому Ротшильды избрали здесь путь сотрудничества с банком Блайхредера, сделав его своим представителем в Пруссии. Ведущей финансовой силой Петербурга был дом Штиглица. Когда Ротшильды попытались обосноваться там, барон Штиглиц своим личным обращением к царю помешал открытию филиала “еврея” Ротшильда.
Без ущерба для тесных и доверительных взаимоотношений между пятью братьями, каждый из них умел в своей более узкой сфере поддерживать превосходные отношения с компетентными и влиятельными членами правительства. Еще и сегодня достойна удивления их информационная служба, всегда вовремя оповещавшая обо всех политических и финансовых намерениях. Если они намеревались получить крупный и прежде всего долгосрочный государственный заем или добиться монопольного положения в какой-либо определенной экономической области, то не боялись огромными взятками привлечь на свою сторону министров, партии и даже парламенты. Во Франции Джеймс пользовался этой системой с особым размахом.