Страница 7 из 61
— Где он живет?
Она написала адрес на обратной стороне записки.
— Он музыкант и по большей части работает ночами, поэтому сейчас должен быть дома, но будет лучше, если я сначала позвоню.
Сальватор Суит жил в высотном кондоминиуме, возвышающимся над рекой. Здание было из цемента пескоструйной обработки и черного стекла. Участок был небольшим, но хорошо ухоженным. Вестибюль сиял новой краской, и на полу лежал ковер в серых и лилово-розовых тонах. С трудом походило на рай для инакомыслящего. И к тому же недешево.
Я поднялась на лифте на девятый этаж и позвонила в дверь Суита. Моментом позже дверь открылась, и я очутилась лицом к лицу то ли с очень уродливой женщиной, то ли с очень гомосексуальным парнем.
— Ты, должно быть, Стефани.
Я кивнула.
— А я Салли Суит. Тетя Лоррейн звонила и сказала, что у тебя проблема.
Он был одет в тесные кожаные брюки, которые по бокам держались на кожаных шнурках так, что оставляли бледную полоску плоти от лодыжек до талии, и кожаный жилет, который обтягивал конусообразные обзавидуйся-Мадонна груди. С черными туфлями на платформе его рост достигал футов семи. У него был большой крючковатый нос, татуировка на бицепсах в виде красных роз и — слава тебе, Господи — никаких гвоздей в языке. Он носил белокурый парик под Фару Фосетт,[2] накладные ресницы и блестящую красно-коричневую помаду. Ногти были накрашены под цвет помады.
— Может, сейчас неподходящее время… — начала я.
— Подходящее, как и любое другое.
Я не знала, что говорить и куда смотреть. Правда в том, что он зачаровывал. Наподобие автомобильной аварии.
Он посмотрел сверху на меня.
— Ты, наверно, удивляешься этому прикиду.
— Очень красиво.
— Ага, шил этот жилет по спецзаказу. Я — ведущая гитара в «Красотках». И позволь тебе сказать, на хрен невозможно сохранить хороший маникюр в выходные, как ведущей гитаристке. Если бы я знал, чем это обернется, освоил бы гребаные барабаны.
— На вид дела у тебя в порядке.
— Успех — мое второе имя. Два года назад я был простецким парнем, играл в «Воющих Псах». Ты когда-нибудь слышала «Воющих Псов»? Никто не слышал об этих гребаных «Воющих Псах». Я как хрен жил в затраханном припаркованном драндулете в переулке позади «Романоз Пицца». Бывал панком, фанком, «гранж» и Ритм энд Блюз. Побыл в «Вонючих Засранцах», «Крутых Ублюдках», «Пацанах» и «Воющих Псах». В «Воющих Псах» оставался дольше всего. Тот еще хреновый депрессняк был. Я не смог дальше, на хрен, петь все эти гребаные песни о долбаных сердцах, разбитых на хрен, и траханной золотой рыбке,[3] уносящей на хрен в рай. А потом я должен был выглядеть как гребаный чувак с Запада. Я имею в виду, как можно уважать себя, когда выходишь на сцену в ковбойской шляпе?
Я и сама умею ругаться, но не думаю, что могла бы тягаться с Салли. В мои-то лучшие дни я не могла втиснуть все эти слова на букву «х» в предложение.
— Черт, возьми, здорово же умеешь ты браниться, — заметила я.
— Ты не станешь гребаным музыкантом без траханной ругани.
Я знала, что это правда, поскольку иногда смотрела рокументарии[4] на MTV. Мой взгляд остановился на его волосах.
— Но сейчас ты носишь парик Фары Фосетт. Разве это не то же самое, что и ковбойская шляпа?
— Ага, только это траханный выпендреж. Все эта долбанная политкорректность. Гляньте, вот он мужик с первородной чувствительностью. Это вроде как вытаскивает из клозета мою женскую сущность. И я вроде как говорю: вот она, любуйтесь, понимаешь меня?
— Ага.
— И, помимо прочего, я огребаю огромную кучу деньжат. Попал в струю, можно сказать. Нынче время гомиков. Мы как долбаное дерьмовое нашествие.
Он взял записку у меня из рук и изучил ее.
— Меня не только учили, как обращаться с финансами каждый уик-энд последние два года… У меня все штаны набиты проклятыми деньгами. Приваливает столько деньжат, что не знаю, куда их девать.
— Тогда полагаю, тебе повезло, что ты гей.
— Ну, только между нами. Я на самом деле не гей.
— Ты вроде как маскируешься.
— Ага. Что-то типа того. Я имею в виду, что не помышлял стать геем. Типа, думаю, я мог бы танцевать с парнем, но никакого дерьма с задницами.
Я кивнула. С таким отношением к мужскому полу я ощущала солидарность.
Он взял ручку со столика в прихожей и сделал несколько пометок в записке.
— Лоррейн упомянула, что ты охотница за головами.
— Я почти никогда ни в кого не стреляю, — произнесла я.
— Если бы я был охотником за головами, я бы на хрен перестрелял кучу людей.
Он закончил корябать на бумажке и отдал ее мне.
— Тебе, наверно, трудно поверить, но в детстве я в некотором роде был не от мира сего.
— Нет!
— Ага. Я был типа… отверженного. Потому обычно большую часть времени проводил, беседуя со Споком. Спок и я, мы посылали друг другу зашифрованные записки.
— Ты имеешь в виду Спока из «Звездного пути»?
— Ага. Вот же был чувак. Черт возьми, да мы со Споком были неразлучны. Годами каждый день занимались этой шифровкой. Только наши коды были потруднее. Этот-то слишком легкий. Тут просто набор схожих букв с кое-каким сверхдерьмом, которого тут полно. «Красное, зелень и синева. В «Клушке в Лукошке» ключ ждет тебя».
— Я знаю «Клушку в Лукошке», — заявила я. — Это как раз за залоговой конторой.
В красный, зеленый и синий цвета были выкрашены мусорные контейнеры в «Клушке в Лукошке». Зеленые и синий предназначались для бумаги и алюминиевой фольги. А большой красный собственно для мусора. Я была готова поспорить на вознаграждение за задержание, что следующий ключ был в красном баке.
В двери показался второй мужчина. На нем ловко сидели «Докерс»[5] и обтягивающая рубашка на пуговицах. Он был ниже Суита. Должно быть, пять футов и девять дюймов. Он был тоньше и абсолютно лысый, словно безволосый чихуахуа с добрыми карими глазами, спрятанными за толстыми очками, и ртом, который казался слишком широким и чувственным для его маленького узкого лица и небольшого носа пуговкой.
— Что происходит? — спросил он.
— Это Стефани Плам, — пояснил Салли. — Та, насчет которой звонила Лоррейн.
Мужчина протянул руку:
— Грегори Стерн. Все зовут меня Сахарок.
— Мы с Сахарком делим квартиру, — пояснил Салли. — И вместе в одной группе.
— Я в группе на правах шлюшки, — уточнил Сахарок. — А иногда пою.
— Всегда хотела петь в группе, — поделилась я. — Только я не умею петь.
— Спорим, сумеешь, — произнес Сахарок. — Готов биться об заклад, ты будешь великолепна.
— Тебе бы лучше пойти одеться, — обратился Салли к Сахарку. — А то снова опоздаешь.
— У нас сегодня концерт, — пояснил Сахарок. — Свадебное торжество.
Надо же!
«Клушка в Лукошке» обитает в Гамильтоне. Закусочная поселилась в бетонном кубе с окнами на три стороны. И больше всего прославилась не выдающейся кормежкой, а гигантским вращающимся цыпленком, насаженным на тридцатифутовый флагшток, надежно установленный на стоянке.
Я въехала на означенную стоянку и остановилась поближе к красному мусорному баку. Температура в тени была сто градусов по Фаренгейту[6] со стопроцентной влажностью. Люк моего автомобиля был открыт, и когда я припарковала машину, то почувствовала всю тяжесть жары, обрушившейся на меня. Может, когда я найду Новики, то отрегулирую кондиционер или проведу несколько дней на пляже… или, возможно, уплачу за квартиру и смоюсь в отпуск.
Я прошла к мусорному контейнеру, размышляя о том, как уладить дело с ланчем. Две порции цыпленка плюс бисквит, салат с капустой и грандиозная порция содовой — вот было бы здорово.
2
Американская актриса — Прим. пер.
3
Косячок с марихуаной — Прим. пер.
4
Документальные фильмы из жизни рок-звезд — Прим. пер.
5
Товарный знак популярных удобных мягких брюк-слаксов — Прим. пер.
6
38 по Цельсию — Прим. пер.