Мимикрия в СССР

Приехав в Кропоткин, я прежде всего взяла с Васи слово не разбирать приемник во время моего визита.

До моего приезда Наташа несколько недель жила у бабушки и дедушки. Как мама всегда делала с нами в детстве, Наташу на лето остригли. Ребенку с длинными волосами летом жарко, да и летом, когда дети пачкаются больше всего, стриженую головку легко мыть. Кроме того, считалось, что если ребенка часто стричь, то у взрослого будут хорошие густые волосы. Девочек обыкновенно стригли каждое лето до тех пор, пока они не пойдут в школу, мальчиков дольше. Я помню, как сопротивлялись стрижке мои братья, особенно в возрасте 10—13-ти лет, когда им страшно хотелось, чтобы у них, как у настоящих казаков, был чуб! Мама обыкновенно шла на компромисс: вся голова остригалась машинкой, а впереди оставлялись волосы немного длиннее, и мальчики усердно зачесывали себе волосы впереди, делая из них чуб.

Я давно не видела Наташу стриженой, и она показалась мне очень смешной: с голой головкой ее глаза и уши казались очень большими.

— Боже мой, какая ты смешная!

Я взяла ее на руки, но никак не могла успокоиться, все смеялась. Наташа встревожилась.

— Мама, а ты будешь меня по-прежнему любить такую, стриженую?!

— Конечно, буду!

— И чего смеяться? — сказала мама с досадой, — будто никогда не видела стриженой головки? Мне кажется, Наташа гораздо красивее стриженая.

В первый вечер моего приезда Вася поймал приемником танцевальную музыку из Будапешта и, сдвинув к стенам мебель в большой комнате, мы танцевали, я с братом Алешей, а Шура с Васей. Потанцевав немного, Алексей сказал:

— Наши дамы не умеют хорошо танцевать, давайте, Вася, покажем им настоящее танго, "класс".

— Давайте.

Алеша, высокий и широкоплечий, был кавалером, а Вася, немного ниже его ростом и довольно щуплый, дамой. Алексей и Вася — хорошие спортсмены, движения их точны и красивы. Танцуя, они все фигуры танго преувеличили до карикатуры, и мы, смотря на них, хохотали до слез: Вася изображал томную, упоенную музыкой и танцами даму. Полузакрыв глаза, широко растянув рот в улыбку, он танцевал, сильно покачивая бедрами. Иногда, вдруг, томно изгибаясь назад, он делал то, что у спортсменов называется "мост" касался запрокинутыми руками пола, Алексей, изображая агрессивного и страстного партнера, рывками прижимал даму к себе, иногда пытался ее поцеловать, дама при этом брыкалась.

Мне очень не хотелось на другой день уезжать домой, но прогул служебного дня приводит под суд.

По приезде меня ждала неприятность на службе. Общественная работа, которую я так ненавидела и избегала в институте, нашла меня и на производстве. В этот день меня вызвали в ФЗК, там я увидела председателя тов. Светлова, одного из сменных мастеров на мельнице, и секретаря партячейки тов. Хубиева. Хубиев — единственный общественник, освобожденный от производственной работы.

— Тов. Б., — сказал Светлов, — партком и ФЗК имеют для вас небольшую нагрузочку, выделили вас в помощь горсовету в проведении избирательной кампании. Вы должны будете провести несколько занятий на избирательном участке, разъяснить конституцию трудящемуся люду, а также подагитировать за нашего кандидата тов. Евдокимова.

— Тов. Светлов, мне это будет очень трудно; я работаю целый день, а дома у меня маленький ребенок, с которым я должна заниматься. Найдите для этой работы кого-нибудь из бессемейных, а я не могу!

— Не отказывайтесь, товарищ, — сказал Хубиев; Хубиев татарин и говорит по-русски с довольно большим акцентом, — мы обсудили всех, кого можно послать, и нашли, что вам мы можем спокойно доверить это ответственное дело. Вы будете работать не одна, мы также посылаем на участок зав. лабораторией и одного сменного мастера макаронной фабрики. Видите ли, мы должны послать на эту работу образованных людей, понимающих конституцию, которые смогут ответить на все вопросы избирателей. Имейте в виду, избиратели, особенно женщины, задают много каверзных вопросов и на них нужно дать правильные ответы.

— Послушайте, тов. Хубиев, конституция написана тов. Сталиным для простых, советских людей. В ней все ясно и определенно. Ее нужно только прочитать и все! Если хотите заставить избирателей прочесть ее, пошлите туда любого грамотного комсомольца и он им прочтет.

— Совсем не так, как вы думаете! — засмеялся Хубиев, — вы говорите, в конституции все ясно, а я проводил занятия по ее изучению у нас на фабрике, среди наших партийцев, так очень многие не понимают и требуют разъяснений.

— Может быть, вы и правы, но все равно, я очень занята. Вы понимаете, для своей работы я должна читать техническую литературу дома, особенно теперь, когда мы проводим реконструкцию на фабрике, я не могу брать теперь добавочную нагрузку.

— Вам нужно будет провести только три занятия, два по изучению конституции и на одном поагитировать за нашего кандидата, тов. Евдокимова. Вы, конечно, читали о нем в "Молоте", и у нас еще есть специальная брошюрка о нем. А ребенка вы можете принести с собой на занятия, на избирательном участке, где будут проводиться занятия, есть специальная комната для детей.

Я сдалась. Продолжать отказываться — значит пойти на конфликт с партячейкой и ФЗК, а это небезопасно. Но мне было противно: несмотря на всю шумиху, поднятую вокруг конституции, она нарушается с самого начала бесстыдным образом. Мне только на днях рассказывала Давыдовна, которая через прислугу знает точно обо всем, что у нас творится в доме, как недавно ночью пришли арестовать инженера агенты ГПУ. Он потребовал, чтобы ему показали решение прокурора на обыск и арест.

— По новой конституции вы не имеете права делать обыска и ареста без санкции прокурора, — сказал он.

— Конституция написана не для такой сволочи, как ты! — ответил ему энкаведист, угрожая револьвером.

О таких случаях знают все, а я должна буду с серьезным видом объяснять людям, как мы свободны и как нас охраняют законы новой конституции.

На избирательном участке люди оказались не такими активными, как предсказывал Хубиев. Как всегда в подобных случаях, большинство из них пришли не по собственной воле, их привел участковый уполномоченный, который ходил по дворам, уговаривая каждого отдельно. Во время беседы они сидели и, очевидно, думали о другом.

По окончании беседы о тов. Евдокимове я спросила: есть ли вопросы? Все молчали…

— Товарищи, — сказала я шаблонную для такого случая фразу, — вы должны очень серьезно отнестись к своей обязанности избирателей, вы избираете своего собственного представителя в верховный, законодательный совет нашей страны, ведь от того, кого вы изберете, будет зависеть политика нашего правительства. Он будет полностью облечен нашим доверием и никакая сила, кроме воли избирателей, не сможет удалить его из состава правительства. Что будет если мы изберем тов. Евдокимова, а потом найдем, что он не достоин нашего доверия? Стыд! Поэтому мы должны серьезно обсудить и обдумать его кандидатуру, прежде чем голосовать.

— Но ведь других кандидатов нет! — сказала одна женщина. — Из кого же нам выбирать?

— Вы можете зачеркнуть его в бюллетене, и тогда его не выберут. Тов. Е. выдвинуло общее собрание рабочих Сельмаша, другие заводы и организации поддержали его. Вы могли бы пойти на собрание и выставить своего кандидата и, если бы его поддержали многие другие, то и его внесли бы в список. Нужно, чтобы кандидата, прежде чем его внесут в список кандидатов, поддержало большинство, скажем, большого завода или многолюдного собрания. Нельзя, чтобы в список каждый включал своего собственного кандидата, в таком случае никто не получит большинства.

— И вышло, что все заводы, фабрики и учреждения города не могли найти еще хотя бы одного кандидата, а как бы сговорившись, выдвинули только одного?

— Это показывает, насколько единодушен у нас блок коммунистов и беспартийных!

Многие засмеялись этому моему заявлению, как веселой шутке. Каждый отлично знал технику выборов: краевая партийная организация находит кандидата и приказывает всем производственным комячейкам выдвигать его. Если бы кто другой выдвинул своего кандидата, он ни за что не прошел бы.