Страница 5 из 39
— В чём?
— Оказалось, Деду самому тяжело было качать, так он поставил спирту ханурям. Ну, те ему и накачали.
— Ну, дают!
— Я ему стравил. Дед и мне пузырь. Сижу, пробую. Слышу за стеной треск, мат-перемат и… тишина. Подождал немного и решил глянуть — что случилось — сосед как никак! Дверь не заперта. Смотрю, — Паточник стоит, держится за лестницу. Ведро сверху. Обтекает. Хорошо, масляная была. Лил ему масло подсолнечное на башку, отмывали. Пять перекладин сломал!
— А почему Паточник? Патоку любит?
— Да нет, — самогонку из неё гонит…
— Ааа — протянул я — Всё это, конечно, прикольно, но спать то ты лёг или как?
— Каком кверху! Около девяти притопала Чумовозка, она же Мальвина — как всегда умирающая, с охуенным ковром. Соседка снизу налила ей стакан вина, и мы пошли домой, к ней. С ковром. Ничего смешного. Вернулся — ну, хоть топор вешай. От бедолаги навоняло так, что никакой насморк не спас.
— А как с палочкой чая?
Вася мотнул головой.
— В полночь какой то мудак скатился по лестнице — я выглянул, думал — шею себе сломал, а он дверь головой распахнул и выпал в улицу.
— От соседа с отмытой головой?
— Ага.
— Так ещё ночь впереди!
— Потом она ещё раз пришла — просила купить у неё уксус.
— Ну и купил?
— Нет, не купил! А, ну вот. Часа в три приполз ещё один ханурик и попросил шамурлы на десять сантиков.
— И как?
Я начал тихо давиться смешинками.
— Паточник покрыл его в несколько слоёв матом, а я опять не мог заснуть.
— В общем, заснул ты через час, так?
— В том то и дело что нет — в пол пятого вернулся твердолобый и стал колотиться в двери. Почему-то в мои! Потом они ещё выясняли, куда делось пять латов!
— Сочувствую…
— А потом я заснул. И ни хрена не слышал!
Я уже не смог удержаться.
— Ты чего?
Отсмеявшись, я сделал таинственное лицо.
— Ничего. Всё нормально. Я тут решил погулять, раз сорвалось. Вот на барахолке книжку прикупил — дёшево. Глянь, может и тебя заинтересует.
— "Тайны сновидения" — и чо? — на его лице ярко отпечаталось недоумение.
— Как что! Нам нужна информация, и неважно как её достать.
— Ты думаешь — он показал на брошюру — это поможет?
— Не знаю.
— Попытка — не пытка, как говаривал товарищ Берия?
— Вот-вот.
— Когда приступим?
— Разумеется, когда хорошенько её изучим. Там ещё про открытие третьего глаза была.
— Тебе, Шура, этот третий глаз нужен как собаке пятая нога.
— В жизни может всё пригодится — и третий глаз, и пятая нога и искусство сновидения. На книжку и чао.
Глава 3. Про теплое и пушистое
Сквозь сон мне послышались голоса.
— Гляди, гляди — вставать собирается!
— Спорим, не встанет?
— Это почему же?
— Побоится.
Кто-то хихикнул.
Я резко открыл глаза — никого. Наверное, соседи любятся. Мой тоже был на взводе, но по другой причине. Я спустил ноги, сунул их в тапочки и направился в туалет. Как ни странно отправление естественной надобности не состоялось, по причине неожиданного облегчения. Сон есть сон. Я подтянул трусы и потопал обратно в кровать. И тут то меня поджидал сюрприз.
Сначала я подумал, — негр. Потом, разглядев его пристальнее понял, что ошибся. У сидящего за столом не было ни глаз, ни рта — только силуэт. Силуэт человека. Сам для себя я назвал его Черномордин или покороче — Чёрным.
Он чавкал и давился. "Кто сам в душе свинья, тому и со свиньёй приятно!" — подумал я, а вслух сказал, — Уважаемый, не могли бы вы кушать потише — всё-таки в гостях.
Чёрный не ответил. Потянувшись за очередным куском, задел и опрокинул кружку с чаем. Следом полетели тарелки, ложки и прочее.
— Ну, это уж слишком!
Я сгрёб Чёрного за шкварник, тот при этом странным образом извернулся и попытался тяпнуть меня за палец.
— Но, но. Не балуй!
Я распахнул дверь, придал должное направление непрошеному гостю и для закрепления установки влепил хороший пендель.
Задница намного обогнала голову, сам Черномордин пролетел по коридору быстрее метеора. Я брезгливо отряхнул руки и закрыл дверь.
Вернувшись в комнату, окинул взглядом стол и подумал — Вот тебе и законы гостеприимства!
Мал помалу я устранил бардак и присел на краешек стула — передохнуть и поразмыслить. Во первых — это был не негр. Во вторых — квартира была закрыта, но когда я вернулся из санузла он уже вовсю насыщался.
Не ищи негра в тёмной комнате, тем более, если его там нет — мне просто показалось. Тем более это сон, а во сне чего только не происходит. И…
Слабый шорох прервал мои размышления. Я насторожился. Шорох повторился. Я осторожно подкрался к месту, откуда он доносился. Нечто темно-серое, похожее на большую мышь, возилось в углу. Долго не раздумывая, я ухватил это серое за выступ похожий на ухо. Раздался громкий писк. Она или он скакнул сквозь стену, но выступ остался зажат моими пальцами. Прошло совсем немного времени и темно-серый появился снова.
— Слышь, дядька, пусти — больно же.
После Чёрного меня удивить было трудно, и я подтащил визитёра поближе.
— Что ты тут забыл? А?
— Понямать хотел…
— Что?
Существо дёрнулось, но я держал крепко.
— А ну-ка пойдём!
Я потащил упирающегося темно-серого за собой.
— Говори сколько вас ещё и что вы затеваете. Быстро.
— Да один я. Хотел понямать — существо сложило пальцы в ложку и несколько раз поднесло их ко рту.
— Поесть, значит?
Темно-серый закивал головой.
— Ну что ж — бери, угощайся, — я показал на стол, ухо, разумеется, отпустил.
Существо опасливо покосилось и буркнуло
— Это стервы от вас питаются, а мне и простых манаций хватит.
Окончив фразу он метнулся в угол, потом, громко топая, вернулся.
— А — сделав якобы равнодушный вид сказал он — Бьют — беги, дают — бери.
Запрыгнул на стол, уселся с краю и пошёл жевать.
Теперь я хорошо рассмотрел гостя. Можно было сказать про него, что он одет — серо-серебристый мех классно смотрелся. Большие тёмно-жёлтые глаза так и стреляли по сторонам, одно ухо, — за которое его я попридержал, алело, другое — было светло-серым, почти белым. На ручках по три пальца, на ногах по четыре. В отличие от Чёрного манеры его были безукоризненными. Не светские, но всё же.
Вот он изящно стряхнул с усов крошки и неожиданно икнул.
— Кто-то вспоминает… — и продолжил — Ну, ещё марафету[9] втыкнуть — и полный кайф.
— Чего, чего?!
— Я говорю — покемарить нехило бы.
— Это точно. Поспать не мешало бы.
— Если можно, я там, в уголочке подрыхну — совсем дошёл…
— А чего так?
— А толку скулить? Жил я в старом доме. Еды вволю — рубай, не хочу, спокойно. Потом хозяин возьми и уйди. Пока наследство делили, никто хату не хранил. Нашла хевра — бомжи, пацанва. Иной раз живот болел от ихних манаций. И баклуши вились, и тёмные, что ты Чёрным назвал, и лярвы. Потом ещё хлеще — такие поналезли — глюки звать — только держись. Хорошо я когти вовремя рванул. Саламандра[10] поселилась и, как окрепла, так весь дом и попалила. Кто оборваться[11] не успел, все сгорели.
— Да, печальная история — половины сказанного я не понял, но сам меланхоличный тон рассказа говорил о сермяжной правде. — Ну и куда ты?
— Ну, сегодня ещё тут перекантуюсь[12] — а завтра видно будет.
— А почему сюда пошёл?
— А у тебя почти никого не висело — баклуша я отметелил и вышиб, а тёмному хватало — видел какой амбал стал, всё грабки распускал, а сам по мордасам получил! Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!
— Э друг, да мы так до утра не заснём. Давай на покой. Да, как тебя зовут?
9
Не знаю, что имел Шныга ввиду: марафет — это вообще-то кокаин.
10
Саламандра — дух огня.
11
Оборваться — убежать.
12
Перекантоваться — переночевать.