Страница 44 из 73
В общем войска Флуга, вместо того чтобы наступать, скорее пятились, несмотря на самый энергичный посыл со стороны командования 10-й армии, требовавшего, чтобы Флуг вводил в бой все свои части, не заботясь о резервах, которых должны были заменить новые подкрепления, направлявшиеся к Флугу, включая и гвардейский корпус. Нажим на Флуга виден из следующей переписки, возникшей утром 17 сентября из-за сообщения, что ночь у него прошла спокойно: "Генералу Флугу. Командующий армией выражает удивление, что на вашем фронте ночь прошла спокойно, когда необходимо развивать всю энергию и пользоваться каждой минутой для оттеснения противника на восток и север, и вновь подтверждает приказание продолжать самое энергичное наступление. 9790. Попов". Флуг немедленно, со станции Кена, отвечал: "17-IX 10 ч. 40 м. утра. 9790. Возложенную на меня задачу я понимаю таким образом, чтобы, развивая самые решительные действия, не доводить однако сразу до полного истощения, почему после напряженного дневного боя не требовал продолжения наступления ночью. Сейчас отдается начальникам дивизий и Тюлину категорическое приказание развивать самое решительное наступление как днем, так и ночью, не останавливаясь ни перед какими бы то ни было потерями и напрягая все силы войск, хотя бы до полного истощения… 61. Флуг". Такая чудовищная прямолинейность уже напугала штаб 10-й армии, который отвечал: "Генералу Флугу. 61. Командующий армией не требует беспрерывного боя, так как доводить войска до полного истощения нельзя и снаряды надо все-таки беречь; хотя они нам и отпущены в достаточном числе, но подвоз затруднен до крайности и ручаться за его регулярность трудно. Задача ваша в недопущении переброски сил противника к югу и оттеснении его на восток и север, для того чтобы спрямить фронт и вытолкнуть правый фланг к северу. 9799. Попов".
Было бы ошибочно недооценивать усилия, которые делали войска Флуга: против них с 16 сентября находились 4 пехотные дивизии I германского корпуса, одна пехотная дивизия из числа направленных в помощь VI конному корпусу, но пока не дошедшая до него и ввязавшаяся в бой в районе Солы, и еще одна дивизия, прибывшая на подкрепление; всего с восточного на западный берег Вилии переправилось 6 немецких пехотных дивизий (2-я, 31-я, 42-я, 58-я, 10-я ландверная и 75-я резервная), и их начальство так же энергично толкало их вперед, как и штаб 10-й армии Флуга. Правда, если войска Флуга не имели возможности развернуться спокойно, то и немцы вынуждены были вводить свои силы непосредственно из походных колонн, после тяжелого марша, отдельными пакетами — встречный бой создавал равные условия для обеих сторон. Если тыл Флуга был в ужасном состоянии, то немецкая головная железнодорожная станция еще находилась за Неманом; мост у Ковны был восстановлен немцами только 20 сентября; до этого момента немецкие дивизии, дравшиеся на фронте Ворняны — Солы, имели подвоз по грунтовым дорогам, протягивавшийся на 170–200 км — на 6–8 переходов (Ковна Янов — Ширвинты — Гедройцы — Коркожишки — Михалишки); и как ни богато была обеспечена 10-я германская армия транспортом, на своем левом, охватывающем крыле она конечно не могла и думать развивать такую артиллерийскую подготовку, к которой привыкла немецкая пехота в течение лета 1915 г.; что касается продовольствия, то оно, по показаниям пленных, не доставлялось вовсе; в критические дни немецкая пехота так же оставалась без хлеба, как и русская пехота, и довольствовалась только тем, что могла перехватить на месте.
Штаб 10-й армии в своих требованиях совершенно отрывался от боевой действительности, не учитывал состояния войск, вносил нервность в управление и торопливость- в подготовку наступления и достигал обратных результатов. Вместо того чтобы спрямляться, фронт 10-й армии все более обращался в дугу, обращенную к северу; дуга росла в длину, а расстояние между обращенными на запад и восток, участками 10-й армии все уменьшалось.
Общий план отхода части 10-й армии, защищавшей Мейшагольскую позицию, был таков: протяжение Мейшагольской позиции достигало 33 км; в ночь на 17 сентября войска, ее занимавшие, должны были отойти на Виленскую позицию, представлявшую тет-де-пон, вынесенный на 4 км от реки и имевший протяжение по фронту около 15 км. Оборона правого участка тет-де-пона, несколько больше половины, вверялась 2-й Финляндской дивизии, оборона остальной части делилась между гвардейской стрелковой бригадой, 4-й Финляндской стрелковой дивизией и 4-м пограничным полком. Уменьшение фронта позволяло снять гвардейский корпус (1-ю и 2-ю гвардейскую дивизии) и двинуть его в распоряжение Флуга; 2-я и 4-я Финляндские дивизии и гвардейская стрелковая бригада, 4-й пограничный; полк, занимавшие позицию, равно и отходившие вследствие полного расстройства остальные части пограничной дивизии, составляли V Кавказский корпус{73}.
Ввиду отъезда штаба 10-й армии в ночь на 17 сентября в Ошмяны и намечавшегося его дальнейшего переезда на ст. Листопады, сохранение связи и возможность управления издали действиями скучившихся корпусов непосредственно из штаба 10-й армии являлось сомнительным, и штаб армии решил прибегнуть к образованию групп корпусов. Помимо группы Флуга, долженствовавшей наступать и обращенной лицом на восток и отчасти — на север, была образована группа Мехмандарова, командира II Кавказского корпуса, которому, кроме его корпуса, был подчинен и V Кавказский корпус; левее (южнее) группы Мехмандарова была образована группа корпусов Гернгросса. Затем штаб 10-й армии, для планирования отхода этих групп и для согласования отхода с 1-й армией, действовавшей в непосредственном контакте с левым флангом 10-й армии, отдал в 16 ч. 25 м. 17 сентября директиву, указывавшую для отходящих групп 10-й армии рубежи для 3 ближайших переходов: в ночь на 18 сентября — на фронт Быстрица — Недзвядка Мицкуны — Павлово — Любарты; в ночь на 19 сентября — Быстрица — Шумск Медники; в ночь на 20 сентября Слободка{74} — Ошмяны — Трабы. Флуг должен был продолжать наступление на Михалишки.
Эти отступательные мероприятия намечались в самые тяжелые для 10-й армии минуты. Планировать свои действия, в особенности отступление, конечно необходимо; но, намечая в трудный момент значительную перспективу отступления, мы легко можем придать ему чересчур поспешный характер. В особенности трудно наметить длительный план отступления, находясь в таком окружении на, в каком находилась 10-я армия. Естественно пришлось вносить в этот план изменения, которые вызвали некоторое замешательство. Мы полагаем, что было бы лучше, если бы директива 10-й армии предусматривала отход только на 18 и 19 сентября. О дальнейших планах командования командующие группами могли бы судить по направлению разграничительных линий. Указание рубежа отхода в ночь на 20 сентября нежелательно было и потому, что он приводил к оголению группой Мехмандарова тыла Флуга и заставлял последнего относить свой левый фланг к Слободке, на хороший переход к югу.
Такой преднамеренный отход всего левого фланга Флуга конечно в высшей степени суживал наступательный импульс последнего, аннулировал все предъявленные к последнему грозные требования о продвижении вперед и заставлял Флуга ограничиваться проявлением активности на его крайнем правом фланге, которого не захватывали отступательные тенденции этой директивы. Что же касается образования корпусных групп, то они диктовались печальной необходимостью в разросшейся 10-й армии. Создалась одна лишняя инстанция; полки обращались по числу бойцов в батальоны, корпуса — в бригады, а в этих условиях новая, сама по себе вредная инстанция всегда оказывается необходимой.
Посмотрим, как в этой обстановке складывался отход 6-го Финляндского полка.
16 сентября в 20 ч. 20 м. штаб 10-й армии предупредил V Кавказский и гвардейский корпуса, что вскоре последует приказ об отходе; это предупреждение до полков 2-й Финляндской дивизии не дошло. В 20 ч. 45 м. в штаб 10-й армии поступила директива главнокомандующего Западным фронтом, которую ожидали, чтобы приступить к редактированию приказа по армии. На изготовление приказа по армии, передачу его в гвардейский корпус и изготовление приказа по корпусу ушло 2 ч. 15 и. В 23 час. приказ по гвардейскому корпусу начался передаваться в штаб 2-й Финляндской дивизии, и около этого времени полки были предупреждены об отходе. В 24 часа началось передача по телефону в полки распоряжений штаба дивизии по отходу. В 1 час 17 сентября батареи снялись уже с позиции. Полки задерживались эвакуацией раненых. Моему полку удалось с крайним напряжением отправить в Вильну всех раненых, за исключением 2 ужасных обрубков, которых старший врач, с моего разрешения, решил не подвергать лишним мучениям и оставил в хорошем жилом доме умирать на попечении местных жителей.