Страница 20 из 26
Никто не скрывал, что во время съёмок было выпито много вина и атмосфера была расслабляющей. Тогда многое становится понятным. Естественно, что съёмочная группа получила огромное удовольствие от процесса. О зрителях в те моменты не думал никто.
С одной стороны, редким вспышкам жанрового кино на "нашей сцене" хочется рукоплескать. Но погоня за реализмом сыграла с творческой группой дурную шутку — отсутствие динамики, схематичное повествование и детсадовские диалоги мало совместимы с понятиями женской мести как таковой. Удивительно, что в телепроектах на ту же тематику (например — сериал "Клетка" с Ириной Апексимовой) эти понятия нерушимо соблюдаются. Как воровской закон. Впрочем, Евгения Трофимова обещала не прощать журналистам плохие отзывы. Очень хочется верить, что вдали от софитов её месть будет куда более впечатляющей.
Елена Антонова ДАРЯЩИЕ РАДОСТЬ
II Большой фестиваль Российского национального оркестра, прошедший в Концертном зале имени П.И. Чайковского, был для любителей музыки непростым, но ярким и радостным испытанием: семь вечеров подряд вслушиваться, вдумываться, сопереживать всему, что звучало со сцены, главной на сегодня концертной площадки Москвы. Но слушатели, а немалая часть — это люди, учившиеся музыкальной грамоте в советское время, приобщившиеся к музыке еще при Ойстрахе, Оборине, Когане, Рихтере и дальше вплоть до Михаила Плетнева, который в 20 лет на их глазах завоевал I премию на Конкурсе имени Чайковского, не изменили себе, несмотря на нелады со здоровьем после огненно-жаркого лета. Посещаемость фестиваля была высокой, а на концертах, где дирижировал Плетнев, зашкаливала до аншлага. И не потому только, что задолго объявленная программа фестиваля вызывала неподдельный интерес, что ее исполнение было по РНО-вски высоким, а трактовка играемых сочинений при всем скрупулезном следовании партитуре, как всегда, оставляла привкус новизны. Думается, что даже перспектива услышать именитых солистов, которые с удовольствием работают с РНО, не так привлекает публику, как тот факт, что почти всегда наравне с музыкантами она может принять участие в некоем чудесном преображении. Российскому национальному оркестру исполняется 20 лет, а его авторитет не только у нас, но во всем "подлунном мире" достиг уровня самых знаменитых оркестров Старого и Нового света, чьи имена остаются на слуху в течение многих десятилетий.
То, что все это может вызывать зависть коллег по дирижерскому цеху, естественно. Да и хрестоматийные примеры зависти, самого, быть может, мерзкого и живучего человеческого порока, чаще всего относят нас к миру искусства, где она всегда цвела махровым цветом. Завистники — не вовсе пустая порода людей. Толикой таланта, трудолюбием, хваткой, удачей они сумели выбиться в люди, достичь каких-то вершин, сблизиться с властью. Но до некоего предела, после чего — неодолимая преграда, стена. А рядом — другой, и ему так легко дается в искусстве то, чего тебе, при всей везучести и высоких патронах, никогда не достичь. И не может бедный завистник взять в толк, что видимую эту легкость другой оплачивает самой дорогой ценой — своею жизнью.
Пример Сальери сегодня устарел. Ведь что ни говори, а под конец что-то так его мучило, что он вскрыл себе вены, исповедался в содеянном и в страшной агонии умер в сумасшедшем доме. Для общества, где главным является потребление всего и вся, это такой нонсенс, что подобные факты массовая культура вынуждена либо замалчивать, либо сводить к бреду сумасшедшего. Написаны даже книжки, где, апеллируя к "здравому смыслу", внушают мысль, что только вечно нуждающийся Моцарт мог и должен был завидовать благополучному, обласканному властью Сальери, никак не наоборот. Эта выморочная этика, которой лучше всего подходит определение "торгашеская", стала у нас не только востребованной, но весьма полезной после того, как модель свободного рынка утверждена основой нашей экономики. Эта же этика — повитуха не только таких вызывающих ироничное отношение, но до сих пор живущих лозунгов, как "Бери от жизни всё!" или "Вы этого достойны!", но и других, куда более серьезных бед нашей культуры. Что же до многострадальной тени Сальери, то потревожила я её потому, что в кулуарах фестиваля не раз приходилось слышать такую фразу: "Живуч сальеризм!". Неправда ваша, господа-товарищи! Сальери рядом с современными завистниками от искусства смотрится джентльменом "в белых перчатках". Он боготворил музыку, посетил даже народный театр Эммануэля Шиканедера, которым, по сути, брезговал, и все для того, чтобы услышать последнюю оперу Моцарта "Волшебная флейта", и не только высоко оценил ее, но воздал хвалу умирающему автору. Представить такое у наших завистников невозможно.
Доброта и любовь созидательны, хотя иногда и могут обернуться временным нестроением, зависть и зло — всегда деструктивны, в первую очередь по отношению к самим их носителям. Для завистника успех соперника почти так же болезнен физически, как психически. Отсюда — все скоропалительные решения, непродуманные слова, неверные поступки. Да и могут ли они терпеть, если концертный сезон завершился для РНО триумфом в Большом зале консерватории, его гастроли расписаны на много месяцев вперед, а первая же неделя продажи абонементов на следующий сезон стала для него последней, в то время как для многих других — это полное неопределенности начало? В будущем же грядет еще больший мрак: Большой фестиваль, юбилейные концерты, гастроли и, не дай Бог, награды оркестру и его руководителю. Как быть, что делать?! И тут — скандальный случай. Но случай ли? Как говорят: "Если бы его не было, его надо было бы выдумать". Повезло! И наши независимые, свободные СМИ бросают все остальные дела и, как по команде, бросаются судить, порицать, осуждать и, главное, siс!, призывать к бойкоту Фестиваля и прочих концертов РНО. Для чего? Чтобы защитить мораль или чтобы вывести Плетнева из равновесия, сорвать гастроли и репетиции, а, главное, замарать его так, чтоб не высовывался, а лучше, чтоб не всплывал? Однако по временам неплохо бы обращаться к народному творчеству, к его метким пословицам и поговоркам, собранным, например, Далем, хотя бы к такой: "Где пирог с крупой, там всяк с рукой, а где кнут с узлом, там прочь с гузлом". Наши завистники, опьяненные удачей, и думать забыли о таких мелочах: им так не терпелось станцевать джигу у тела поверженного соперника! И потому, перебдев с изобличениями и замешкавшись с отступлением, они достигли обратного, да вдобавок вымарались сами. Думается, что стоячими 10-минутными овациями после "Золушки" и "Девятой симфонии" Бетховена публика, пришедшая в те два вечера на Фестиваль, не только благодарила оркестр и его главного дирижера за наслаждение, которое те доставили ей своим искусством, но выразила им сочувствие за трудности, которые они претерпели, и решимость поддержать их в будущем.
Программа Фестиваля была составлена так, что во все вечера, с первого до последнего, со сцены в зал транслировался только позитив. Начало этому положил балет Стравинского "Жар-птица", где непрофессиональные танцовщики — дети, подростки, молодежь — после месяца совместной работы показали эту сказку в стиле осовремененного общинного танца и пантомимы. Постановка была задумана и осуществлена британским балетмейстером Ройстоном Малдумом, который мечтает посредством танца преобразовывать жизнь отдельных людей и целых сообществ. Этот балет, осуществленный уже в нескольких городах Европы, рассказывает о том, как добро побеждает зло, и неназойливо показывает, как обычные, не обученные прежде танцам дети пытаются раскрыть эту мысль. Это, на самом деле, и поучительно, и весьма интересно. Но главным потрясением было то, как сыграл РНО под управлением Плетнева балет Стравинского. Это был знакомый незнакомец. Обычные колючести Стравинского звучали мягко, диссонансы не резали слух. Добро, незащищенность — на сцене, у искренне переживающих это детей, и виртуозно переданная трепетная мягкость — в музыке. Добрая сказка, которую нашептывает на ушко любимая бабушка. Хорошо!