Предупреждение

— Долорес, это не автомат, — сказал я.

— Вы о чем?

— Мы убили пилота-эолийца. Бедняга успел надеть скафандр после первого взрыва. Второй взрыв вырубил автономную систему жизнеобеспечения, и он умер, когда произошла разгерметизация. Наверное, от резкого перепада давления.

Долорес подплыла ближе.

— Странный скафандр. Да и мелкий он для эолийца. Они все больше вас, а этот мельче меня, должно быть. Неужели, ребенок.

Скафандр действительно не был похож ни на один мне известный тип. Он был небольшим, непропорционально толстым, с цилиндрическим шлемом без прозрачного забрала, и его покрытие было твердым.

— Федор, это же робот! Как вы могли перепутать?

Я ей сразу поверил, и у меня отлегло от сердца.

— Но у него пятерня в точности как у человека! Нашим роботам такая избыточность не нужна. И вообще, зачем здесь нужен робот? Если не доверяют нашему ИИ, то могли просто перепрограммировать.

— Легче целиком новый поставить, а это — она указала на приборную панель, — самый универсальный интерфейс, хоть и медленный. Вот они и подсоединили. А может, просто времени не было перенастраивать.

— Может и так. Ладно, пусть лежит. Возьмемся за дело.

Био-следов было достаточно, но не было гарантии, что они не оставлены рабочими-землянами. Поэтому мы решили собирать все подряд, пока наши пилоты не скажут, что пора уносить ноги. Из центрального поста мы переместились к каютам и санузлам, но, кажется, ими пользовались очень давно — вероятно, еще во время ходовых испытаний.

В общей сложности мы провели внутри всего полчаса. Можно было бы и задержаться, но пилот "Фэлкона" предупредил, что эолиец нашел-таки брешь в облаке и ложится на боевой курс. В Долорес неожиданно проснулся дух пирата:

— Давайте заберем робота! Я таких еще никогда не видела. Даже если не повезет с ДНК, у нас останется трофей.

Смущаться, когда приходиться брать чужое, я перестал лет двадцать назад. Мы дотянули робота до "Гермеса". Я был против того, чтобы отпускать Долорес одну с бесценными уликами, и мы втроем втиснулись в шлюз.

Еще не закончилось шлюзование, как пилоты включили форсаж, и мы с Долорес пережили перегрузку в тесных объятиях. Будучи джентльменом, я оказался снизу. Уже внутри салона я спросил, понравилось ли ей или нет, она ответила, что из-за толщины скафандра ей кое-что осталось непонятным. Я хотел объяснить, но эолийцы нас снова прервали.

Две ракеты поразили "Минититан" одновременно. Бедняге и без того досталось, и тридцать килотонн были чем-то вроде сверхуничтожения. Светофильтры сберегли наши глаза. Охваченные священным ужасом, мы наблюдали за громадным светящимся шаром, который, казалось, вот-вот коснется и нас. К счастью, пилоты среагировали вовремя, и нас настигла только микроволновая вспышка, испортившая ненадолго часть оборудования.

Наконец радио прокашлялось, и мы услышали нецензурную брань в адрес Эола. У Долорес покраснели уши, когда она услышала мнение капитана патрульного БПК — 0317.

Эолийский корабль ничего не ответил. Сразу после залпа он рванул прочь с места преступления. Через какое-то время от него осталась только гравитационная волна.

— А ведь мы сделали это! — сказал я, рассматривая тщательно упакованную липучку.

— Пока ЭТО в наших руках, я никогда не буду чувствовать себя в безопасности, — ответила Долорес.

— Нет проблем. Отдайте мне.

Это предложение ее не устроило.

Маневры с "Минититаном" привели к тому, что топливо на "Гермесе" было на исходе. Мы вызвали заправщик и легли в дрейф.

Заправщик пришел через двадцать часов. Еще столько же потребовалось, что бы добраться до ОПС "Прима-Транзит-1". Перед стыковкой выяснилось, что носовой стыковочный узел поврежден толканием "Минититана". Пилот развернул корабль брюхом, где у "Гермеса" находился второй стыковочный узел. Это был последний сложный маневр в нашем путешествии. Выбравшись из "Гермеса" на полусогнутых, мы поплелись искать транспорт до планеты. Наш "Фэлкон" также повредил стыковочный узел и, не имея второго, сразу полетел на Приму ремонтироваться. К счастью, у полиции нашелся еще один аналогичный корабль, иначе нам бы пришлось коротать время в окружении журналистов, уже пронюхавших о стычке с Эолом. Отбиваясь от репортеров, полицейские и агенты проводили нас до "Фэлкона", мы погрузились сами, запихнули робота и отчалили. Тем временем Долорес уже думала, кого из генетиков привлечь к анализу собранных образцов. Промахнуться, как Сильвии Дельгадо со Сноу, ей не хотелось.

46

15.05, Прима-Домна, Прима

Переговоры с эолийцами складывались для Говарда не просто. Четыре дня назад, вернувшись в "Плазу" из Эол-Сити, он засел за разбор файлов с документацией по проекту "Скаут". В какой-то момент он дошел до описания маршрута. Файлов было несколько: предварительный маршрут, корректировка на старте, корректировка на первой фазе разгона, тонкая доводка в конце разгона, которая проводилась без участия человека — ИИ прислал отчет с уже очень сильным красным смещением. В дальнейшем "Скаут", вместе с научными данными, присылал и свои динамические характеристики — координаты, скорость, ускорение. Одно из последних принятых сообщений говорило об незначительном отклонении от запланированного маршрута. С учетом тридцатилетнего срока, отклонение на сегодня могло бы составить примерно два световых года. Иными словами, найти "Скаута" без последних данных было невозможно.

Нравственные мучения — врать или не врать — донимали Говарда до рассвета, с наступлением которого он уснул, в положении полулежа с лэптопом на животе.

Он проснулся от звонка видеофона. По дороге к аппарату он взглянул на часы. Был одиннадцатый час утра по местному времени. Он так и не отослал ни одного файла.

На экране был свежий, выспавшийся Аграбх-Охор.

— Извините, что пришлось побеспокоить вас, профессор.

Профессор пробормотал, что все в порядке. Эолиец продолжил:

— Мы не получили от вас обещанный архив. Я подумал, быть может, вы неверно указали адрес.

Путаясь и краснея (и проклиная себя за то, что не выключил видеорежим), Говард объяснил, что неразберихи в документах оказалось больше, чем он думал, и еще дала себя знать усталость после полета, разница во времени и отвратительная еда. Короче говоря, он перешлет документы в течение двух часов. Эолийца этот ответ, видимо, удовлетворил.

Заказав кофе и свежевыжатый сок, Говард снова засел за файлы. Все знают, что нравственные мучения просыпаются обычно после нас, поэтому с утра мы имеем, как правило, несколько часов передышки. Говард воспользовался этим шансом и включил в архив все, кроме последней передачи. Убедив себя, что поступает верно, он отослал письмо. В крайнем случае, он всегда сможет поправить себя и переслать недостающие файлы.

Аграбх-Охор прислал ответ, что файл получен и поблагодарил за расторопность. Предварительно заключение Говард получит через пять дней, но есть вероятность, что им потребуется больше времени.

Два дня эолийцы никак себя не проявляли. Говард совершил экскурсию в горы, полюбовался с высоты пять километров на местную пустыню и океан, изрезал руки острой травой в саванне, поймал за хвост неизвестного зверя, и едва не был пойман сам пустынным жалохвостом.

Сегодня он никуда не поехал, поскольку ждал моего приезда. Я убеждал таможенников, что мой армейский нож не является оружием, а годится только для пыток, когда Говард получил неожиданное послание от Аграбх-Охора. Очень вежливо эолиец просил уточнить маршрут "Скаута" — ему казалось, что присланные данные не совсем точны. Поскольку эти неточности случились по моей вине, Говард решил подождать с ответом до моего прибытия.