Ковчег

Пискнул навигатор GPS. Заданная точка достигнута. А время? И время в норме. Капитан повернулся к сейфу. Ну что ж, посмотрим, чего ещё удумало начальство…

ИЛ-76 медленно прокатился мимо шестёрки обшарпанных двадцать четвёртых АНов, стоящих у края взлётки, и, похоже, никогда уже не взмоющих в небо, миновал прикорнувший рядом с аэропланами МИ-восьмой в таком же удручающем состоянии, подпрыгивая на поросших зелёной травкой стыках аэродромных плит, уложенных ещё при Царе Горохе, проследовал по ВПП вдоль позеленевшего от времени бетонного забора с натянутой поверх него ржавой колючей проволокой до места, где бетонные плиты заканчивались, и начиналась щетина высоко скошенного, судя по всему – не так давно, бурьяна. Развернувшись, тяжёлая машина, клюнув носом, замерла на месте. Двигатели сбавили обороты. Короткий радиообмен с диспетчером, и четыре турбины снова взревели, выходя на взлётный режим, и гоня пыль вперемешку с высушенным скошенным бурьяном куда-то за ограждение. Тормозные колодки разжались, и видавший виды тяжеловоз в стандартной раскраске военно-транспортной авиации ВВС СССР, но без звёзд и красного флага на киле, ускоряясь, покатился по бетонке. Вот он проскочил диспетчерскую вышку, вот нос самолёта задрался в воздух… Вот и заднее шасси простилось с землёй. Всё. Прощай, славный город Чугуев.

Под крылом, постепенно уменьшаясь, проплыли лоскутки полей, кажущиеся игрушечными с такой высоты сельские домики, нити дорог и рек… И всё скрылось в густой серой облачности. Через пятнадцать минут серый туман вокруг рассеялся, и самолёт пошёл над белоснежной облачной равниной. Заняв заданный эшелон и встав на курс, КВС включил автопилот, и тяжело откинулся на спинку кресла. Предпенсионный возраст был не только у самолёта, но и у экипажа.

— Как думаешь, куда сегодня летим? — поинтересовался командир у второго пилота.

— По документам – в Дубаи, Кирилл Андреевич.

— Угу, и везём строительную технику, — ухмыльнулся командир, — А всё-таки?

— Ну, я же не пифия… — задумался второй пилот. — Ясно, что в Африку. Я бы поставил на Йемен или Сомали. Куда ещё с Украины через Дубаи можно "строительную технику" везти?

— Ну, мало ли… Дай-ка документы на груз.

— Документы у сопровождающего… Сопровождающих. Но что там может быть необычного? Опять господин Зиков со своей очаровательной супружницей сдали нас через три – четыре звена в аренду какой-нибудь фирме-однодневке.

— Ум-гу… Каждый полёт, как на пороховой бочке, — пожаловался собеседнику командир, вытирая платочком пот с лысины.

— Ну, нам, тьфу-тьфу, пока везёт, — улыбнулся второй пилот. Вон, ребят недавно в Таиланде прихватили…

— Таиланд – это фигня, — хмуро ответил командир. Вон, белорусов в том году под Могадишо сбили, наших в Уганде… Мы жизнями рискуем, а "мистер Зиков" живёт за наш счёт в своих апартаментах в Эмиратах, и в ус не дует…

— Ну, если бы не он, мы бы вообще сейчас бомжевали, а дочери бы наши на панель пошли, казахам отдаваться, — возразил второй пилот. Сам знаешь, в Чимкенте сейчас для нас работы нет. Да и не только у нас, в Казахстане, а и по всему бывшему Союзу. Мрак и запустение… Видал, когда поляки гробанулись, показывали, сколько в Смоленске таких вот "птичек", как эта, стоят, ждут порезки?

— Да, удивительно. Самолёты одного возраста, но "прихватизированные" летают до сих пор и ещё лет десять-пятнадцать прослужат, а государственные пошли под нож.

— Да чего тут удивляться? У нас сейчас власти только воровать и умеют. Они и раньше-то воровали…

— Все воровали. Помнишь анекдот? "Приходит Косыгин к Брежневу. А Леонид Ильич у него и спрашивает: – А что народ? Ворует? А Косыгин ему и отвечает: Ворует, Леонид Ильич, ой как ворует… — Ну и пусть ворует. Лишь бы из страны не вывозили" Золотые слова, между прочим. А сейчас не только почти всё украли, но и почти всё вывезли.

— Да, вывезли… Мы вон с Украины "строительную технику" уже который год по всем горячим точкам таскаем, да моряки тоже без дела не сидят.

— Угу… Богатая была держава! Двадцать лет прошло, как её нет, а до сих пор до конца не разворовали!

— Это ты сыну моему скажи, Петьке… Вдолбили ему в школе, что в СССР все поголовно сидели в лагерях, а в перерыве между отсидками стояли в очередях за колбасой и импортной жвачкой… Тьфу!

— Ну, ты вразуми там его, как отец!

— Да куда? Я для него – неудачник. Сейчас образцы для подражания, воры, менты и депутаты. Что, впрочем, почти одно и то же.

— Ладно, Роман Александрович, — командир отстегнул ремни и поднялся с кресла. Пойду я с сопровождающим побеседую. Интересно всё же, куда летим. Да и куда оттуда. Не дай Бог, действительно опять в Сомали, да ещё и на обратном пути снова сомалийских боевиков на помощь "Хезболле" перебрасывать. Рано или поздно собьют нас евреи. И скажут, что так и было, — с этими словами командир удалился, а второй пилот во внутренней связи обратился к радисту:

— Серёж! Поставь хорошую музыку.

— Сейчас! — в наушниках затрещало, запищало… Наконец радист поймал нужную волну: "…оторваны от дома. Снова между нами города, взлётные огни аэродрома…"

— Спасибо, Серёж! Хорошая песня! — второй пилот откинулся в кресле. Как там Светка? Как Петруха? Ох, тяжело жить на свете…

"…Надо только выучиться ждать…" — доносилось сквозь равномерный гул турбин.

"Тебе повезло, ты не такой, как все,

Ты работаешь в бун-ке-ре…" — мурлыкал я себе под нос, невидящим взглядом уставившись на карту боевых действий, и сопутствующих им перемещений товарно-материальных ценностей. Очередное совещание по поводу нашей маленькой войнушки закончилось час назад, но я по-прежнему оставался в "Зале заседаний", в военное время исполняющем функции замаскированного командного пункта, пытаясь найти оптимальные пути решения неизбежно возникших в ходе операции проблем. Самый умный, однако. Другие не справились, а вот я – так всенепременно…

— Не в рифму, — осуждающе заметил по поводу моего немузыкального мычания, как обычно, находящийся рядом Сергей Петрович. Не знаю, что там он обдумывал, уткнувшись в монитор своего ноута, но запрещать человеку вкалывать во внеурочное время, когда наша будущая Родина в опасности – не наш метод. Пусть работает.

— Зато правда, — возразил я.

— В оригинале – "в офисе", — сообщил мне папаша Мюллер. Гм… Вот уж не думал, что он знаком с творчеством группы "Ленинград".

— Когда буду работать в офисе, спою "в офисе", — отмахнулся я. И вообще, Сергей Петрович, чего вы придираетесь? Я же не Бритни Спирс, и не на вручении премии "Грэмми". Пою, как умею.

— "Не стреляйте в музыканта", — улыбнулся собеседник. Я не придираюсь, я пытаюсь отвлечь руководство от тяжких дум, и напомнить ему, что пора обедать.

Я взглянул на большие стрелочные часы, висящие на одной из стен. Действительно, пора. Как говорится, война войной, а обед по расписанию. Ни дня, ни ночи здесь, под землёй нет, так что не мудрено потерять счёт часам…

Да, пожалуй, вы правы, — согласился я, протирая глаза, — Что-то я совсем со времени сбился. Пойдёмте в столовую.

Конечно, можно было бы откушать и здесь, или приказать подать обед в мою комнату, но я и так последнее время слишком часто нахожусь в одиночестве. А одиночество, пусть даже и гордое – не самая приятная вещь на свете. Хорошо ещё, что у меня клаустрофобии нет. А если бы была? Что бы сделал Василий Иосифович? Разрешил бы мне остаться на поверхности, или снял бы с занимаемой должности с формулировкой "профнепригодность"? Что-то мне казалось, что скорее всего – второе… Но, к счастью, замкнутые помещения меня не пугали, и от руководства всем этим бедламом меня никто не отстранил.