Страница 8 из 18
Выѣхавъ на озеро, мы взяли нѣсколько на востокъ отъ дороги на Ужинъ и, проѣхавши версты двѣ-три, увидали до восьмисотъ саней съ сѣдоками: на саняхъ, непремѣнно сѣдокъ, хотя бы мальчикъ, или даже дѣвочка.
— Зачѣмъ столько народу собралось? спросилъ я своего проводника.
— «А рыбу покупать у двойниковъ-ловцовъ, отвѣчалъ онъ, это все рыбаки. Сюда пріѣзжаютъ верстъ за пятнадцать, а то и больше.»
Шумъ былъ страшный между рыбаками; но очень немногіе, не болѣе сотни, толковали о дѣлѣ, прочіе же разговаривали кой о чемъ; дѣти играли. Изъ толковавшихъ о дѣлѣ на первомъ планѣ стоялъ мужикъ, съ окладистой бородой, въ новомъ дубленомъ полушубкѣ, сверхъ котораго былъ надѣтъ на распашку тулупъ тоже дубленый.
— «Всѣ двойники на озерѣ?» спросилъ онъ громкимъ, зычнымъ голосомъ.
— Теперь всѣ выѣхали! проговорили нѣкоторые.
— «Ну, слушай!» крикнулъ первый, «отступнова — рыбакамъ на кажинную дугу по гривеннику!»
— Какъ можно по гривеннику! зашумѣли въ толпѣ: теперь ловъ хорошій! Не грѣхъ прибавить! Рубль пять надо дать! Три гривенника!
— «Еще что тамъ врать!» вскрикнулъ опять дубленый тулупъ: «сказано по гривеннику, и будетъ!»
Въ толпѣ еще раздавалось: «Три гривенника! Четвертакъ! Хоть пяти-алтынный бы дать!» но тулупъ сталъ толковать съ своими, т. е. съ дѣловыми.
— «Ну давай разсчетъ дѣлать: сколько рыбаковъ надо оставить», началъ тулупъ: «къ Спасо-Пископскимъ на двухъ по 8, да Егору Степанову 7; на Самокражу Семенову 6, да Ивану Петровичу 8….»
— Къ Петру Семенычу можно прибавить, сказали въ толпѣ.
— Будетъ и шести! заспорили другіе.
— «Будетъ шести!» сказалъ тулупъ: «на Ретлю [16] пять: онъ прошлую недѣлю плохо ловилъ: рыбаки за нимъ даромъ проѣздили!…»
Такимъ образомъ, иногда немного поспоривъ, иногда настаивая, иногда уступая, онъ разсчиталъ на десять двойниковъ 68 человѣкъ рыбаковъ —. Кто на озерѣ останется? спросилъ онъ послѣ разсчета: «отходи!»
Въ сторону отошло человѣкъ до восьмидесяти; сосчитали, бросили жеребій кому отходить; потомъ сосчитали, сколько дугъ осталось, и оставшіеся рыбаки на всякую дугу дали по гривеннику. Съ каждои дугой, т. е. запряженной лошадью долженъ быть кто нибудь, хоть маленькая дѣвочка; въ противномъ случаѣ дуга лишается права на отступной гривенникъ. Я сѣлъ въ сани и поѣхалъ на тоню.
— Скажи пожалуйста, спросилъ я своего проводника: за что же рыбаки платятъ отступнаго всѣмъ, кто пріѣдетъ на озеро?
— «Такой законъ, ваше степенство», отвѣчалъ мнѣ мой проводникъ: «всѣ рыбаки, сколько ни наесть, отъ Юрьева до Ретли, всѣ пріѣзжаютъ; а чтобъ даромъ не ѣздить, получаютъ, значитъ, по гривеннику. Да и всѣмъ даютъ, кто на озерѣ случится: коли хотите, подходите, и вамъ дадутъ», прибавилъ онъ усмѣхаясь.,
— Нѣтъ, за это спасибо, сказалъ я, а скажи пожалуйста: зачѣмъ законъ такой положенъ? Вѣдь ихъ подводъ слишкомъ семьсотъ осталось, по гривеннику выходитъ слишкомъ семьдесятъ рублей, — эти деньги съ ловцовъ же выручаютъ.
— «Безъ этого нельзя», отвѣчалъ онъ: «имъ тоже хлѣбъ надо дать, оттого такой законъ изъ поконъ вѣку и положенъ: мы за этимъ не гонимся! Да и правду сказать: не всегда столько народу и скопляется: другой разъ пріѣдетъ дугъ пятьсотъ, не больше.»
Мнѣ говорилъ мой проводникъ, что онъ за себя поставилъ козака на этотъ день, чтобы ѣхать со мною.
— Сколько ты заплатилъ за день козаку? спросилъ я его.
— «Да заплатилъ дорого: пятнадцать копѣекъ,» отвѣчалъ онъ: «случается дешевле нанимаемъ.»
— Какъ же такъ: ты нанялъ работать за пятнадцать копѣекъ, а тѣ даромъ получаютъ почти по стольку же?
— «Да онъ безъ лошади!»
— Но все же мнѣ кажется, что козаку супротивъ рыбаковъ дали мало.
— «Да козаку-то заплатилъ я одинъ,» говорилъ мнѣ проводникъ, «а рыбакамъ міръ платитъ: оно и легко. Ваше степенство говоришь: съ насъ съ ловцовъ рыбакамъ деньги сходятъ. Слушай: всѣхъ двойниковъ десять, въ кажинномъ двойникѣ тридцать два человѣка; это выходитъ всѣхъ 320 человѣкъ; да съ Трехъ-Острововъ Тарасъ Ивловъ, — у того 8 человѣкъ: имъ и легко платить; а я одинъ отдавай деньги своему козаку!»
Противъ этой логики я спорить не могъ.
— Скажи пожалуйста, спросилъ я, немного помолчавъ: я хочу купить у ловцовъ рыбы?
— «Сперва, когда жеребій трясли», отвѣчалъ онъ, «можно бъ было: недостало бы жеребья — купилъ, а теперь ни за какія деньги тебѣ ловецъ не продастъ: нельзя; всю рыбу продавай рыбакамъ, что по жеребью достались.»
— Ну коли дешево дадутъ?
— «Два дни все-таки не смѣй съ озера свозить, а на третій день вези куда хочешь; только это ужъ плохо: поволочится по льду, лицо и сдастъ; да и прогулъ къ тому жъ!»
— Какъ же рыбаки покупаютъ у ловцовъ, допрашивалъ я проводника: одинъ передъ другимъ цѣну набиваютъ, или столкуются прежде?
— «Какъ можно набивать цѣну!» отвѣчалъ проводникъ: «этакъ въ задоръ войдешь, и не вѣсть что надѣлаешь! Рыбаки тоже покупаютъ рыбу скопомъ: ты говоришь: покупаю, торгую на рубль, я говорю на два, тотъ на три; такъ и дѣлятъ всю рыбу.»
— А если я скажу, что всю рыбу оставляю за собой, сказалъ я, не понимая въ чемъ дѣло: тогда какъ же другіе-то?
— «Да не то», проговорилъ онъ мнѣ съ досадою, видя мою непонятливость: «не то: сколько у кого капиталу, тотъ противъ капиталу и беретъ часть.»
— А если я скажу, что у меня капиталу сто тысячъ, а у меня ихъ нѣтъ?
— «Міръ не обманешь!» отвѣчалъ онъ мнѣ, и я не сталъ больше на это возражать.
Проѣхавши версты полторы-двѣ по озеру, мы увидѣли ловцовъ, которые, вынувши одну тоню, ѣхали на другую.
— Отчего у большаго ватамана лошадь-то хуже всѣхъ? спросилъ я у проводника.
— «Такъ случилось», отвѣчалъ онъ мнѣ: «эта лошадь не ватаманская; ватаманская вонъ подъ кругами.»
— Отъ чего же онъ на своей лошади не ѣздитъ?
— «Случается ѣздитъ и на своей, когда очередь достанется», отвѣчалъ онъ: «лошадей запрягаютъ по очереди; ватаманъ свою лошадь отдаетъ на братію, для того, что для лошади работа не ровна — запасъ тяжело возить, рѣльщика легче.»
— А если лошадь пропадетъ?
— «Случается падетъ, или въ щель [17] угодитъ: міромъ съ добычи покупаютъ.»
Калякая съ своимъ товарищемъ, мы проѣхали за ловцами, ѣхавшими въ прежнемъ порядкѣ, еще версты полторы или двѣ; потомъ большой ватаманъ взялъ нѣсколько вправо, а малый влѣво, каждый съ своимъ неводомъ, рѣльщиками, пехарями и проч. Когда ватаманы разъѣхались на полверсты или немного менѣе, большой ватаманъ показалъ мѣсто сливаломъ — такъ, съ сѣткой лопата, какъ мнѣ еще прежде объяснили.
— «Становись здѣсь!» сказалъ ватаманъ.
— «Значить, нашелъ мѣсто, гдѣ задорку быть, т. е. поддавкѣ», вполголоса проговорилъ мнѣ мой провожатый: «сейчасъ пехаря… ишь какъ пхутъ пехаря пешнями!»
Въ-самомъ-дѣлѣ пехаря молодецки работали свои, мы пешнями (ломъ съ рукояткой) и разомъ пропехали задорокъ, или поддавку, т. е. прорубили пролубь въ квадратный аршинъ.
— «Здѣсь не пропхнуть въ задорокъ рѣль-то (шестъ), рѣль-то десять саженъ печатныхъ», продолжалъ мой товарищь: «здѣсь мѣсто мелкое.»
Въ-самомъ-дѣлѣ, ватаманъ приказалъ прибавить еще пролубь аршина на два въ длину и на четверть въ ширину, такъ что эта пролубь имѣла форму лопаты. Потомъ спустилъ въ задорокъ свою рѣль, къ которой была привязана веревка въ палецъ толщиною потомъ рѣльщикъ опустилъ свою. Пехаря, расходясь подъ тупымъ угломъ, чтобъ распустить неводъ почти во всю его длину, пробивали для ватамана и рѣльщика углы, т. е. дырья въ четверть кругомъ; ватаманъ пошелъ правою стороною, а рѣльщикъ лѣвой, оба съ кутой [18], которою, опуская ее въ углы, ловили рѣль и гнали впередъ; случалось, что рѣль не попадала на уголъ, тогда ватаманъ или рѣльщикъ, какъ случится, сякомъ [19] щупали рѣль и проводили къ углу; иногда рѣль зацѣплялась подо льдомъ, рѣльщикъ наваливался на куту, рѣль спускалась ниже и проходила. Углы пехаря рубили одинъ отъ другаго на разстояніи саженъ девяти, а когда вышли тонкія веревки, къ нимъ привязали круги, т. е. толстыя веревки, за которыя тянутъ неводъ. Тонкія веревки спускаютъ руками, а толстыя тяпутъ воротами [20]. Малый ватаманъ въ то же время дѣлалъ тоже самое, только стоялъ не съ правой стороны, а съ лѣвой, т. е. противъ большаго ватамана, а его рѣльщикъ противъ рѣльщика большаго ватамана. Когда они подошли одинъ къ другому, на половину или немного больше, они стали съуживать неводъ. Когда ватаманы сошлись, пехаря пробили высохъ (пролубь, аршина въ два въ длину и четверти въ три шириной).
16
На всемъ озерѣ десять большихъ ватамановъ-двойниковъ; всѣ они живутъ на западномъ берегу: въ Спасо-Пископцѣ 3, въ Самокражѣ 2, въ Милославьскѣ 2, у Егорья 1, съ Малаго Бору (Борку) и, съ Ретли 1. Еще есть одинъ съ Трехъ-Острововъ, у того въ двойникѣ 8 человѣкъ.
17
Въ большіе морозы на Ильменѣ озеръ ледъ трескается во всю длину или ширину отъ берега до берега, и даетъ щели, въ оттепель ледъ сдвигается и, разумѣется, сходится не по прежнему, а находитъ одна льдина на другую, и образуетъ гряду, которую на дорогахъ пробиваютъ. Щели ловцы тоже считаютъ своею обязанностію на дорогѣ задѣлывать, что очень не трудно: отколятъ льдину и подвинутъ къ трещинъ.
18
Кута дѣлается изъ деревянной палки толщиной пальца въ два съ половиной и длиной аршина 2, къ одному концу придѣлываются вилочки, которыми захватываютъ рѣль и гонятъ впередъ, а съ другаго очень пологую дугу въ ширину груди; когда рѣль зацѣпитъ за ледъ, на эту дугу налягутъ, рѣль спустится ниже и ее легко гнать впередъ.
19
Сякъ — деревянный шестъ съ загибиной.
20
Ворота: утверждаютъ вертикально на саняхъ ось, на которую надѣваютъ бочку, на бочку же наворачиваютъ канатъ, а чтобъ сани не двигались, къ нимъ привязываютъ топоръ, который вбиваютъ въ ледъ.