Страница 79 из 92
Но конечные результаты моего изслѣдованія, подтверждаемые документами, оказались ужасны для Блаватской: я убѣдился, что вся ея теософическая дѣятельность — обманъ, обманъ, и еще обманъ! Обращаюсь ко всѣмъ порядочнымъ людямъ и спрашиваю: что же мнѣ было дѣлать? могъ-ли я молчатъ передъ такъ или иначе заинтересованными въ дѣлѣ лицами, молчать и скрывать правду ради моихъ личныхъ отношеній къ Блаватской въ такомъ вовсе не личномъ, а общемъ дѣлѣ?!
Я далъ свои показанія для заинтересованныхъ лицъ — и сдѣлалъ это тогда же, въ началѣ 1886 года, открыто, въ Парижѣ, не послѣ смерти Блаватской, а при ея жизни, когда она была окружена друзьями. Я сдѣлалъ это и, не убоясь, подвергся «теософскому» мщенію.
Въ Россіи я молчалъ пока «заинтересованныхъ» не было или было мало. Поднимать это дѣло — значило бы обращать на него общее вниманіе, Я находилъ, что полезнѣе для нашего общества ждать пока кто нибудь не заговоритъ во всеуслышаніе объ этомъ грандіозномъ обманѣ какъ объ интересной своей новизною истинѣ,- и тѣмъ принудитъ меня, во исполненіе моего долга передъ обществомъ, къ отвѣту. Г-жа Желиховская заговорила во всеуслышаніе, измѣняя дѣйствительность до полной неузнаваемости — и я долженъ былъ прервать мое молчаніе. Обращавшимся же за всѣ эти годы прямо и словесно ко мнѣ — я всегда открывалъ правду.
Во время печатанія «Современной жрицы Изиды» я убѣдился, что весьма многіе смотрятъ на эти статьи именно какъ на исполненіе мною моего прямого передъ обществомъ долга; кромѣ того я получалъ письма отъ людей, мнѣ даже лично неизвѣстныхъ, благодарившихъ меня за мой трудъ, который мнѣ-то самому ужь никакъ не могъ доставить удовольствія, а былъ только неизбѣжной тягостью. Смыслъ моихъ статей отмѣтило и «Русское Обозрѣніе», прежняя редакція котораго неосмотрительно помѣстила у себя «заклинанія» г-жи Желиховской. Въ ноябрьской книгѣ этого журнала за 1892 годъ, г-нъ Л. Тихомировъ пишетъ: «г-жа Блаватская, основательница Теософическаго общества, имѣла безъ сравненія больше вліянія и извѣстности заграницей, нежели у насъ. Тѣмъ не менѣе, при имѣющихся у насъ элементахъ сектантскаго мистицизма, она, хотя по смерти, могла бы перенести свое вліяніе и къ намъ. Поэтому нельзя безъ живого любопытства читать статей Всев. С. Соловьева „Современная жрица Изиды“, въ „Русскомъ Вѣстникѣ“.
Мой разсказъ, подтверждаемый приводимыми мною документами, готовыми для какой угодно экспертизы, служитъ значительнымъ дополненіемъ къ весьма обстоятельному разслѣдованію многихъ чудесъ Блаватской, опубликованному Лондонскимъ психическимъ обществомъ. Съ этимъ трудомъ Лондонскаго общества, совершенно доселѣ у насъ неизвѣстнымъ, я знакомлю, въ переводѣ, моихъ читателей. Что же касается свѣдѣній, сообщенныхъ г-жей Желиховской въ „Русскомъ Обозрѣніи“, — тамъ, гдѣ я ихъ касался, фантастичность ихъ мною объяснена и доказана, не голословными заявленіями, а фактами противъ которыхъ возразить рѣшительно нечего.
Такимъ образомъ г-жа Желиховская оказалась, разумѣется, въ крайне обидномъ положеніи передъ вызваннымъ ею духомъ, съ которымъ ей никогда не справиться. Кто же виноватъ, если особа, разрѣшившая себѣ, подъ видомъ правды, разсказывать публикѣ, на нѣсколькихъ печатныхъ листахъ, разнообразныя и зловредныя выдумки, — должна нести послѣдствія такого дѣянія!
Но г-жа Желиховская — дама сердитая, рѣшительная, безъ предразсудковъ. Къ тому же, послѣ моей „Изиды“, и терять то ужь ей нечего. Приготовила г-жа Желиховская свой „отвѣть“ на мою „Изиду“ и, такъ какъ „Русскій Вѣстникъ“, вслѣдствіе особенностей содержанія этого „отвѣта“, отказался его печатать, — издала его „отдѣльной брошюрой“. Предварительно г-жа Желиховская заявила въ „Новомъ Времени“, что эта ея брошюра будетъ „сплошь составлена изъ моихъ писемъ и отвѣтовъ мнѣ лицъ, задѣтыхъ моей сатирой(!!) и ясно докажетъ фантастичность всѣхъ моихъ изобличеній какъ Е. П. Блаватской, такъ и ея самой, г-жи Желиховской“.
Это произведеніе сестры „основательницы теософическаго общества“ появилось 1-го апрѣля. Первое апрѣля — „день обмановъ“, — обманомъ, да еще и какимъ! далеко не невиннымъ!! — оказалась эта такъ внушительно оповѣщенная брошюра.
Г-жа Желиховская сама однако и показываетъ своимъ читателямъ ка#къ именно надо относиться къ ея сообщеніямъ. На стр. 125 своей брошюры она прямо открываетъ, что способна не только на „полубезуміе“, но и на полное „безуміе“ — и, въ такомъ состояніи, ничего не помнитъ; что, подъ вліяніемъ раздраженія, она даетъ свои показанія „въ самомъ крайнемъ, преувеличенномъ раздраженіемъ смыслѣ“.
Ну, а что она раздражена противъ меня и доведена до безумія послѣ „Изиды>-въ этомъ, конечно, никто не можетъ сомнѣваться!
Свою новую „правду“ г-жа Желиховская начинаетъ съ такого дѣйствія: печатно заявивъ, что ея брошюра сплошь составлена изъ моихъ писемъ и отвѣтовъ мнѣ „лицъ“ — она печатаетъ моихъ писемъ 20 страницъ; отвѣтовъ мнѣ „лицъ“ 4 1/2 страницы — всего 24 1/2 страницы изъ 177-ми, составляющихъ брошюру. Остальныя 152 1/2, страницы — суть собственныя разглагольствованія и голословныя увѣренія г-жи Желиховской. На ея языкѣ это называется: „сплошь“. Ну какъ же не 1-е апрѣля и не „самый крайній, преувеличенный смыслъ!“
I
Мои письма
Однако это только первая и наимельчайшая изъ погрѣшностей г-жи Желиховской. Вѣдь и на двадцати малыхъ страницахъ могутъ быть помѣщены совсѣмъ убивающія меня письма. Нечего объяснять, что моя противница выбрала изъ своего запаса самыя ужасныя, уличающія меня строки, а все другое — опустила. При ея обѣщаніи «ясно доказать ими фантастичность моихъ изобличеній» и зная, что такихъ писемъ я никогда, конечно, не писалъ — что могъ я подумать?! Я полагалъ, что… г-жѣ Желиховской доставлены теософами не мои письма и что мнѣ придется доказывать это при помощи экспертовъ. И что же! это отрывки и надерганныя строки изъ моихъ, несомнѣнно моихъ писемъ: я хоть и не видалъ ихъ и не могу помнить каждаго слова, написаннаго мною девять и восемь лѣтъ тому назадъ, но не выражаю никакого сомнѣнія въ ихъ подлинности. Я, вмѣстѣ съ каждымъ внимательнымъ и добросовѣстнымъ читателемъ моей «Изиды», ознакомившемся и съ этой «брошюрой», долженъ только изумляться — зачѣмъ понадобилось г-жѣ Желиховской печатать эти отрывки, которые, отъ перваго и до послѣдняго слова, ничуть не компрометтируютъ правдивость моего разсказа, а нѣкоторые служатъ отличнымъ его подтвержденіемъ и дополненіемъ.
Разсчитывая единственно на читателей, совершенно незнакомыхъ съ моей «Изидой», г-жа Желиховская останавливается, главнѣйшимъ образомъ, на письмахъ моихъ 1884 и первой половины 1885 года, т. е. времени моего искреннѣйшаго участія и большой жалости лично къ Блаватской и колебанія относительно окончательнаго взгляда на всѣ ея феномены. Вотъ, дескать, какого онъ былъ высокаго о ней мнѣнія и какъ увлекался! Если же его письма къ ней и ко мнѣ были неискренни — то какое коварство и т. д. и т. д.! Однако вѣдь я самъ въ «Изидѣ» (стр. 33, 59, 65, 75–77, 86–87, 88, 96–97 и др.) откровеннѣйшимъ образомъ разсказалъ и о моемъ увлеченіи, усиленномъ разстроенными тогда моими нервами, и о моемъ исканіи что въ Блаватской и ея феноменахъ истинно, а что ложно, и о моемъ двойственномъ чувствѣ къ этой удивительной женщинѣ, то привлекавшей къ себѣ до глубокой жалости, то отталкивавшей отъ себя до еще болѣе глубокаго отвращенія. Я не скрылъ ничего — и всякій безпристрастный, разумный человѣкъ, прочтя «Изиду», почувствуетъ психическую вѣрность, моего разсказа, а также сниметъ съ меня обвиненіе въ коварствѣ. Съ какой же стати г-жа Желиховская силится выламывать двери, мною самимъ открытыя настежъ?!
Только послѣ событій въ Вюрцбургѣ я избавился отъ чувства жалости къ Блаватской. Только въ Петербургѣ, въ концѣ 1885 года, узнавъ роль Блаватской въ «исторіи Могини» и выслушавъ всѣ показанія г-жи Желиховской и ея близкихъ о «нашей жріцѣ Изиды», я пересталъ колебаться. Факта и свойства своихъ показаній не отрицаетъ и сама г-жа Желиховскал (стр. 124–125 брошюры); только, конечно, въ очевидное противорѣчіе со своими же письмами, говоритъ теперь, что я ихъ выпытывалъ, а она давала ихъ «въ безуміи» и давала показанія… невѣрныя. Но какъ г-жу Желиховскую, такъ и свидѣтелей, на которыхъ она указывала, я безумными не считалъ, и не могъ думать, что сестра показываетъ на свою сестру самыя ужасныя вещи… невѣрно. Отъ такихъ показаній родной сестры Блаватской я пришелъ въ ужасъ и рѣшилъ, что далѣе ее щадить на основаніи личныхъ отношеній, потому, что она сама — «необыкновенный феноменъ», талантлива и моя соотечественница, — невозможно.