Страница 69 из 92
Письмо это не дошло еще по назначенію, какъ Е. П. Блаватская послала вслѣдъ за нимъ другое, отъ 14 ноября. Оно весьма краснорѣчиво и полно значенія для ея характеристики.
«Нѣтъ недѣли еще, какъ я писала вамъ и вотъ — горько каюсь въ томъ уже! Сегодня утромъ, по обыкновенію моему, когда я въ городѣ, я сидѣла у единственнаго друга моего, многоуважаемаго всѣми здѣсь Andrew Jackson Davis'а, онъ получилъ ваше письмо, писанное по-французски и, незная хорошо языка, просилъ меня прочесть и перевесть. Въ письмѣ этомъ вы пишете: „J'ai entendu parler de M-me Blavatsky par un de ses parents, qui la dit un medium assez fort. Malheureusement ses communications se ressentent de son moral, qui n'a pas été des plus sévères“ [98]. Кто бы вамъ ни говорилъ обо мнѣ, они говорили правду, въ сущности, если не въ подробностяхъ; только видитъ одинъ Богъ, что выстрадала я за мое прошлое. Видно ужь такова судьба моя, что нѣтъ мнѣ на землѣ прощенья. Это прошлое, какъ печать проклятья на Каинѣ преслѣдовало меня всю жизнь и преслѣдуетъ даже сюда, въ Америку, куда я уѣхала, подальше отъ него и отъ людей, которые меня знали въ молодости. Вы сдѣлались невинной причиной тому, что теперь я буду принуждена бѣжать куда-нибудь еще подальше — куда? не знаю. Я не обвиняю васъ, видитъ Богъ, что писавши эти строки, я не имѣю ничего въ душѣ противъ васъ, кромѣ глубокаго, давно знакомаго мнѣ горя, за неисправимое прошлое. Andrew Jackson, который чувствуетъ и читаетъ людей яснѣе всякой книги (а въ этомъ никто не сомнѣвается кто его знаетъ), сказалъ мнѣ на это только слѣдующія многознаменательныя слова: „я васъ знаю, такой какъ вы есть теперь, и чувствую васъ, до вашего же прошлаго я не хочу и не могу касаться, я напишу г-ну Аксакову, что онъ не знаетъ васъ лично, я же — знаю“. Эти слова, сказанныя А. Ж. Дэвисомъ, достаточны будутъ для васъ, и мнѣ нѣтъ болѣе надобности стараться васъ увѣрять, что M-me Blavatsky, 20 лѣтъ назадъ, или теперь, когда ей за 40 уже — двѣ особы. Я „спиритка“, и „спиритуалистка“ въ полномъ значеніи этихъ двухъ названій… Я была „матерьялисткой“ почти до 30 лѣтъ, и вѣрила и не вѣрила въ спиритизмъ. Не вѣря въ Бога, я не могла вѣрить въ будущую жизнь. Нравственность и добродѣтель я принимала за общественное одѣяніе, ради приличія — un masque social que l'on n'appliquait sur la figure que pour ne pas choquer l'estetique de son voisin, comme on mettrait du taffetas anglais sur une laide blessure[99]. Я ненавидѣла „общество“ и такъ называемый свѣтъ, какъ ненавидѣла лицемѣріе въ какомъ бы оно видѣ ни проявлялось — ergo: шла противъ общества и установленныхъ приличій на проломъ. Результатъ: три строчки въ вашемъ письмѣ, которыя пробудили во мнѣ все прошлое и растравили всѣ старыя раны. Болѣе 10 лѣтъ уже я спиритка и теперь вся жизнь моя принадлежитъ этому ученію. Я борюсь за него и стараюсь посвящать оному всѣ минуты жизни моей. Будь я богата, я бы употребила всѣ мои деньги до послѣдняго гроша pour la propagande de cette divine vérité[100]. Мои средства очень плохи и я принуждена жить трудами своими, переводами и писать въ журналахъ.
Вотъ почему, я обратилась къ вамъ, съ предложеніемъ переводить на русскій языкъ все, что выходитъ здѣсь о спиритуализмѣ. Я перевела Эдвина Друда и онъ давно готовъ, также я перевожу теперь письма (Colonel H. S. Olcott), которыя производятъ въ эту минуту такую революцію въ умахъ матерьялистовъ.
Онъ инвестигировалъ, 8 недѣль, матерьялизаціи духовъ у Eddy Brothers въ Вермонтѣ и я была у нихъ и жила 2 недѣли на фермѣ у нихъ, гдѣ съ нимъ и познакомилась. Его письма и сочиненія достойные соперники книгъ Роберта Дэль Оуена (Оwen), Эпса Саржента и другихъ защитниковъ. Но теперь, когда я узнала ваше справедливое, хотя суровое мнѣніе обо мнѣ, я вижу, что нѣту для меня спасенья кромѣ смерти. До гроба придется мнѣ тянуть „ce boulet de galerien social“[101]. Видно ни раскаяніе, ни добровольное изгнанье изъ родины, гдѣ есть у меня и братья и сестры и любимые родные, которыхъ я никогда уже не увижу на землѣ — ничто не усмиритъ гнѣва этого разъяреннаго дикаго звѣря, котораго зовутъ публичнымъ мнѣньемъ!
Одна есть у меня къ вамъ просьба: не лишайте меня добраго мнѣнія Andrew J. Davis'а. Не раскрывайте передъ нимъ того, что если онъ узнаетъ и убѣдится, заставитъ меня бѣжать на край свѣта. У меня осталось лишь одно убѣжище для себя въ мірѣ — это уваженіе спиритуалистовъ Америки, тѣхъ, которые ничего не презираютъ столько — какъ „free love“[102].
Неужели вамъ принесетъ удовольствіе на вѣки убить нравственно женщину, которая ужь и такъ убита обстоятельствами? Извините за длинное письмо и примите увѣреніе въ глубокомъ уваженіи и преданности готовой къ услугамъ
Елены Блаватской.
23. „Irvin Place, New Iork“.
Конечно, ея корреспондентъ, получивъ это письмо, поспѣшилъ увѣрить, что ему „не принесетъ никакого удовольствія навѣки убить нравственно женщину“.
Е. П. Блаватская снова писала изъ Гартфорда, 13 декабря 1874 года:
„Не знаю какъ благодарить васъ за вашу неизмѣримую доброту. Имѣя право презирать меня, какъ всякій благородный человѣкъ, за мою прошлую, грустную репутацію, вы такъ снисходительны и великодушны, что пишете мнѣ… Если есть у меня надежда на будущее, то это только за гробомъ, когда свѣтлые духи помогутъ мнѣ освободиться отъ моей грѣшной и нечистой оболочки. Извините меня и простите, если я, въ минуту отчаянія, написала вамъ мое глупое второе письмо. Я васъ не поняла и думала, что вы, какъ и другіе, судите только по наружности. Прочитавъ ваше письмо, я увидѣла, какъ ошиблась въ васъ, и что вы готовы подать руку помощи даже и такой, какъ я грѣшная… Письмо ваше я получила какимъ-то чудомъ, котораго право не понимаю (слѣдуетъ пространное описаніе, какимъ образомъ письмо, посланное въ Нью-Іоркъ, очутилось въ Филадельфіи самымъ, якобы, сверхъестественнымъ образомъ). Я нахожусь на два дня по дѣламъ въ Гартфордѣ. Я пріѣхала посовѣтоваться съ полковникомъ Олкоттомъ на счетъ нѣсколькихъ перемѣнъ въ его письмахъ и добавленіяхъ. Онъ издаетъ теперь книгу на тэму своихъ писемъ въ „Grafic“ книга такъ дополнена, что составляетъ 2 части, 600 страницъ. 1-ая часть будетъ составлена изъ оригинальныхъ писемъ, а 2-ая — публичное мнѣніе о спиритуализмѣ, антагонизмъ между наукой, религіей и феноменами спиритуализма. Послѣдній въ томъ видѣ, какъ онъ проявляется уже 40 лѣтъ въ общинѣ Шекеревъ и т. д. Книга эта слишкомъ обширна, чтобы ее переводить… лучше будетъ, если я пришлю переводъ писемъ такъ, какъ они были напечатаны въ „Daily Grafic“. Всѣ рисунки и иллюстраціи духовъ я наклеиваю на листы переводовъ. Портретъ одного Гассанъ-Аги какъ онъ являлся мнѣ матерьялизованный въ Читтенденѣ, въ виду 40 человѣкъ, и говорилъ со мной половину по-русски, а половину по-грузински. Портретъ дяди моего Густава Алексѣевича Гана, который также являлся два раза. Вообще я играю большую роль въ письмахъ Олкотта, такъ какъ всѣ 7 духовъ, явившіеся ко мнѣ на фермѣ въ Вермонтѣ, послужили величайшимъ торжествомъ à la cause du Spiritualisme. Пока говорили духи только по-англійски и по-французски on avait raison de douter peut-être, car il était possible de soupèo
98
«Я слышалъ о г-жѣ Блаватской отъ одного изъ ея родственниковъ, который считаетъ ее сильнымъ медіумомъ. Къ несчастію ея сообщенія отзываются ея нравственностью, бывшей не изъ самыхъ строгихъ».
99
«за общепринятую маску, которую надѣвали только для того, чтобы не оскорблять эстетическаго чувства своего сосѣда, какъ прикрыли бы англійской тафтою безобразную рану».
100
«для пропаганды этой божественной истины».
101
«влачить цѣпь общественнаго каторжника».
102
«свободную любовь».
103
Е. П. Б. забыла, что полтора мѣсяца передъ тѣмъ она писала о томъ, что видѣла тамъ даже «своего отца, дядю и другихъ родныхъ и говорила съ ними какъ при жизни». Теперь объ отцѣ и другихъ родныхъ упоминанія навсегда прекратились — остался одинъ дядя. Портретъ «этого дяди» былъ срисованъ на фермѣ Эдди съ натуры и помѣщенъ въ «Grafic»; но оказалось, что почтенный покойникъ, за время своего пребыванія «на томъ свѣтѣ», измѣнился до неузнаваемости — съ чѣмъ впослѣдствіи должна была согласиться и сама Е. П. Б.
104
Вероятно, опечатка. Должно быть «believe and have faith». — Прим. ред. Викитеки.
105
«имѣли, можетъ быть, основаніе сомнѣваться, потому что было возможно заподозрить какое-нибудь фокусничество. Но разъ что семь матеріализованныхъ духовъ, во плоти, всѣ различно одѣтые, въ своемъ національномъ костюмѣ, и говорящіе на шести различныхъ языкахъ: русскомъ, турецкомъ, грузинскомъ, татарскомъ, мадьярскомъ и итальянскомъ, — появлялись каждый вечеръ и всѣ ихъ слышали говорящими подобно живымъ людямъ — дѣло приняло совсѣмъ иной видъ. Происходитъ настоящая революція. Я получаю письма изо всѣхъ странъ и отъ всѣхъ издателей (!!!). Одинъ докторъ по фамиліи Beard, проведшій всего день въ Читтенденѣ, позволилъ себѣ оскорбить всѣхъ спиритовъ, назвавъ ихъ въ журналахъ „слабоумными и идіотами“, и я ему дважды отвѣчала. Самые почтенные спириты какъ Robert Dale Owen, D-r Child и другіе обратились ко мнѣ съ благодарственными письмами и издатели самаго большого въ Америкѣ издательскаго общества, здѣсь въ Гартфордѣ, написали мнѣ предлагая сочинить (!) томъ писемъ о различныхъ фазахъ спиритизма и о физическихъ проявленіяхъ духовъ, видѣнныхъ мною въ Индіи, въ Африкѣ и въ другихъ странахъ. Я бы нажила (этой книгой) себѣ состояніе, еслибы я, къ несчастію, не носила моего проклятаго имени Блаватской. Я не смѣю рискнуть подписать этимъ именемъ какую бы то ни было книгу. Это могло бы вызвать слишкомъ опасныя для меня воспоминанія. Я предпочитаю потерять двѣнадцать тысячъ долларовъ, которыя мнѣ даютъ, — ибо издатели предлагаютъ 12 центовъ съ экземпляра и гарантируютъ продажу ста тысячъ экземпляровъ. Вотъ горькіе плоды моей молодости, посвященной мною Сатанѣ и всѣмъ дѣламъ его! Ну, да что тутъ! Я пришлю вамъ, милостивый государь, въ концѣ недѣли пакетъ съ разными вырѣзками изъ газетъ, са- мыхъ уважаемыхъ здѣсь. Я пришлю вамъ также два напечатанныхъ моихъ письма, ибо это заранѣе дастъ вамъ понятіе о громадномъ интересѣ, который должна возбудить книга, подобная книгѣ Олкотта. Представьте себѣ матерьялизованныхъ духовъ русскихъ служанокъ, говорящихъ на родномъ языкѣ, молодыхъ грузинъ, курдовъ, венгерскихъ и итальянскихъ гарибальдійцевъ и, наконецъ, моего дядю, русскаго Предсѣдателя Гражданской Палаты въ Гроднѣ съ анненскимъ крестомъ на шеѣ, появляющихся за 6.000 льё отъ насъ, въ уединенной фермѣ, затерянной среди горъ Вермонта, — при посредствѣ медіумовъ — грубыхъ фермеровъ, говорящихъ плохо даже на своемъ родномъ языкѣ,- и все это ради меня, которую они совсѣмъ не знаютъ, при собраніи въ 40 человѣкъ, состоящемъ изъ скептиковъ репортеровъ, докторовъ, духовныхъ лицъ, порядочныхъ людей подобныхъ Олкотту и другихъ! Къ довершенію же всего въ отдѣльномъ „темномъ“ сеансѣ одинъ духъ приноситъ мнѣ медаль моего отца за турецкую войну 1828 года и говоритъ мнѣ, при всѣхъ, слѣдующія слова: „Я приношу вамъ, Елена Блаватская, знакъ отличія, полученный вашимъ отцомъ за войну 1828 года. Эта медаль получена нами, — посредствомъ вліянія вашего дяди, который явился вамъ этой ночью, — изъ могилы вашего отца въ Ставрополѣ и я приношу ее вамъ какъ знакъ памяти отъ насъ, въ которыхъ и которымъ вы вѣрите“.