Современная жрица Изиды

Quant à votre seconde supposition qui serait que m-r Sol. est irresponsable-elle me fait sourire, surtout lorsque je songe que cet argument est invoqué par mad. Blav. sans doute. Je vous assure que si la correspondance de m-r Sol. et de m-me Blav. était soumise à l'examen de docteurs aliénistes, ils ne seraient pas embarrassés pour prononèer et dire lequel des deux est dans son bon sens. J'ai à ce sujet le témoignage du D-r Charles Richet. Mais permettez moi de relever une contradiction qui est de votre chef. Vous me conseillez de ne pas communiquer le dossier Blavatsky-et c'est tout à fait mon avis, n'ayant qu'un seul désir c'est que cette affaire soit enterré au plus vite. Et d'autre part, vous dites que si m-r Sol. n'obeit pas aux injonctions de mad. Blav. (car je ne veux pas considérer qu'elles vie

Казалось бы — на такое письмо ужь нечего отвѣтить, да оно и написано было въ тонѣ, не требовавшемъ отвѣта. Но Е. П. Блаватская все же не могла успокоиться — и послушный Гебгардъ опять сѣлъ за свое бюро и писалъ. При этомъ онъ чувствовалъ себя обиженнымъ, проигравшимъ партію, волновался, хотѣлъ язвить и говорить колкости, — а потому ему можно извинить какъ значительную глупость его письма, такъ и ошибки во французскомъ языкѣ.

«Je reponds à votre lettre pour relever une erreur de votre part… il s'agit de la soi disante contradiction que vous me reprochez. Certes vous auriez raison, chère Madame, si comme vous le dites, ma lettre avait été inspirée par madame Blav. Bien sur elle m'a priée de vous dire ce que madame Y. nous avait raconté. Mais je vous affirme que toute la pensée qui m'a engagée de vous écrire si longuement vient de moi seule. Aussi en vous priant de ne pas continuer de montrer votre dossier Blavatsky ma seule raison a été d'agir dans votre propre intérêt [87]. Dieu sait que je n'ambitio

Само собою разумѣется, что на эти вздоры Гебгардъ не получилъ отъ m-me де-Морсье никакого отвѣта. Онъ не могъ также исполнить своего намѣренія, т.-е. сообщать ей о дальнѣйшемъ ходѣ дѣла, такъ какъ ровно никакого «хода дѣла» не было. Елена Петровна и К® убѣдились, что игра ихъ проиграна, что m-me де-Морсье непоколебима, что запугать ни меня, ни ее не удалось. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ я узналъ, что этотъ самый Гебгардъ разочаровался въ Е. П. Блаватской. По крайней мѣрѣ вотъ что онъ писалъ m-me де-Морсье по поводу какой-то диффамаціи, пущенной въ печати Еленой Петровной:

«La seule chose qui me surprend, c'est que co

Это было послѣднее свѣдѣніе, полученное мною о Блаватской. Я жилъ въ Петербургѣ и съ тѣхъ поръ только случайно слыхалъ что-либо о «теософическомъ обществѣ». Съ г-жей Y., послѣ ея эльберфельдскихъ «битвъ за правду и за меня» я, конечно, прекратилъ всякія сношенія.

Время отъ времени мнѣ приходилось обнаруживать слѣды «тайнаго теософскаго мщенія», меня не оставлявшаго въ покоѣ. Я натыкался на удивительныя клеветы и сплетни — и за ними, въ концѣ концовъ, почти всегда оказывался хвостъ или г-жи X., или г-жи Y., или кого-нибудь изъ друзей Блаватской. Каковы дѣйствительные размѣры вреда, принесеннаго мнѣ этимъ мщеніемъ, — я не знаю…

XXV

Портретъ Е. П. Блаватской, съ помощью ея самой и близкихъ ей лицъ, мною набросанъ. Мнѣ пришлось, волей-неволей, останавливаться на самыхъ отталкивающихъ чертахъ ея, раскрыть многія нравственныя язвы этой феноменальной женщины. Еслибъ я вздумалъ прослѣдить часъ за часомъ все мое знакомство съ нею, передать всѣ ея слова и дѣйствія, всѣ мелкіе, хотя всегда болѣе или менѣе характерные, факты, которыхъ я былъ свидѣтелемъ, — мнѣ надо было бы написать огромную книгу. Я долженъ былъ ограничиваться вещами, такъ или иначе выдающимися.

86

«Я должна вамъ сказать, что вовсе не имѣю намѣренія служить посредникомъ между г-жей Б. и г-номъ С. Однако, на сей разъ, такъ какъ это вы дружески обращаетесь ко мнѣ, позвольте отвѣтить вамъ въ нѣсколькихъ словахъ. Прежде всего — дѣла „теософическаго общества“ меня больше не касаются, такъ какъ я подала свою отставку. Со вздохомъ облегченія я отрѣзала себя отъ всего этого, благодаря небо. Что же касается новыхъ доказательствъ въ настоящемъ дѣлѣ, которыя вы приводите, — подумавъ немного вы поймете, что они не имѣютъ для меня никакой цѣны. Г. С. нашъ другъ, онъ жилъ въ теченіе мѣсяцевъ въ ближайшихъ отношеніяхъ съ нашимъ семействомъ, и мы, слѣдовательно, имѣемъ нѣкоторыя права для притязанія знать его очень хорошо. Г-жа Y. и ея дочь (хоть я и видала первую изъ нихъ нѣсколько дней въ Парижѣ) совершенныя для меня незнакомки, и ихъ слова не могутъ имѣть значенія передъ словами г. С. Когда г. С. скажетъ или напишетъ мнѣ то, что онъ, какъ вы предполагаете, говорилъ г-жѣ Y.,- тогда мы посмотримъ; но я очень спокойна на этотъ счетъ. Г. С. подтвердитъ все, что онъ написалъ и подписалъ своимъ именемъ въ Парижѣ. Онъ только прибавитъ (и вотъ этотъ-то пунктъ и можетъ объяснить всю поднявшуюся болтовню), что онъ вовсе не имѣлъ намѣренія обвинять г-жу Блав. по поводу ея частной жизни, которая насъ никоимъ образомъ не касается; но что онъ обвиняетъ ее во всѣхъ обманахъ, произведенныхъ ею для основанія „теософическаго общества“. Это же самое говорила вамъ и я въ моей гостиной. Что же касается вашего второго предположенія относительно невмѣняемости г. С, — оно заставляетъ меня улыбаться, особенно когда я подумаю, что этотъ аргументъ, конечно, исходитъ отъ г-жи Блав. Увѣряю васъ, что если бы переписка г. С. и г-жи Б. была представлена на заключеніе докторовъ-сцеціалистовъ по душевнымъ болѣзнямъ, они не затруднились бы рѣшить — кто изъ двухъ въ здравомъ разсудкѣ. Объ этомъ я имѣю свидѣтельство доктора Шарля Ришэ. Но позвольте мнѣ указать на противорѣчіе, относящееся къ вамъ. Вы мнѣ совѣтуете никому не показывать „дѣло Блаватской“-и я сама такъ же думаю, имѣя одно только желаніе, чтобъ это дѣло было погребено какъ можно скорѣе. А съ другой стороны вы говорите, что если г. С. не покорится требованіямъ г-жи Б. (ибо я не хочу предполагать, чтобы такія требованія исходили отъ васъ), вы ей посовѣтуете противъ него дѣйствовать. Такимъ образомъ, вы сами сдѣлаете гласнымъ это дѣло. Я ни на одно мгновеніе не сомнѣваюсь въ томъ, что г. С. отвѣтитъ только глубочайшимъ презрѣніемъ на предложенія г-жи Б. Развѣ честный человѣкъ можетъ имѣть два противуположныхъ одно другому слова? Если бы г-жа Б. внимательно прочла письма къ ней г. С., она бы увидѣла, что онъ готовъ на все… Наконецъ, чего же она хочетъ? гласности? Ахъ, милостивый государь, какимъ же это образомъ люди, любящіе теософію, могутъ толкать г-жу Б. на этотъ путь? Ну, да если это должно случиться, — оно и будетъ и каждый пойдетъ въ битву, сильный собственнымъ оружіемъ. Вотъ 6 мѣсяцевъ, какъ я отвѣчаю презрительнымъ молчаніемъ на всѣ глупыя сплетни, ходящія относительно меня и моихъ друзей; но въ тотъ день, когда клевета зайдетъ слишкомъ далеко и станетъ публичной, — увидятъ, боюсь ли я! Повѣрьте, что въ этотъ день, какъ въ печати, такъ и не въ печати, повѣрятъ не разъясненіямъ г-жи Y., а переводу присяжнаго эксперта. Да и наконецъ, еслибы даже возбудился споръ относительно одной фразы — содержаніе всѣхъ писемъ г-жи Б. окажется достаточнымъ для того, чтобы обвинить ее въ глазахъ общественнаго мнѣнія. Тогда обнаружатся не только инциденты Б. — С. или Л. — М. Отовсюду всплывутъ новыя вещи, которыя, если даже все и не выяснится окончательно, загрязнятъ „теософическое общество“ и забрызгаютъ грязью его членовъ, ибо никто не повѣритъ, чтобы такое количество разумныхъ людей были только одураченные. Таково, говорю вамъ, будетъ сужденіе свѣта и можно сколько угодно имѣть за себя свою совѣсть а все же непріятно быть подозрѣваемымъ»…

87

«Запугайте ее хорошенько!» — очевидно требовала Блаватская.

88

Въ дѣйствительности — я постоянно видался съ m-me де-Морсье болѣе двухъ лѣтъ, а г-жу Y. видалъ одинъ мѣсяцъ въ Парижѣ въ началѣ лѣта 1884 г., затѣмъ въ теченіе трехъ мѣсяцевъ осенью 1885 года въ Петербургѣ. Семью же ея я лично зналъ всего три мѣсяца. Но г-жа Y. и ея дочь, ничто же сумняся, заявляли, по приказанію Блаватской, о своей интимной дружбѣ со мною, продолжавшейся многіе годы, дабы имѣть видъ самыхъ наидостовѣрнѣйшихъ свидѣтелей.

89

«Отвѣчаю на письмо ваше, чтобы указать на одну вашу ошибку… дѣло касается мнимаго противорѣчія, въ которомъ вы меня упрекаете. Конечно, вы были бы правы, еслибы, какъ вы говорите, мое письмо было вдохновлено г-жей Блаватской. Разумѣется, она просила меня сообщить вамъ то, что разсказала намъ г-жа Y. Но я утверждаю, что мысль, заставившая меня такъ много написать вамъ, исходитъ отъ меня одного. Прося же васъ не продолжать показывать „дѣло Блаватской“, я имѣлъ въ виду только ваши интересы. Видитъ Богъ, что я не желаю гласности этого дѣла… но если инцидентъ Б. — С. будетъ имѣть послѣдствія, я не сомнѣваюсь, что клеветы на г-жу Б. окажутся для васъ источникомъ большихъ непріятностей. Недостаточно будетъ сказать, что вы не имѣли намѣренія обвинять г-жу Б. и т. д. — фактъ, что вы повторяли клеветы С., достаточенъ въ глазахъ закона. Прошу васъ видѣть въ моихъ словахъ только доброе и искреннее желаніе служить вамъ. Я считалъ своимъ долгомъ предупредить васъ, — вы же свободны поступать какъ вамъ угодно. Тотъ же долгъ заставляетъ меня указать, что, по-моему, вы напрасно такъ пренебрежительно относитесь къ г-жѣ Y. и ея дочери или, вѣрнѣе, къ ихъ правдивости. Вы знали г. С. 3 или 4 мѣсяца, а эти дамы его ближайшіе друзья въ теченіе годовъ!.. Очень жаль, что я не докторъ, какъ вашъ другъ г. Ришэ — физіологическое (?) изслѣдованіе характера г. С. было бы чрезвычайно интересно. Этотъ человѣкъ, должно быть, обладаетъ рѣдкой властью надъ умомъ женщинъ, которыя его часто видаютъ!.. но если когда-нибудь, какъ я надѣюсь, у васъ откроются глаза — тогда вы убѣдитесь, гдѣ именно были ваши истинные друзья. Я буду продолжать сообщать вамъ обо всемъ, пока вы формально не освободите меня отъ того, что я считаю своей отвѣтственностью».

90

«Единственная вещь, меня удивляющая, это — какимъ образомъ, зная такъ близко татарскій или калмыцкій характеръ Е. П. Б., вы можете еще изумляться чему бы то ни было, написанному ею!»

91

«Нечего возмущаться диффамаціямъ, не стоющимъ чести отвѣта».

92

«Я сильно порицаю непорядочностъ Е. П. Б.»

93

«Ложное обвиненіе».