Страница 42 из 92
Къ числу подобныхъ писемъ относится письмо Кутъ-Хуми, представленное Дамодаромъ во время пребыванія Блаватской и Олкотта въ Европѣ, когда адіарскій совѣтъ теософическаго общества вздумалъ изгонять изъ своей среды Куломбовъ. Письмо это, за подписью Кутъ-Хуми, явилось въ защиту г-жи Куломбъ, что не помѣшало однако, болѣе чѣмъ черезъ мѣсяцъ (т. е. когда Блаватская, узнавъ объ адіарскихъ событіяхъ, могла снестись съ Индіей) появиться другому письму, за подписью махатмы М. (т. е. Моріи), обвинявшему Куломбовь и предостерегавшему отъ нихъ членовъ совѣта, причемъ мудрѣйшій и всепроникающій махатма оказался незнающимъ самыхъ простыхъ обстоятельствъ того времени. Во второй части «Отчета» подробно разсказаны всѣ эти курьёзы, приложены всѣ «оправдательные документы» для первой части и, наконецъ, помѣщено личное заключеніе Годжсона относительно вообще всего, имъ изслѣдованнаго. Онъ останавливается на слѣдующихъ четырехъ утвержденіяхъ:
1) Главные свидѣтели существованія «махатмъ», — Блаватская, Дамодаръ, Бавани Шанкаръ, Баваджи, — сдѣлали завѣдомо ложныя показанія по другимъ обстоятельствамъ этого дѣла, а потому на слова ихъ и увѣренія никакъ нельзя полагаться.
2) Экспертиза почерковъ доказываетъ, что Кутъ-Хуми и Моріа — лица вымышленныя, несуществующія на самомъ дѣлѣ.
3) Ни одинъ изъ феноменовъ, извѣстныхъ Годжсону, не можетъ почесться серьезнымъ, и свидѣтели ихъ постоянно путали, а въ нѣкоторыхъ случаяхъ очевидно намѣренно лгали въ своихъ показаніяхъ.
4) Не было ровно никакихъ подтвержденій «чудесъ»; напротивъ того — извѣстные Годжсону и провѣренные имъ факты только доказывали обманы.
На этомъ, какъ мнѣ кажется, Годжсону слѣдовало бы остановиться, такъ какъ задача его представлялась обстоятельно и добросовѣстно имъ исполненной. Хотя отчетъ его нѣсколько растянутъ и вообще, съ внѣшней стороны, составленъ не совсѣмъ умѣло; но внутреннее его содержаніе вполнѣ удовлетворительно. Всѣ факты собраны, всесторонне изслѣдованы и обманы Е. П. Блаватской и ея пособниковъ доказаны неопровержимо. Но Годжсону этого показалось мало. Онъ пожелалъ высказать, помимо изслѣдованныхъ имъ фактовъ, свое окончательное сужденіе о создателяхъ Теософическаго Общества, — Блаватской и Олкоттѣ,- и тутъ сдѣлалъ двѣ весьма крупныя ошибки. Онъ ставитъ вопросъ: что же побудило Блаватскую организовать цѣлый рядъ всевозможныхъ обмановъ? — и отвѣчаетъ такъ: многіе подумаютъ пожалуй, что это просто болѣзненная манія, idée fixe созданія «новой религіи»; но близкое знакомство съ характеромъ Блаватской доказываетъ несостоятельность такого предположенія. Дѣйствовала ли она вслѣдствіе корыстолюбія? — нѣтъ, онъ считаетъ такое обвиненіе еще болѣе неосновательнымъ, чѣмъ первое предположеніе. Не думаетъ онъ также, что она жаждала извѣстности и славы. Въ чемъ же тутъ дѣло? а вотъ въ чемъ: «она русская шпіонка!» — рѣшаетъ онъ.
Однако это надо доказать, доказать точно такъ же, какъ онъ доказалъ ея поддѣлки феноменовъ и всякіе другіе обманы, а доказательствъ у него нѣтъ никакихъ, ибо нельзя считать доказательствами приводимые имъ обрывки ея писаній, изъ которыхъ ни одинъ серьезный человѣкъ не въ состояніи вывести подобнаго заключенія. Но на что неспособенъ серьезный человѣкъ вообще, на то способенъ самый даже серьезный англичанинъ — разъ только произнесено слово: «русскій шпіонъ въ Индіи». Я увѣренъ, что Годжсонъ совершенно искренно остановился на своемъ предположеніи и въ немъ утвердился, что ему совершенно искренно повѣрили члены «Лондонскаго общества для психическихъ изслѣдованій», а за ними и весьма многіе англійскіе люди.
Тѣмъ не менѣе эта искренность ничуть не уничтожаетъ грубой ошибки, въ которую впали Годжсонъ и «психисты». Е. П. Блаватская не была шпіонкой, и я говорю это вовсе не потому, что считаю ее неспособной на подобную роль, а потому, что осенью 1885 года (т. е. тогда, когда разслѣдованіе Годжсона было уже окончено и отчетъ его, со всѣми заключеніями, печатался) «она страстно желала сдѣлаться тайнымъ агентомъ русскаго правительства въ Индіи». Если она «желала быть» — значитъ «до того времени не была». Какимъ образомъ я узналъ это — разскажу въ своемъ мѣстѣ, а подъ конецъ моего разсказа дойду, естественно, и до вывода изъ него, то-есть до вопроса о томъ, что могло подвигнуть нашу «современную жрицу Изиды» на всю ея печальную дѣятельность.
Если заключеніе Годжсона по поводу мнимаго шпіонства Блаватской, несмотря на всю его бездоказательность, можно все же почесть искреннимъ и объяснить англійской склонностью всюду видѣть русскихъ шпіоновъ, — то гораздо уже труднѣе найти «приличное» основаніе его сужденія объ Олкоттѣ. Онъ до конца упорно объявляетъ «полковника» невиннымъ глупцомъ, а не пособникомъ Блаватской въ ея различныхъ обманахъ, и въ то же время приводитъ такіе факты, послѣ которыхъ внимательный читатель «Отчета» непремѣнно долженъ вынести ясное убѣжденіе въ томъ, что Олкоттъ и лгунъ и плутъ, несмотря на свою глупость. Эти приводимые факты завѣдомо ложныхъ показаній президента Теософическаго Общества и его участіе въ «феноменахъ», поддѣльность которыхъ тутъ же неопровержимо доказывается, рядомъ съ голословными заявленіями о его невинности, — производятъ довольно странное впечатлѣніе. Приходится невольно заподозрить въ Годжсонѣ какое-то своего рода непонятное въ такомъ дѣлѣ «джентльмэнство», по которому онъ хочетъ спасти хоть кого-нибудь изъ разоблаченной имъ клики обманщиковъ. Во всякомъ случаѣ услуга, оказываемая имъ «полковнику», неумѣстна и сшита бѣлыми нитками.
Къ отчету Годжсона «Лондонскимъ обществомъ для психическихъ изслѣдованій» приложены слѣдующіе документы:
1) Оффиціальное удостовѣреніе извѣстнаго эксперта Нетсерклифта относительно почерка Блаватской во всѣхъ представленныхъ ему письмахъ.
2) Показаніе теософа Гюббе Шлейдена о полученіи имъ письма махатмы при такихъ обстоятельствахъ: Онъ ѣхалъ съ Олкоттомъ изъ Эльберфельда въ Дрезденъ и жаловался ему на то, что всю жизнь его преслѣдуютъ неудачи и несчастія. Послѣ этого разговора онъ поднялся съ мѣста, чтобы отдать свой билетъ кондуктору, а Олкоттъ говоритъ: «Смотрите — за вами письмо!» Письмо оказалось отъ махатмы Кутъ-Хуми и заключало въ себѣ «утѣшенія», а также отвѣтъ на письмо Гюббе Шлейдена къ махатмамъ, адресованное имъ нѣсколько дней передъ тѣмъ на имя Блаватской. Такой отвѣтъ, по разсчету времени, не могъ еще, какъ онъ увѣренъ, получиться. Впослѣдствіи Блаватская говорила, что она никогда не получала этого его письма; но самъ Гюббе Шлейденъ писалъ Майерсу: «Г-жа Блаватская увѣряла меня, что въ полученномъ ею моемъ письмѣ не было тѣхъ вопросовъ, на которые мнѣ отвѣтилъ махатма Кутъ-Хуми». Значитъ, все же письмо она получила и только изъ него вопросы…. испарились. Вотъ такъ обстоятельный и толковый свидѣтель!
3) Показаніе Рудольфа Гебгарда. Онъ рекомендуетъ себя хорошимъ фокусникомъ и затѣмъ разсказываетъ, увѣряя, что это не былъ фокусъ, какъ у нихъ въ Эльберфельдѣ, въ гостиной, упало съ картины на рояль письмо махатмы къ Гебгарду-отцу, отвѣчающее на только-что задуманное имъ. Это задуманное было однако заранѣе извѣстно ему, Рудольфу, также какъ и то, что отецъ непремѣнно объ этомъ именно и задумаетъ. Если это было извѣстно Рудольфу, то могло быть извѣстнымъ и Блаватской, которая отлично умѣла вывѣдывать все, что ей оказывалось нужнымъ. Слѣдуетъ отмѣтить, что на обложкѣ этого письма значилось: «Господину консулу Гебгарду» — махатма очевидно хорошо зналъ, какое удовольствіе онъ доставитъ хозяину дома, гдѣ жила Блаватская, этимъ величаніемъ. Дѣло въ томъ, что Гебгардъ, сходившій съ ума отъ честолюбія, ужасно кичился своимъ званіемъ персидскаго консула въ Эльберфельдѣ и, путемъ всякихъ жертвъ, полученнымъ маленькимъ своимъ орденомъ.
4) Показаніе неизвѣстной дамы о таинственнымъ способомъ полученномъ ею не менѣе таинственномъ письмѣ. Если показанія лицъ, называющихъ себя полнымъ именемъ, не выдерживаютъ никакой критики, то это анонимное повѣствованіе не можетъ, конечно, имѣть никакого смысла.
5) Показаніе Падша (индуса) объ «астральномъ» появленіи Дамодара, котораго, однако, «никто изъ присутствовавшихъ, кромѣ Блаватской, не видѣлъ».