Один Вкус

Но в демократиях законы в конечном счете создают и поддерживают люди, и это означает, что существование либерального государства зависит от развития до постконвенционального уровня по меньшей мере значительной части населения. Только на постконвенциональном уровне возможна терпимость к «богатому разнообразию», и в то же время если вы поощряете только богатое разнообразие, то тем самым подрываете саму потребность развиваться до постконвенционального уровня (поскольку если следует «в равной степени лелеять» любые моральные реакции, в том числе эгоцентрические и этноцентрические, это устраняет социальные стимулы к моральному росту).

Таким образом, налицо дилемма: каким образом государство может поощрять людей развиваться до постконвенциональной позиции универсального плюрализма, при этом не навязывая этого людям? Если либерализм не придумает, как это делать, то либерализм и подлинная поликультурность обречены на смерть.

СТУДЕНТ: В этом и состоит мой вопрос.

К.У.: Ну, вот один короткий ответ. Верно, что отдельные люди имеют право на «жизнь, свободу и стремление к счастью», но у государства тоже есть определенные права. И одно из них — это право требовать от своих граждан некоторых основных навыков, необходимых для сплоченности и выживания общества. Именно поэтому мы давно признали, что государство имеет право вести войну, призывать людей в действующую армию, требовать, чтобы дети получали прививки против инфекционных заболеваний, и — это здесь особенно важно — государство имеет право требовать обязательного образования до определенного уровня знаний (за исключением случаев неспособности к обучению).

Видите ли, именно либеральное образование традиционно было тем способом, посредством которого либеральное государство, по существу, протаскивало требование расти и налагало на своих граждан требование развиваться. Граждане должны получать определенный уровень образования. При этом существовала надежда, что либеральное образование будет создавать условия для развития либеральной морали, то есть постконвенционального, мироцентрического универсального плюрализма, как бы его ни называть.

Мне кажется, что это неплохая идея. Поскольку нельзя заставить растения или людей расти, то все, что можно действительно сделать, — это создать условия, которые лучше всего способствуют росту (например, поливать растение). Государство не может требовать роста, но может требовать условий, и это оно традиционно делало в общепринятом требовании обязательного образования.

ВОПРОС: Поэтому значительная часть бремени ложится на образовательный процесс.

К.У.: Безусловно. Именно потому сегодняшнее состояние образования в этой стране вызывает большое беспокойство. Сегодня в образовании нередко доминируют многие крайние постмодернистские идеи, и из-за этого в нем часто наблюдаются многие пугающие регрессивные тенденции. С одной стороны, движения за разнообразие и поликультурность чрезвычайно помогли гарантировать подлинную плюралистичность универсального плюрализма, распространив закон на многие ранее маргинализированные группы. Это просто кульминация либеральной доктрины равного доступа для всех, независимо от пола, цвета кожи и вероисповедания — кульминация мироцентрического или универсального плюрализма, — и в этом отношении я горячо приветствую такие постмодернистские движения, особенно в области образования.

Но, как мы говорили, в своем рвении они нередко доходили до крайностей, противореча сами себе и обрекая свои усилия на провал. Вся суть либерального поликультурного образования состоит в том, чтобы обеспечивать определенные основные навыки и условия, при которых моральное развитие могло бы в соответствии с собственными законами переходить от эгоцентрической стадии к этноцентрической/социоцентрической и далее к мироцентрической/плюралистической. Но программа Новых Левых довела это до крайностей и полностью сорвала свои собственные высшие цели. Теперь среднее и высшее образование в этой стране в действительности поощряет этноцентрическую политику самобытности, эссенциализм пола, расовую идентификацию и политику жалости к себе — в качестве частей «богатого разнообразия». История преподается как терапия самоуважения: не что и когда происходило, а какими безнравственными лентяями все они были по сравнению с вами. Используя ценности либерального Просвещения, вы осуждаете всю предшествующую историю, включая само либеральное Просвещение.

Хуже того, образование не только зачастую поощряет регрессию от мироцентрической стадии к этноцентрической, оно порой удивительным образом ухитряется способствовать еще большей регрессии от этноцентрической стадии к эгоцентрической. Откажитесь от этих противных оценок и давайте каждому золотую звезду. В других нет ничего лучшего или худшего, что также означает, что нет ничего лучшего или худшего в вас самих, — развитие полностью обесценено. Это готовит ребенка к будущему так же, как нищие в Индии, бывало, готовили своих детей к профессии: ломая им ноги, они давали им повод и средство для нищенства.

Поэтому, повторим, либерализм — на этот раз в образовании — преследует цели, обреченные на провал. Подчеркивая понятие флатландии — это «равенство в разнообразии» — и отказываясь делать суждения, основанные на степенях глубины, либеральное образование поощряет те тенденции, которые будут разрушать либеральное образование.

ВОПРОС: Кажется ли вам, что образование будет исправляться?

К.У.: Ну, удивительная особенность роста и эволюции состоит в том, что в Космосе существует Эрос — внутреннее стремление к развертыванию более высоких и более глубоких целостностей. Регрессивные тенденции, которыми, как я полагаю, движет Танатос, что-то вроде инстинкта смерти, рано или поздно сталкиваются с собственной неотъемлемой болезненностью. В последние несколько лет в этой стране наблюдались отрицательные — в хорошем смысле — реакции на эти регрессивные программы и призывы к определенным обязательным образовательным нормам. Так что в итоге я сохраняю осторожный оптимизм.

Все, о чем мы здесь говорим, — это традиционное либеральное образование как развертывание глубочайших и высочайших потенциалов человека. И это означает, что вдобавок к самоуважению и приятию себя таким, как вы есть, вам также необходимо подходить к себе с реальным вызовом и реальными требованиями — с реальной мудростью и реальным состраданием — и, следовательно, брать на себя обязательство расти, развиваться и эволюционировать в ваше собственное высочайшее Состояние. Но мы не сможем делать этого в начальном, среднем или высшем образовании, если будем подходить к себе с идиотским сострадаем вместо настоящего сострадания.

Пятница, 17 октября

Майкл [Мёрфи] совершает рекламный тур для своей книги «Королевство клюшек Шивы» и договорился заглянуть ко мне, когда будет проезжать через Денвер и Боулдер. В книге Майкла «Жизнь, которая нам дана» (написанной в соавторстве с его другом Джорджем Леонардом) обрисован прекрасный вариант интегральной преобразующей практики (ИПП), и Майкл сообщил, что сейчас существует около сорока групп ИПП, которые возникли в разных уголках страны; это поистине хорошая новость. Сейчас в стране примерно столько же групп по изучению моей работы, и потому мы обсуждали способы их возможного объединения. Когда Майкл ушел, Марси сказала: «Он сверкает и искрится. Как бы сказать... он восхитительно привлекательный».

В этот самый момент Тони летит в Италию, поскольку какой-то итальянский фонд, или что-то вроде того, выдвинул «Что действительно важно» на какую-то большую итальянскую премию. Это событие получило широкое освещение в средствах массовой информации. Тони выступит с речью (он написал впечатляющее двенадцатистраничное изложение интегрального подхода к здоровью и благополучию — подхода, которому он сам действительно следует большую часть времени), и его фотография будет опубликована во всех газетах. Затем он проведет неделю в Италии — будет есть и пить и, по крайней мере в течение этой недели, не будет практиковать всего, о чем говорится в его речи.