Смерть в редакции

Приступив к этому делу в час тридцать, я с удивлением обнаружил, что поглядываю на свои часы каждые три-четыре минуты. Чтобы убить время, я поднялся к себе и занялся серьезными делами — перебрал свои вещи, размышляя, какой костюм отнести завтра в чистку. Затем я вернулся в кабинет и почистил специальной щеточкой пишущую машинку. В пять минут третьего у дверей раздался звонок.

Я посмотрел сквозь стекло на посетителей. Дэвид Хаверхилл выглядел старше своих сорока четырех лет. Он был тощ и высок — примерно на дюйм больше шести футов, волосы цвета коричневого бумажного пакета, в который складывают покупки в бакалейном магазине, спадали на одну сторону узкого лица, по-видимому, не знавшего, что такое улыбка. Во всяком случае, в данный момент он меньше всего помышлял об улыбках. Он был бледен и оставался бледным на всем протяжении беседы.

Кэролайн было вычислить несложно — Дэвид судорожно и в то же время по-хозяйски держался за ее руку. Ока была высокой блондинкой. Ее волосы были немного светлее того, что называется платиновым оттенком. Они были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в пучок — стиль, который мне нравится менее всего. Голубые глаза на прекрасно ухоженном цвета слоновой кости лице светились самоуверенностью. Ставлю десять против одного, что это ее обычное выражение.

Счастлив сообщить, что Донна Палмер имела со своим братцем весьма мало общего. В ней было вместе с каблуками не более пяти футов четырех дюймов. В водительском удостоверении Донны скорее всего записано, что волосы у нее «темнокаштановые», хотя я назвал бы их черными. Они опускались до плеч, обрамляя овальное лицо с зелеными глазами. Носик ее был чуть вздернут, а форма губ говорила о том, что они умеют улыбаться, хотя сейчас ей было не до улыбок. И если бы Лон не сообщил мне, что ей тридцать девять, я дал бы ей не больше тридцати двух.

— Мистер и миссис Хаверхилл? Миссис Палмер? Прошу вас, входите, — произнес я, распахивая дверь и отступая в сторону.

Дэвид недовольно скривился. Донна помрачнела, а Кэролайн сохранила свой самоуверенный вид, лишь чуть более выдвинув вперед подбородок. Ни один из них не промолвил ни слова. В прихожей я уловил тонкий запах «Мадам Роша», исходящий от Донны. Я не без удовольствия окинул взглядом ее фигуру, которая была заметно полнее, чем у Кэролайн, и гораздо больше соответствовала моему вкусу. Проведя Донну к красному кожаному креслу и указав парочке на желтые, я обошел вокруг большого стола и нажал кнопку звонка.

— Мистер Вульф сейчас будет. Не желаете ли что-нибудь выпить?

— Благодарю вас, нет, — буркнул Дэвид от имени всей команды. Держу пари, что к этому времени он уже успел пропустить пару стаканчиков.

Я обратил взор на обеих женщин, задавая им взглядом тот же вопрос. Обе отрицательно качнули головами, при этом Донна чуть было не улыбнулась, а Кэролайн осталась все такой же непоколебимо суровой.

Я направился к своему месту, и в этот момент в кабинет вступил Вульф. Пройдя мимо гостей и обойдя свой стол, он уселся в кресло и начал:

— Миссис Палмер, мистер и миссис Хаверхилл, — эти слова он сопровождал еле заметными кивками, — я высоко ценю то, что вы нашли возможность прийти сюда. Теперь, если…

— Мы вовсе не в восторге от встречи с вами, — чуть ли не выкрикнул Дэвид. — Мы явились только потому, что Карл выкрутил нам руки. Впрочем, может быть, не только поэтому, — тут же поправился он, бросив взгляд на супругу, ответившую ему величественным кивком. — Мы также желаем знать, почему вы трубите на весь город, что наша мачеха была убита. Нам достаточно тяжело и без всех этих беспардонных выходок!

Произнося эту тираду, он выдвинулся вперед, а закончив, демонстративно откинулся на спинку кресла, смахнув непокорную прядь с лица и воинственно выставив подбородок. Интересно — когда этот человек злится, у него дергается нос.

Вульф молча смотрел на него несколько секунд, потом перевел взгляд на женщин.

— Не желаете ли вы что-нибудь сказать, прежде чем я начну говорить?

— Я согласна с Дэвидом, — произнесла Донна миролюбивым, но достаточно строгим тоном, скрестив прекрасной формы ножки и разглаживая на коленях свое голубое платье. — То, что произошло с Хэрриет, достаточно трагично и без этих сплетен об убийстве… Мне известно, что вы друг «Газетт», но понять вас я все же не в состоянии.

Вульф повернулся к Кэролайн, и та одарила его подобием улыбки.

— У меня есть кое-какие идеи, но предварительно мне хотелось бы выслушать вас, — произнесла она с хрипотцой в голосе.

Это уже интереснее, сказал я себе. Гладко зачесанные волосы и все такое… Кажется, я начинал понимать, почему Кэролайн сумела произвести хорошее впечатление на Хэрриет и Лили.

Вульф откинулся на спинку кресла, его взгляд обратился на Донну, затем перешел на Дэвида и окончательно задержался на Кэролайн.

— Уверен, вам известно о том, что в прошлую среду этот дом посетила миссис Хаверхилл в сопровождении мистера Дина. Она…

— Это было результатом вашего глупого объявления в «Таймс», — прошипел Дэвид.

— Надеюсь, мне будет позволено продолжить? — сузив глаза, произнес Вульф. — Да, ко мне ее привело мое открытое письмо. Мы провели вместе достаточно времени, чтобы я смог убедиться в том, что она не из тех, кто кончает жизнь самоубийством.

— Гениально! — воскликнул Дэвид. Он снова наклонился вперед, как будто собирался вскочить на ноги. — Проведя с ней десять минут, вы стали величайшим в мире знатоком характера Хэрриет Хаверхилл.

— Я не претендую на то, чтобы считаться экспертом в отношении характера миссис Хаверхилл, — Вульф начинал сердиться. — Однако я использовал свою незаурядную наблюдательность. Скажите, вы полностью согласны с заключением, что ваша мачеха покончила с собой?

— Абсолютно. И полиция, кстати, тоже, — без колебаний заявил Дэвид.

Вульф повернулся к Донне.

— Тот же вопрос я задаю и вам.

Донна, чуть подвинувшись в кресле, ответила не очень уверенно:

— Могу сказать, что когда мы встречались в пятницу, она казалась очень расстроенной. Я никогда прежде не видела Хэрриет в таком состоянии.

— Каким образом состоялась ваша встреча?

— Она позвонила мне за день до этого — в четверг. Я буквально только что вернулась из-за границы — распаковывала багаж, когда раздался звонок. Хэрриет сказала, что ей необходимо поговорить со мной, что это чрезвычайно важно и от нашей беседы зависит будущее «Газетт». Она просила или, точнее будет сказать, умоляла приехать из Бостона как можно скорее. Я сказала, что прилечу в пятницу утром. На следующий день в девять утра, страдая от разницы во времени между Европой и Штатами, я уже была в ее кабинете.

— Вы знали, почему она пожелала встретиться с вами?

— Я… да, имела представление.

— Как вы могли знать, если провели несколько недель в Европе?

Бросив короткий взгляд на брата, она вновь посмотрела на Вульфа.

— Дэвид позвонил мне в отель во Флоренции и сообщил, что Макларен имеет серьезное намерение приобрести «Газетт». Он считал, что мне следует это знать.

— Как вы отнеслись к тому, что мистер Макларен может стать владельцем «Газетт»?

Донна пожала своими изящными плечиками.

— Честно говоря, мне было все равно. Это может показаться черствостью, но какого-то особого чувства преданности к газете я не испытываю. Она никогда не была частью моей жизни. Да, конечно, у меня имеются там существенные финансовые интересы, но какие-то эмоциональные связи совершенно отсутствуют. Может быть, потому что отец умер так давно или потому что я уже много лет живу не в Нью-Йорке.

— А как вы относились к мачехе?

Она опять пожала плечами.

— Не могу сказать, что я не любила ее, но в то же время особой близости между нами не было. Она была кем-то… кто вышел замуж за папу.

— Как вы считаете, она хорошо справлялась с руководством газетой?

— Да-а-а… думаю, что хорошо, — ответила Донна, наморщив лоб. — «Газетт», судя по тому, что я слышала и знаю, — бесспорно, уважаемое издание.