Смерть в редакции

— Донна, Дэвид и его жена Кэролайн были в конференц-зале на двенадцатом этаже. Скотт пребывал в одиночестве неподалеку от них в своем офисе.

— Почему там оказалась Кэролайн Хаверхилл?

— Наверное, мне следовало сказать о ней раньше, — сказал Бишоп. — Эта женщина — настоящая динамо-машина. Честно говоря, я никогда не понимал, что она нашла в Дэвиде, если не принимать во внимание деньги, разумеется. Хотя мне кажется, что она сама происходит из состоятельной семьи. Я бы прекрасно ужился с ней, если бы она стала хозяйкой «Газетт». Мне кажется, что она не только умна, но и знает, как следует принимать решения. Самый большой ее недостаток — тот шут, за которого она вышла замуж. Однако это не так важно. Вы спросили, почему она там оказалась. Отвечаю: она обычно присутствует, когда принимаются важные решения, касающиеся «Газетт».

— Ее приглашают?

— Да, — кивнул Бишоп, — Дэвид предпочитает видеть ее рядом с собой, когда обстановка накаляется. Он понимает, что она соображает гораздо лучше его.

— Как она уживается с Донной?

— Нормально, насколько я знаю. Мне кажется, Донна рада присутствию Кэролайн, поскольку та благотворно влияет на своего болвана мужа.

— А как к ней относится кузен?

— Скотт? О, полагаю, он ее недолюбливает. Ему не нравятся все имеющие отношение к Дэвиду просто так, за компанию.

Некоторое время Вульф изучал крышку своего стола. Затем, подняв внимательный взгляд на Бишопа, он произнес:

— Мне хотелось, бы чтобы Кэролайн Хаверхилл пришла сюда завтра вместе с мужем и его сестрой. Не злоупотребляю ли я вашей добротой, обращаясь с подобной просьбой?

— Совсем нет. Когда мы говорили по телефону, я сам был готов это предложить. Постараюсь устроить все еще сегодня. По правде, Дэвид будет только рад.

— Вернемся к событиям в редакции «Газетт», — сказал Вульф. — Когда тело было обнаружено, мистер Макларен все еще находился там?

— Не уверен — думаю, что он уже ушел. Правда, мне известно, что, поговорив с Хэрриет, он искал Элиота.

— Ну и как, нашел?

— Да. Дин занимается частной юридической практикой, но, как адвокат Хэрриет, он также имеет офис и в здании редакции. По-видимому, Макларен встретился с ним, после того как ушел от Хэрриет.

— Полагаю, вы знакомы с условиями завещания миссис Хаверхилл?

— Знаком. Одно время она хотела поделить свои акции между приемными детьми и племянником — детям по сорок процентов, племяннику — двадцать. Но затем Хэрриет решила завещать весь свой пакет специальному трастовому фонду. Вам это известно?

— Да. Она вкратце упоминала о фонде во время визита.

Бишоп, внимательно изучив кусочки льда в стакане, произнес:

— Дело в том, что она в конце концов пришла к выводу: ни один из детей не способен возглавить компанию. Вместо того чтобы передать им дело после смерти, она создала фонд, управлять которым поручено мне, Элиоту и одному банкиру.

— Мистеру Фитцпатрику, — вставил Вульф.

— Верно. Все документы — Господи, сколько же их потребовалось! — были составлены пару месяцев тому назад. Работенка — мечта юриста.

— Как на это отреагировала молодая поросль Хаверхиллов?

Бишоп все же решил, что вторая порция виски ему не повредит, и я отправился к сервировочному столику с его стаканом в руке.

— Из того, что я слышал частично от Хэрриет и частично из иных источников, им это дело не понравилось — особенно Дэвиду, который, узнав о решении Хэрриет, не просыхал два дня. Скотт тоже ворчал. Насчет Донны ничего не могу сказать — она стояла в стороне от событий.

— Не хотела ли миссис Хаверхилл таким образом застраховаться от перехода газеты в чужие руки? Акции любого из приемных детей вкупе с ее активами составляют более пятидесяти процентов и, таким образом, гарантируют контроль над компанией.

— Я, естественно, об этом думал — даже пару раз был готов спросить у Хэрриет, — сказал Бишоп. — У меня на этот счет имеются две теории. Во-первых, в то время, когда создавалась юридическая база фонда, не было даже намека на то, что Макларен намеревается прибрать «Газетт» к рукам. По слухам, его в то время интересовало одно чикагское издание. Несмотря на похвальбу иметь газету во всех крупнейших городах англоязычных стран, Макларен публично заявлял, что рынок информации в Нью-Йорке для него слишком раздроблен, чтобы быть прибыльным. Во-вторых, если идея перехода газеты в чужие руки все же приходила ей в голову, то она, я полагаю, надеялась разыграть семейную карту и убедить одного из молодых членов семьи — скорее всего Донну — продать свои акции фонду.

— А что, если вся троица, сговорившись, решила бы захватить контроль над газетой? — задумчиво спросил Вульф. — Приемные дети вдвоем могли бы заблокировать любое решение миссис Хаверхилл, а если добавить к ним племянника, то их общая доля составит уже сорок пять процентов.

Бишоп отрицательно покачал головой.

— Дэвид и Скотт не выносят друг друга. Трудно представить их в одной постели.

Вульф скривился, услышав подобную метафору.

— Скажите, не обязались ли компания «Арлен» и мистер Демарест продать свои акции мистеру Макларену?

— О, вы знаете и о них? Насколько я знаю, обязались. В течение многих лет Хэрриет периодически предлагала им выкупить их долю, но сделка не состоялась. Они заявляли, что им нравится владеть хотя бы частью газеты, и это означало, что они просто ждут появления парня с большими деньгами. Эти ребята понимали, что в такой тесной группе владельцев их небольшая доля может оказаться решающей для приобретения контрольного пакета.

— Не встречалась ли миссис Хаверхилл в последнее время с этими владельцами акций?

— Во всяком случае, я об этом не слышал, — ответил Бишоп. — Мне кажется, она просто махнула на них рукой.

— В каком настроении она была вчера?

— Вчера мы с ней не беседовали. Всего лишь несколько коротких встреч в коридорах. Правда, во второй половине дня, примерно в два тридцать, я ненадолго заходил в ее кабинет обсудить сложности, возникшие у одного из наших распространителей в Нью-Джерси, в тот момент она мне показалась веселой, хотя, может быть, несколько рассеянной.

— С кем она к тому времени уже успела встретиться?

Бишоп извлек трубку изо рта и уставился в потолок.

— Так… Сейчас сообразим. Я знаю, что с утра она встречалась с Донной, а около полудня провела в своем офисе минут пятнадцать — двадцать с Дэвидом. Затем она отправилась в «Уолдорф» на большой благотворительный завтрак — она была там членом какого-то комитета. Я был у нее сразу после ее возвращения, а около трех, насколько помню, с ней должен был встретиться Скотт.

— Не интересовались ли вы, когда посещали ее, как прошли другие встречи?

— Нет, — ответил Бишоп, приглаживая волосы. — Я решил, что лучше будет выслушать все разом, после ее встречи с Маклареном. Я обычно остаюсь в редакции до семи, а иногда и до половины восьмого.

— Обычно миссис Хаверхилл делилась с вами доверительной информацией?

— Думаю, что да. По финансовым вопросам я был не так близок к ней, как Эллиот Дин. Но во всем, что касается управления газетными делами, она просила моих советов. Мы работали в тесном контакте и очень дружно.

— Не известны ли вам какие-либо детали ее встреч с членами семьи и мистером Маклареном?

— У меня не было времени поговорить ни с кем, включая Макларена. Я даже не видел его. Но как я догадываюсь, вся троица деток твердо решила избавиться от акций. Правда, на эту тему я разговаривал только с Дэвидом. Сегодня утром я застал его в более или менее трезвом состоянии, и он сообщил, что крепко сцепился вчера с мачехой. Говорит, что она обозвала его предателем собственной семьи.

— Это на нее похоже?

— Да… конечно… я хорошо могу представить, как она произносит подобные слова, — мрачно сказал Бишоп. — Не знаю, какой она вам показалась во время визита, но Хэрриет может… могла… быть очень жесткой, когда того требовали обстоятельства. У нее был взрывной характер, хотя она всегда точно знала, как им распорядиться с наибольшей пользой. Я как-то полушутя даже обвинил ее в том, что она включает и выключает свой гнев по желанию, как водопроводный кран.