Смерть в редакции

Хэрриет одарила меня улыбкой, которая по шкале искренности приближалась к десятке. Я уловил исходящий от нее тонкий запах духов, хотя названия их определить не смог. Дин ворчал всю дорогу до самого выхода. Он продолжал хныкать, даже влезая в темно-синий «линкольн», поджидавший у тротуара, Я помахал им рукой, но не могу сказать, ответили ли они мне тем же — у лимузина были затемненные окна. Оставалось лишь предположить, что все-таки, будучи людьми вежливыми, помахали.

Глава 7

Вернувшись в пустой кабинет, я в изнеможении упал в свое кресло за письменным столом. «Чем мы занимаемся?» — спросил я вслух. Клиента у нас нет, дела мы не ведем, а банковский счет уже похудел на тридцать тысяч из-за этого дурацкого объявления. Владелица «Газетт» встречается с нами, и создается впечатление, что она не имеет ни малейшего представления о том, что происходит в ее безумной семейке. Вульф беседует с ней целый час и уходит с пустыми руками. Но чего он вообще хочет? О'кей, он, конечно, гений, и я обычно не пытаюсь понять его или угнаться за ним. Но на этот раз, похоже, понимать просто нечего. Я решил, что он просто устраивает спектакль, но затем отмел эту мысль, осознав, насколько далеко это нас уже завело.

Наконец я нашел единственное разумное объяснение: пребывание в тропическом климате оранжереи шесть раз в неделю по четыре часа в день окончательно разжижило его мозги. Установив этот факт, я приступил к классификации почек орхидей, внося данные, предоставленные Теодором, в специальные формы и обещая самому себе, что наконец потребую от Вульфа персональный компьютер, чтобы облегчить себе бумажную работу. В течение следующего часа телефон прозвенел четыре раза. Два звонка были от репортеров пригородных газет, один от ежедневной газеты в Коннектикуте и еще один от евангелиста, телевизионного проповедника откуда-то из Делавэра. Последний рокочущим голосом, подчеркивая каждый слог, возвестил, что получил «указание небес купить газету». С тремя репортерами я разделался, используя уже ранее опробованный метод, а преподобного заверил, что он получит от нас известие, И попросил хранить терпение.

— Пути Господни неисповедимы, — сказал я.

— Аминь, брат, — ответствовал он. Видите, я тоже могу научиться кое-чему.

Когда в шесть часов Вульф спустился вниз, расставшись со своими орхидеями, я рассказал ему о звонках, оставив проповедника напоследок, так как знал, что получу удовольствие от его реакции. И он не обманул моих ожиданий, скорчив одну из самых лучших своих гримас и даже сопроводив ее низким ворчанием. Вульф ненавидит евангелистов.

— Какова вечерняя программа для встречи Макларена? — поинтересовался я.

Вновь недовольная физиономия.

— Арчи, терпение никогда не входило в число ваших достоинств, — заявил он, взяв книгу и позвонив, чтобы доставили пиво. — Программа, как вы изволили заметить, будет определяться в значительной степени манерой поведения мистера Макларена и тем, как он отреагирует на мои первые вопросы.

Это был тонкий намек на то, что дискуссия окончена, и мне не оставалось ничего, кроме как побрести на кухню и узнать, чем я могу помочь Фрицу в приготовлении ужина. В награду за свои усилия я получил только кучу вопросов о том, не ведем ли мы новое дело. Я уклонился от ответа на них, так же как и от ответа на вопрос, во сколько обошлась нам страница в «Таймс». Я опасался, что если я сообщу Фрицу цифру, его тут же хватит кондрашка, и мы останемся без ужина.

Поглощая почки ягненка с гарниром из зеленого перца и запеченные яблоки, Вульф держал речь о социальной ответственности корпораций. Должен признать, что мой вклад в дискуссию можно признать минимальным — я не промолвил ни слова. Возможно, я слишком долго прожил под одной крышей с Фрицем, в результате чего начал беспокоиться, почему мы тратим столько времени и средств, не имея ни работы, ни клиента.

Вернувшись в кабинет со своим кофе Вульф скрылся за «Хорошей войной», оставив меня взирать на часы и размышлять о том, придет ли шотландец.

В пять минут десятого у дверей раздался звонок. Я прошел, в прихожую и через одностороннее стекло двери увидел стоящего на ступенях Макларена — я узнал его по фотографиям. Рядом с ним топтался детина, который без труда мог бы устроиться защитником в футбольную команду национальной лиги. Рожа у него была пренеприятная.

Вернувшись к дверям кабинета, я объявил:

— Сегодня они ходят только парами. Макларен в сопровождении какого-то амбала. Наверное, телохранитель. Какие будут инструкции?

— Меня интересует только мистер Макларен, — ответил Вульф, не отрывая глаз от книги.

— Как вам будет угодно, сэр, — ответил я, прекрасно, как мне кажется, имитируя интонацию Сэра Джона Гилгуда[13].

Я приоткрыл дверь, не снимая цепочки, и негромко спросил через щель:

— Да?

— Я Ян Макларен, пришел встретиться с Вульфом.

В его голосе присутствовала изрядная доза шотландской картавости, и при разговоре он явно экономил слова, что мне никогда не нравилось.

— Мы вас ждем. Кто ваш друг?

— Джордж? Он повсюду меня сопровождает.

— Но только не в этот дом. Попросите его подождать в машине, — сказал я, указывая на второй за сегодняшний день длинный «линкольн», припаркованный у тротуара.

Распахнув дверь, я пропустил Макларена, но преградил путь амбалу. Да, открывать дверь не следовало, это была ошибка, но я действительно считал, что верзила отправился в лимузин.

Вместо этого он схватил меня мясистой лапой за плечо и начал прокладывать путь в дом. Я вновь встал на его пути, и он двинул меня справа в скулу, отбросив на косяк двери.

Однако, как и все здоровые ребята, он решил, что одного удара будет достаточно, и ослабил бдительность. Перенеся всю тяжесть тела на правую ногу, я врезал ему слева в солнечное сплетение. Удар заставил его пошатнуться. Не давая ему времени прийти в себя, я ударил, но уже справа в то же место, которое, судя по его глазам, оказалось его слабой точкой. Второй удар заставил его колени подогнуться, а третий — опять слева, сложил парня пополам. Схватившись обеими руками за брюхо, он издал слабый стон.

— Перестаньте! — бросил Макларен, хлопнув в ладоши. — Джордж, отправляйся в машину, — с отвращением произнес он. — Если я через час не появлюсь, подойди к дверям.

Джордж, выдавив стон, заковылял вниз по ступеням. Похоже, я несколько травмировал его самолюбие.

— Неужели это было так необходимо? — спросил Макларен, пока я закрывал входную дверь.

— Не люблю, когда считают, что меня позволительно толкать только потому, что я на каких-то шесть дюймов ниже ростом. Скажите вашему Джорджу, что ему следует поработать над защитой от левого хука.

Задержавшись в дверях кабинета, я выполнил светские обязанности, представив их друг другу:

— Мистер Ян Макларен, мистер Ниро Вульф.

Вульф поднял глаза, но смотрел он не на посетителя, а на меня.

— Что с вами случилось? — бросил он.

Я сообразил, что Джордж в скоротечном бою тоже сумел набрать несколько очков. Я поднес пальцы к скуле и скривился. Щека опухла, а на пальцах остались следы крови.

— Ммм… водитель мистера Макларена и я немного подискутировали о том, кто должен присутствовать на встрече. Я сумел его убедить.

Макларен разместился в кресле из красной кожи, а Вульф, фыркнув, спросил:

— Правильно ли будет предположить, что шофер мистера Макларена остался на улице?

— В машине, — ответил я, прикладывая носовой платок к скуле.

Я уселся на свое место, а Вульф наконец обратил свое внимание на посетителя. Газетный магнат, обращенный ко мне профилем, казалось, состоял из одних углов. Длинный прямой нос, острый подбородок, щеки, изборожденные глубокими морщинами, плоская голова с темной, чуть посеребренной сединой шевелюрой. Надо сказать, что все эти части были довольно ловко подогнаны одна к другой, и я был вынужден признать, что смотрится он неплохо. Во всяком случае, на людоеда парень не походил. Серый костюм, может быть, и не такой дорогой, как у Дина, сидел на нем совсем не плохо. Закинув ногу за ногу, он внимательно, но с демократичной улыбкой на лице изучал Вульфа.

13

Сэр Джон Гилгуд — знаменитый английский актер театра и кино. Среди множества ролей играл роли дворецких.