Смерть в редакции

— Перейдем к вашему второму браку, — сказал Вульф, оставив ее излияния без всяких комментариев. — Мистер Хаверхилл взял на себя труд обучить вас азам менеджмента?

Хэрриет нахмурила брови и, склонив голову набок, ответила:

— Думаю, так можно выразиться, хотя вряд ли уместно говорить о формальном обучении. Но газета поглощала его полностью, и он обожал обсуждать со мной все проблемы: рекламу, тиражи и распространение, вопросы подачи новостей, административные вопросы и даже содержание здания редакции. Когда он увидел, что мне это интересно, он начал посвящать меня во все новые и новые детали, и через несколько месяцев дело дошло до того, что он начал иногда спрашивать моего совета.

— Дети, вне всякого сомнения, выступали против этого?

— Да, и в первую очередь Дэвид. По правде говоря, бедный Дэвид просто приходил в ярость. Я всегда подозревала, что в качестве оправдания своей склонности к алкоголю, он использовал отношение своего отца ко мне. Но не будем отклоняться от главного, мистер Вульф. Действительной причиной моего визита, как вы понимаете, послужила ваша страница в «Нью-Йорк таймс».

— Да, конечно, — кивнул Вульф.

«Да, она личность действительно незаурядная, — думал я. — Интригующая смесь жесткости, честности и женственности». Я начал понимать, как ей удалось добиться такого успеха. Это же, судя по всему, начал понимать и Вульф. Я всегда могу сказать, когда он одобрительно смотрит на женщину, хотя такое случается крайне редко. Возможно, никто, кроме меня, неспособен заметить, как он слегка расслабляется.

— Мистер Вульф, — сказала она, приглаживая великолепно скроенную юбку наманикюренными пальцами, — не будем ходить вокруг да около. Меня ужасно беспокоит судьба «Газетт», и я…

— Хэрриет, стоит ли вам говорить об этом с незнакомым человеком? — вмешался Дин. У него вновь был вид всего лишь лояльного адвоката.

— Эллиот, я знаю, что делаю, — сказала она с оттенком той же жесткости в голосе; Повернувшись к Вульфу, Хэрриет продолжила: — Итак, я начала говорить о том, что меня беспокоит судьба «Газетт» и мне хочется узнать настоящую причину появления вашей публикации в «Таймс».

«И мне тоже», — подумал я.

— Мой мотив, по крайней мере часть его, ясно изложен в тексте. Я не хочу, чтобы этот человек получил контроль над «Газетт», и предлагаю свою, по понятным причинам ограниченную помощь с целью предупредить такую возможность. Однако, как вы справедливо подметили, у меня имеется и другой мотив, тесно связанный с первым. Я потратил тридцать тысяч долларов для того, чтобы иметь возможность как можно быстрее встретиться с вами и с мистером Маклареном.

Хэрриет приподняла одну бровь.

— Что касается встречи со мной, вы, бесспорно, преуспели, хотя должна сказать, что вы избрали чрезвычайно дорогостоящий способ знакомства. Но, так или иначе я здесь и все мое внимание принадлежит вам. Кстати, извините женское любопытство, вы получили известие от мистера Макларена?

— Он будет здесь сегодня вечером, — кивнул Вульф, — Вскоре после ужина.

— Этот человек — просто фигляр! — завопил Дин, подскакивая в кресле. Его физиономия приобрела весьма любопытный оттенок красного цвета. — Хэрриет, он намерен выкачать из тебя как можно больше информации, чтобы потом продать этому шотландскому проходимцу! Уйдем отсюда.

Хэрриет спокойно отмахнулась от него, не сводя взгляда с Вульфа.

— Как я сказала, мистер Вульф, мое внимание принадлежит вам.

— Благодарю вас. Я собираюсь заказать себе пива. Вы присоединитесь ко мне или предпочтете что-нибудь другое?

Визитеры снова отклонили предложение, а Вульф вытянул руки перед собой на столе. Он считает, что это трудное упражнение весьма полезно для улучшения его физических кондиций.

— Если верить газетным и телевизионным сообщениям, мистер Макларен повел серьезную кампанию с целью получить контроль над «Газетт». Скажите, есть ли у него шансы на успех?

Хэрриет посмотрела на крупный сапфир, украшающий ее палец, и затем вновь подняла взгляд на Вульфа.

— Думаю, что есть, — начала она, но тут в кабинет с подносом в руках вошел Фриц. Дождавшись, пока Фриц уйдет, Хэрриет продолжила: — Лично мне принадлежит тридцать четыре с небольшим процента акций. Сколько там десятых, Элиот? Я не помню.

— Как ваш советник, обязан предупредить: вам не следует обсуждать подобные вопросы с этим человеком, — кисло пробормотал Дин. — Уйдем скорее, что бы нам после не пришлось жалеть.

Миссис Хаверхилл повернулась к нему, продемонстрировав мне свой затылок.

— Вы попросили разрешения сопровождать меня, — раздраженно бросила она. — Это была ваша идея, а не моя, но я полагала, что вы сможете оказать мне моральную поддержку. Я говорю то, что считаю нужным, Эллиот, и если вас это раздражает, можете подождать меня на улице в машине.

— Я просто забочусь о вас и о вашей газете, — зашипел Дин, впрочем, понимая, что его дело проиграно.

— Знаю, но позвольте мне продолжить. — Голос Хэрриет поднялся на целую октаву, и ее маска хладнокровия в первый раз за весь вечер дала трещину.

Чтобы успокоиться, она сняла с юбки невидимую нитку. Рука ее слегка дрожала.

— Одним словом, — продолжила она, повернувшись к Вульфу, — я владею тридцатью четырьмя с небольшим процентами акционерного капитала — это значительно больше, чем доля любого другого акционера. И заверяю вас, у меня нет ни малейшего намерения продавать свою долю мистеру Макларену.

— Да, но для продажи остается еще почти две трети акций.

— Не совсем. Эллиот владеет тремя процентами и Карл Бишоп — почти пятью. Уверена, что их доля также находится в безопасности, — сказала она, обернувшись за поддержкой к Дину.

Тот кивнул с мрачным видом.

— Хорошо, — согласился Вульф. — Но тем не менее остается пятьдесят восемь процентов, на которые мистер Макларен теоретически может наложить лапу. Насколько вы уверены в этих акциях?

— Не очень уверена. Мне не ясно, на какую их часть я могу рассчитывать. Мои пасынок и падчерица контролируют семнадцать с половиной процента каждый. Акции достались им в наследство от отца, и, учитывая предложенные Маклареном цены, меня не удивит, если они решат расстаться со своей долей.

— Не продадут ли они их еще и затем, чтобы досадить вам?

Хэрриет, полностью овладев собою, изящно склонила головку набок. Эту манерность она, видимо; усвоила еще в бытность свою южной красавицей. Надо сказать, что и сейчас она выглядела впечатляюще.

— Не думаю, мистер Вульф. Несмотря на то, что я сказала ранее, мне не хочется, чтобы вы подумали, будто члены нашей семьи ссорятся и плетут заговоры друг против друга, как какие-то Борджиа. У нас не происходит ничего подобного тому, что вы видите в «Династии». Поверьте, ничего столь интригующего и столь захватывающего. Просто Донна — моя падчерица Донна Палмер — не желает иметь ничего общего с «Газетт». У нее весьма процветающий бизнес в Бостоне, она намерена расширить его и организовать рекламное агентство. Если она продаст свои акции или хотя бы часть их; у нее будет достаточно средств для расширения дела.

Вульф отпил пива и, поставив стакан, спросил:

— Не знаете ли вы, она уже встречалась с Маклареном или нет?

— Последние две недели Донна отдыхала в Европе и возвращается домой завтра. Я намерена сразу с ней созвониться. Думаю, Донна с ним еще не разговаривала, если только они не встречались в Европе. Впрочем, полной уверенности у меня нет.

— А ваш пасынок?

— Дэвид… — Она сделала паузу, подыскивая нужные слова. — Несмотря на то, что у него титул президента, он совершенно не годится на роль председателя совета директоров. Я не хочу показаться грубой, но… но ни для кого не секрет, что Дэвид слабый руководитель. Поэтому он просто не сможет контролировать «Газетт».

— Но он желает получить такой контроль?

— Да, конечно. Он достаточно честолюбив, но я боюсь, что Дэвид не способен принимать нужные решения в критических ситуациях. Вы, может быть, помните, что, когда четыре года тому назад мы столкнулись с забастовкой печатников, он во время телевизионной пресс-конференции обозвал руководителя профсоюза «уличным хулиганом».