Страница 34 из 53
Этимъ важнымъ историческимъ шагомъ своимъ Черногорія обязана своему владыкѣ Даніилу, современнику Петра Великаго. Даніилъ видѣлъ, что борьба съ турками, отовсюду охватившими крошечную родину его, будетъ безнадежна, пока внутри страны у нихъ въ каждомъ городѣ и селеньѣ находятся естественные друзья и союзники, готовые при первой возможности отворить имъ ворота всякой крѣпости и измѣннически ударить сзади на вѣрныхъ защитниковъ Черной-Горы.
Онъ созвалъ черногорскихъ главарей и горячею рѣчью убѣдилъ ихъ уничтожить съ корнемъ это народное зло. Задумана была Сицилійская вечерня своего рода. Въ назначенную ночь черногорцы-христіане безпощадно вырѣзали всѣхъ своихъ потурченцевъ, кромѣ тѣхъ немногихъ, которые согласились вернуться въ христіанство.
Развалины древней Діоклеи, или Дукли, по мѣстному названію, всего въ какомъ-нибудь полу-часѣ разстоянія отъ Подгорицы, если ѣхать довольно скоро. Тихая Зета впадаетъ въ этомъ мѣстѣ въ быструю и бурную Морачу, которая несетъ свои прозрачныя темнозеленыя волны изъ далекихъ пустынныхъ ущелій Яворской планины. Каменная водяная мельница стоитъ внизу у самаго впаденія Зеты. Около нея, на высокомъ берегу, старый турецкій блокгаузъ, — каменный замокъ съ примыкающими къ нему четырьмя небольшими башнями, окруженный стѣною. Вмѣсто оконъ узкія бойницы, нѣкоторыя въ видѣ крытыхъ балкончиковъ, съ отверстіемъ внизъ, для обстрѣливанія лѣзущихъ на стѣны, какія мнѣ приходилось уже видѣть въ старинныхъ королевскихъ замкахъ Сербіи. Въ этой мѣстности, гдѣ столько вѣковъ чуть не ежедневно раздавались только удары ятагановъ да ружейные выстрѣлы, каждый домъ строился какъ крѣпость. Коляска наша остановилась въ тѣни деревьевъ, а мы отправились пѣшкомъ черезъ прекрасный каменный мостъ посмотрѣть на римскія развалины.
Древній городъ Діоклетіана, который онъ задумывалъ сдѣлать даже столицею, судя по охвату его развалинъ, былъ одинъ изъ очень большихъ городовъ. Онъ занималъ всю низменную равнину въ углѣ между Зетою и Морачею, начиная отъ самой горы. Но старикъ-пастухъ, который провожалъ насъ въ нашей археологической экскурсіи, увѣрялъ меня, что и за рѣкою на большомъ разстояніи земля покрыта обломками и камнями стараго города. Простодушный пастухъ называлъ невѣдомаго ему строителя города царемъ Дукляномъ и, повидимому, нисколько не сомнѣвался, что онъ былъ такой же господарь-черногорецъ, какъ и святопочившій Петръ, и владыка Радо, и князь Николай, ничтоже сумняся о его римскомъ имени и римскомъ титулѣ…
Перейдя по мостику небольшой ручей, мы поднялись изъ лощинки на легкій изволокъ и очутились среди сплошныхъ обломковъ стѣнъ и фундаментовъ изъ тесаныхъ камней; ясно видны крѣпостныя стѣны стараго города, еще и теперь довольно высокія; въ 1841 году, нашъ извѣстный путешественникъ Ковалевскій, посѣтившій Дуклю почти подъ выстрѣлами Подгорицы, видѣлъ эти стѣны «почти вполнѣ сохранившимися», но въ протекшіе послѣ того десятки лѣтъ турки изъ Подгорицы и Спужа растаскали на свои постройки много совсѣмъ готовыхъ камней изъ крѣпостныхъ стѣнъ, дворцовъ и храмовъ Дукди.
Стѣны толщиною не менѣе 4-хъ аршинъ и составляютъ правильный четыреугольникъ, примыкавшій въ Морачѣ. По сторонамъ дороги еще стоитъ по обычаю древнихъ грековъ цѣлый рядъ каменныхъ и мраморныхъ гробницъ съ сильно стертыми уже латинскими надписями; торчатъ изрѣдка кое-гдѣ нижнія половинки бѣлыхъ мраморныхъ колоннъ, обнажаются изъ-подъ густой травы бѣломраморныя ступени разрушенныхъ портиковъ; въ одномъ мѣстѣ попался намъ остатокъ маленькаго капища съ коринѳскими колонками, съ низвергнутыми въ прахъ скульптурными фризами; около него камень съ очень красивою фигурою нагой женщины, съ колчаномъ черезъ плечо, — вѣроятно, Діаны. На другомъ камнѣ, уже расколотомъ — болѣе загадочныя изображенія большого человѣческаго глаза и какихъ-то странныхъ цвѣтовъ… Лучше всего уцѣлѣло и показывается путешественникамъ, какъ главная достопримѣчательность этихъ развалинъ, зданіе царскаго дворца, которое пастухъ-черногорецъ почему-то называлъ «судилищемъ царя Дукляна»; тамъ цѣлый длинный рядъ колоннъ, отъ которыхъ видны нижнія основанія, обрывки стѣнъ еще довольно высокихъ, груды капителей и обломанныхъ карнизовъ, украшенныхъ красивою скульптурою; сзади этого продолговатаго зданія довольно хорошо сохранился покой съ нишей, живописно обросшій плющомъ по полуразрушеннымъ его стѣнамъ. Кромѣ, скульптурныхъ карнизовъ и капителей тутъ еще камень съ латинскою надписью, переломленною какъ разъ по серединѣ этой надписи… Прежніе изслѣдователи Діоклеи забрали съ собою всѣ камни съ надписями, болѣе или менѣе разборчивыми, оказавшіяся большею частью временъ Константина и Елены и императора Діоклетіана, такъ что теперь наружи остаюсь мало интереснаго; но нѣтъ никакого сомнѣнія, что въ нѣдрахъ этихъ безчисленныхъ земляныхъ курганчиковъ, которыми взбуравлена Дуклянская равнина, погребены еще неисчерпаемыя археологическія сокровища. Каждый изъ этихъ курганчиковъ — не что иное, какъ занесенныя въ теченіе вѣковъ землею и заросшія бурьяномъ развалины древнихъ строеній Діоклетіанова города. Бродя дальше среди этихъ камней и кургановъ, наткнулись мы на развалины двухъ храмовъ. Въ ближнемъ, продолговатомъ, кромѣ основанія стѣнъ и ступеней, уцѣлѣлъ короткій входной портикъ съ іоническими колонками и круглая задняя ниша; скульптурныхъ обломковъ тутъ мало. Другой, самый дальній изъ сколько-нибудь сохранившихся памятниковъ, разрытъ, по видимому, недавно и уже глубоко ушелъ въ землю. Это очень большой и интересный храмъ: сначала входной портикъ съ ступенями, потомъ первая комната съ прекраснымъ мозаиковымъ поломъ, сильно уже попорченнымъ; въ этой части храма незамѣтно никакихъ слѣдовъ христіанства; но за нею вправо идетъ большая, продолговатая зала съ основаніями колоннъ по бокамъ, заваленная обломками капителей, карнизовъ, архитравовъ; здѣсь валяются среди обломковъ два каменные креста, изъ которыхъ одинъ уже разбитъ. Ниша алтаря окружена внутри каменными ступенчатыми сидѣньями — какъ бы для служенья архіерея съ священниками. Повидимому, этотъ храмъ обращенъ въ христіанскій, какъ это часто. случалось, изъ храма какому-нибудь языческому богу…
Когда мы собирались уже уходить, обойдя все болѣе или менѣе видное на поверхности земли, старикъ-пастухъ повелъ насъ еще куда-то, въ самую чащу развалинъ. Тамъ онъ указать намъ глубокую и узкую яму, обложенную камнемъ.
— Тутъ была темница царя Дукляна! Сюда онъ бросалъ плѣнныхъ турокъ!.. — объявилъ намъ наивный нашъ чичероне, увѣренный, что и у царя Дукляна не могло быть никакихъ другихъ враговъ, кромѣ ненавистныхъ черногорцу туровъ.
— А на далеко еще идутъ эти развалины? — спросилъ я его.
— Да по всей этой равнинѣ, до Зеты и до Морачи! — отвѣчалъ пастухъ, широко взмахивая кругомъ рукою. — Тутъ подъ всею землею тесанные камни, даже пахать нельзя! Раскопали еще не много, большая часть еще въ землѣ осталась!..
— А на горахъ тѣхъ? — спросилъ я.
— На горахъ нѣтъ развалинъ, на горахъ наше Рогаме!.. — радостно сверкнувъ глазами, съ. одушевленіемъ и гордостью отвѣтилъ пастухъ. — На горахъ война большая съ турками была, воевода нашъ Божо Петровичъ здѣсь туровъ посѣвъ… Столько ихъ тутъ было, сколько травы въ лѣсу! Черногорцы наши вонъ на той горѣ у Рогаме стояли въ скалахъ, а турки на этой…
Да всѣ въ Подгорицу бѣжали, кто живъ остался… Въ Морачѣ ихъ потонуло — счету нѣтъ.
На одной изъ выдающихся обрывистыхъ горъ, господствующихъ надъ равниною Дукли, дѣйствительно виднѣется славное въ исторіи черногорскихъ войнъ укрѣпленіе Рогаме, постоянно торчавшее какъ рожонъ передъ носомъ турецкой Подгорицы.
«А Рогаме пиперска крайня», какъ ее называютъ старинныя пѣсни, въ которыхъ подгорицкіе и скутарскіе аги и беи собираются вмѣстѣ,
«Бердскія страны намъ надоѣли! — говорятъ между собою эти турки въ черногорской пѣснѣ,- затворили нашу Подгорицу; это мы бы имъ еще простили, но построили укрѣпленіе прямо противъ крѣпости, безъ позволенія царя и визиря; а пиперское село Рогаме не даетъ нашимъ пастухамъ выводить овецъ на паству вонъ Изъ города. Мы бы и то имъ простили, но убиваютъ туровъ по долинѣ до рѣки Рыбницы, мы же, турки, смотримъ на это, а помочь не можемъ. И то бы мы имъ простили, но ловятъ нашихъ женщинъ и скидаютъ съ нихъ ожерелья. Этого не писано въ нашемъ Коранѣ, такой обиды мы не' можемъ перенести, но пойдемъ, братья турки, чтобы отмстить кровавую обиду, попросимъ у Мустафы, скутарскаго визиря, храбрыхъ албанцевъ и ударимъ съ войскомъ на пиперское село Рогаме и разрушимъ ихъ укрѣпленье»!