Подступы к «Неприступному»

— Если Азаров взорвет железнодорожный мост, им не помогут уже никакие понтоны. По данным разведки, у немцев все станции забиты составами с награбленным у нас добром. Предполагается также отправка в Германию нескольких эшелонов с гражданским населением. Значительную часть немецкого военного имущества и техники тоже ведь можно вывезти только по железной дороге. Вот каковы будут результаты взрыва железнодорожного моста через Бурную, товарищ Трошин!

— А они не успеют его восстановить, пока мы…

— Не успеют. Даже если в первый день нам удастся преодолеть всего десять километров, этот мост уже будет под огнем нашей артиллерии.

В разведотделе армии тоже возлагали большие надежды на взрыв моста через Бурную.

— Инженеры, значит, почти не сомневаются, что это удастся их лейтенанту? — спросил начальник разведотдела своего помощника.

— Верят в него, как…

Помощник не нашел подходящего слова для завершения своей мысли, но начальник и так понял его.

— Вот именно! — воскликнул он. — Это-то мне и не нравится. Мало ли что может с ним случиться? Или какие-нибудь непредвиденные обстоятельства… И потом, не случайно ведь этот мост называют неприступным. И наши разведчики пытались его взорвать, и партизаны, а он все стоит. Конечно, если бы этому Азарову… Так, кажется, его фамилия?

— Так точно, товарищ полковник.

— Если бы Азарову действительно это удалось, большое бы дело он сделал. Читали копию приказа германского окружного комиссара, присланную нам партизанами? В нем сказано: «Все жители, как мужчины, так и женщины, рождения девятисотого — девятьсот двадцать седьмого годов должны явиться двадцать пятого октября к десяти часам утра в свои уездные управы для освидетельствования и отправки на работу в Германию. Взять с собой одежду, обувь и маршевое питание на три-четыре дня. Кто не явится, будет заподозрен в бандитизме, и с ним поступят соответствующим образом».

— Мало того, товарищ полковник. Председатели районных управ, так называемые «районные шефы», дали указания старостам сельских управ об отправке в концентрационные лагеря родителей, дети которых уклоняются от мобилизации в Германию. Остается также в силе операция «Сено», цель которой — вывоз с оккупированных территорий Советского Союза подростков десяти — четырнадцати лет для онемечивания.

— Видите, какое значение приобретает взрыв моста в квадрате ноль шесть сорок один! — заключил начальник разведотдела.

Он подошел к большому столу, на котором была разостлана крупномасштабная тактическая карта района предстоящих боевых действий армии генерала Светлякова, и синим карандашом обвел мост через Бурную и пересечение двух железных дорог в населенном пункте, расположенном восточнее моста.

— Тут хоть и не крупный, но все же железнодорожный узел, — не отрывая взгляда от карты, сказал полковник. — Мы к нему выйдем на второй, а может быть, и на третий день наступления. Следовательно, не раньше двадцать шестого — двадцать седьмого, а они постараются вывезти по железной дороге мобилизованное гражданское население двадцать пятого. И не только население. Помните приказ рейхсфюрера СС Гиммлера?

— Это тот, по которому немецкая армия в связи с отступлением должна вывозить на Запад все, что только возможно, отдавая предпочтение продовольствию?

— Да, он самый. А с копией телеграммы окружного комиссара, добытой нашей разведкой, вы еще не знакомы? — спросил полковник, доставая из стола папку с секретными документами. — Он просит у директора имперских железных дорог около тысячи вагонов для вывоза грузов военного значения и фольксдойче. Часть этих вагонов уже прибыла на узловую станцию и находится под погрузкой. Если Азарову удастся совершить чудо и взорвать мост, все это не будет отправлено на Запад. Немцы не смогут вывезти и оборудование железнодорожных мастерских, аппаратуру связи и автоблокировки.

— Будем надеяться, что Азаров совершит этот подвиг, — с надеждой заметил помощник начальника армейского разведотдела, не очень веря, однако, в такую возможность.

Азаров готовит кадры диверсантов

Вот уже целую неделю курсанты школы диверсантов, или «шкоды», как они сами себя называют, ведут занятия по подрывному делу под руководством Стецюка-Азарова и Дерюгина-Нефедова. Майор Вейцзеккер вполне удовлетворен их успехами. Только однажды он выразил свое неудовольствие, да и то сдержанно.

— Мне жаловался на вас начальник полиции, господин обер-лейтенант, — сказал он Азарову. Теперь он вообще называет Азарова только по новому званию, полагая, что ему это очень приятно. — Вы, оказывается, заминировали подступы к своим баракам, и на ваших минах подорвались два его полицая. Почему вы не поставили начальника полиции в известность об этом минировании?

— Виноват, господин майор. Просто не успел сообщить ему, ибо минирование это произвели мы только сегодня ночью в порядке учебного занятия. И, честно говоря, для самозащиты, так как на подчиненных господина Дыбина не велика у нас надежда. Я почти не сомневаюсь, что по ночам его полицейские преспокойно спят.

— Но двое из них подорвались же на ваших минах, значит, они ходили вокруг бараков.

— Это ничего еще не значит, господин майор. Подорвались ведь не те, которые должны были охранить нашу школу, а совсем другие, которым Дыбин поручил шпионить за нами.

— Шпионить?

— Да, господин майор. Он приказал им подглядывать да подслушивать… И не столько за курсантами, сколько лично за мною. Впрочем, может быть, это по вашему поручению, тогда…

— Нет, господин обер-лейтенант! — прервал его Вейцзеккер. — Это не по моему поручению. Если бы у меня возникла необходимость следить за вами, я бы не назначил вас начальником школы. А если возникнут хоть какие-нибудь сомнения, я просто сниму вас с этого поста безо всякой слежки и подслушивания» И, как вы сами понимаете, не только сниму… Учтите это, господин Стецюк!

— Понятно, господин майор.

В тот же день у Азарова состоялся секретный разговор с Нефедовым. Майор сообщил ему, что вместо Мельникова, «по неосторожности» подорвавшегося на учебном занятии, в его отделение зачислен партизан Буранов, принятый недавно на строительство ветки и показавший образец дисциплинированности и производительности труда. Биография его тоже вполне приемлема.

— Вот и отлично! — обрадовался Азаров. — С этим, однако, следует пока повременить.

— С чем — с этим? — не понял его Нефедов.

— С подрыванием на минах «по неосторожности». Это может привлечь внимание Вейцзеккера. А нам сейчас нельзя вызывать ни малейших подозрений. У нас теперь одна цель — мост. И не позже двадцать пятого. Вернее, я ночь на двадцать пятое.

— А как?

— Вот об этом и должны быть все наши мысли. Одно пока бесспорно — с помощью паровоза, который наконец отвоевал для нас Вейцзеккер.

— А я снова спрашиваю: как?

— Нужно, видимо, использовать то обстоятельство, что дважды в сутки, выходя из депо узловой станции и возвращаясь в него, он проходит по этому мосту.

— А машиниста вы не имели в виду?…

— Нет, машинист исключается. Меня предупредили, чтобы мы и не пытались даже вступать с ним в какие-либо отношения. Он пошел на службу к немцам добровольно.

— Но ведь паровоз без машиниста мало чего стоит…

— А я бы этого не сказал. Во всяком случае, будьте готовы к тому, чтобы начинить его тендер взрывчаткой. К ночи на двадцать пятое она должна быть наготове.

— Вы думаете, что нам удастся использовать мину замедленного действия?

— А вот этого я как раз и не думаю. Разве рассчитаешь так точно, чтобы она сработала в тот момент, когда паровоз будет проходить через мост?

— Да, едва ли… — с сомнением покачал головой Нефедов. — Для этого нужно, чтобы паровоз, шел со специально заданной скоростью.

— В том-то и дело! Но об этом мы еще подумаем. Позаботьтесь пока о взрывчатке.

— Сколько же ее понадобится? У меня ведь нет расчетных таблиц, а память может и подвести. Я уже столько лет не занимался такими расчетами!..